Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали рассказ о том, как Господь в стране Гергесинской изгнал бесов в стадо свиное, которое бросилось затем в море, т.е. в Геннисаретское озеро. Дальше был один эпизод, который является в этом рассказе самым главным, но не все его замечают: все жители того города вышли просить, что бы Он прошел мимо, оставил их в покое. Это были не иудеи – иудеи тогда свиней не разводили. Там жили язычники в большом количестве, и когда они увидели, что потеряли свое имущество — городское стадо свиней, — то даже побоялись предъявлять материальные претензии, но просили Его уйти, потому что опасались еще большего вреда своему имуществу.

Вот в этом как раз и проявляется наше отношение к греху. Мы понимаем, что наши греховные страсти трудно преодолевать, а особенно застарелые греховные привычки, потому что когда мы удовлетворяем этим страстям, мы испытываем некоторое удовольствие. Понятно, что потом мы можем очень сильно пожалеть, что испытали это удовольствие, но здесь нам хотя бы понятно, что это сиюминутное, ненастоящее, плохое, оборачивающееся чем-то гораздо худшим, чем было до того – как своего рода наркомания.

Но сегодняшняя история показывает нечто большее – помимо таких ярких для нас самих вещей, наша повседневная жизнь нам очень дорога, нам не хочется ее менять. Если мы начинаем от своих повседневных грехов немножко отвыкать — я сейчас даже не говорю, что мы идем за Христом и живем по-христиански, потому что этим жителям тоже никто не предлагал идти за Христом, им предлагалось поменьше грешить, — то это категорически противоречит нашему стремлению к покою.

В медицине есть такое понятие – вторичная выгода от заболевания. Во многих случаях, особенно в психиатрии, это является важнейшим препятствием в лечении. Вот человек чем-то болен, и врач начинает его лечить. Предположим, это получается, он становится немножко здоровее, лучше себя чувствует. Тогда этот человек понимает, что он теряет ту адаптацию к своей болезни, которая у него была. Он уже привык болеть, привык, что его жалеют, что к нему как-то относятся снисходительно, вокруг него бегает много народу. А может быть, внутренняя зависимость от такого положения – «я понимаю, чем я в жизни занят, а именно, что я болею и страдаю, мне себя жалко».

Это вполне заполняет нашу жизнь, делает ее как бы не бессмысленной, по крайней мере, с нашей собственной точки зрения. Вообще, застарелая жизнь  в болезни кажется плохой, человек на нее жалуется, но если хотя бы чуть-чуть эту болезнь отнять от человека, то ему становится очень не по себе. Это нормально, потому что он к болезни как-то адаптировался, а к более здоровому состоянию — нет. И он хочет вернуться обратно в болезнь.

Поэтому вторничная выгода от заболевания — от адаптации, — она и не пускает продвигать лечение дальше. Это очень сильное препятствие для психотерапии. Сначала небольшой успех, а потом торможение. Это именно потому, что был успех, человек почувствовал, что жизнь изменилась, и испугался, ему хочется обратно.

Вот так же и мы. Начинаем мы жить немножко по-христиански. Жизнь немножко меняется, и если мы это вообще замечаем, то это нас пугает. Мы понимаем, что если мы пойдем этим путем, то у нас не будет возврата к нашей прежней жизни. Что ж тут хорошего? Что нам предлагается вместо этого? Что-то неизвестное. А неизвестность уже сама по себе трудна и пугающа. Поэтому мы и не становимся христианами. В результате мы впадаем в какое-то межеумочное состояние, когда мы перестаем грешить как-то грубо или не делаем это часто, делаем это реже, чем раньше, но мы и не меняемся, а просто застреваем, застреваем и застреваем.

А православие предполагает нечто другое, о чем говорит апостол Павел: задняя забывая, в предняя простираюся. То есть  я просто никогда не должен задерживаться на достигнутом, мне не надо привыкать вообще никогда к тому состоянию, которое у меня есть сейчас. Само такое привыкание уже является грехом.

Надо понимать, что сейчас это, а через секунду будет уже совершенно что-то другое. Надо не задерживаться, проходить, как странники. Не обживаться, не обустраиваться капитально. Даже если мы строим капитальные храмы, то мы тоже строим не для себя, а чтобы, по возможности, если будет воля Божия, переходили они потомкам, а лично мы все равно очень долго не будем ими пользоваться здесь, на земле, потому что никто на земле долго не проживет.

Вот такое должно быть настроение. Не за что  зацепиться, но главное, что мы и не хотим цепляться, и чем меньше мы цепляемся, тем лучше. Тогда мы действительно будем меняться, и это препятствие на пути к христианской жизни будет одним из самых главных.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)