Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник, который называется Великая Суббота. Он имеет свое собственное историческое содержание, но он имеет и очень важный, и сейчас мало кому понятный символизм. Содержание историческое, и оно же во многом догматическое, заключается в том, что Христос этот день провел в так называемом аде. Не в том смысле, что это место каких-то мучений, но в месте отлучения от Бога, где пребывала Его душа точно так же, как туда направлялись души праведных.

Такое пребывание душ тем самым упразднилось тогда, когда Христос воскрес. То есть для Его души это означало выход из ада. В то же время тело, которое было разделено от Его души, поскольку смерть для человека, и в том числе, значит, и для Христа, означает разлучение души и тела, — и вот это тело, разлученное от Его души, бездыханное, мертвое в человеческом смысле слова, лежало во гробе.

Но как душа не отделялась от божества, так и тело оставалось соединенным с божеством. Поэтому оно не испытало тления, если не считать тлением само разделение с душой, которое означает смерть. Конечно, это тоже тление, но и не более того. И одновременно Христос был со Отцем, то есть не отделялся от Святой Троицы, и был на престоле на небеси и на земли как Бог, потому что Он по божеству Своему всегда оставался везде сущим и все исполняющим.

Вот такое историческое и догматическое значение того, что Христос был человеком и Богом, и то, что человечество Его не отделилось от божества.

Но богослужение сегодняшнего дня говорит, что это была какая-то особенная суббота, особенное празднование субботы. Когда мы вспоминаем ветхозаветное отношение к субботе, то тогда становится понятным, почему именно в субботу Христос не воскрес. Ведь Он мог бы воскреснуть на день раньше — это не было бы менее чудесно. Или мог бы воскреснуть не на третий день, а на четвертый. А почему это так? Потому что особое значение имеет каждый день недели.

Первый день, когда Он умер, был в неделе день шестый, когда совершил творение мира Господь наш. И вот воссоздание мира духовное, во Христе, тоже делами совершилось в шестой день. Поэтому в шестой день Его распяли — это пятница, счет идет от первого дня после субботы, от того дня, который мы сейчас называем воскресение. Дальше Он не воскрес, потому что суббота — это не время, когда надо что-то делать, это время покоя.

А следующий день — это опять первый день в неделе, и в то же время день восьмой, но восьмой день в семидневной неделе означает бесконечность. Поэтому у нас символом бесконечности тоже служит восьмерка, хотя и расположенная немного иначе, чтобы отличить от обычной восьмерки. Начало бесконечности — это третий день, когда Христос Воскрес.

Но также и по-другому. В “Послании к Евреям” мы читаем, что Христос вошел в Субботу. Когда Он Воскрес, Он Воскрес тоже в субботу — так можно это понять, если понимать буквально. И так это и нужно понять, потому что там еще имеется другой счет суток, когда ночь принадлежит к предыдущему дню, а не к следующему. Тогда получается, что Христос субботу провел во гробе, и в последующую за субботой ночь Он воскрес, которая тоже еще является субботой. Только тогда уже получается, что в конце субботы Он воскрес. Видимо именно такого исчисления суток держались самые первые христиане, похоже, что и сам апостол Павел, и его адресат в “Послании к Евреям”.

Как бы там ни было, что это означает для нас сегодня? Сейчас мы во многом потеряли смысл почитания субботы, потому что даже можно вспомнить такие утверждения, что у нас почитается воскресение вместо субботы, хотя никто не отменял заповедь о почитании субботы, данную в Ветхом Завете, — это четвертая заповедь. Но на самом деле, именно потому, что ночь с субботы на воскресенье является самой главной, мы почитаем именно субботу.

Что это означает для нас внутренне? Наверное, это надо особо объяснить. Для того, чтобы молиться и обращаться к Богу, должна быть внутренняя тишина. Когда у нас внутри все время примерно такой шум, как бывает, если включить телевизор, то, конечно, невозможно услышать тихий глас Бога. Вообще ничего невозможно услышать и самому сказать толком невозможно, потому что сейчас я говорю вот это, потом я сам себя перебиваю, не окончив фразы, внимание перескакивает с одного на другое, с другого на третье.

Получается, что ничего не получается. Мы даже не молимся. То есть вначале должна быть тишина, в которой только и может быть молитва, обращение к Богу, в которой можно услышать Бога. Но что же это за тишина? Современным людям трудно об этом сказать, хотя об этом говорится даже в Евангелии, когда Господь говорит, что для того, чтобы помолиться, войди во внутреннюю клеть твоего сердца, тогда ты оттуда уже и помолись.

Не для всех, может быть, понятны эти слова. Но они становятся понятны тогда, когда мы вспомним, что нас отвлекает в наших житейских делах, что мешает нам сосредоточиться, что нам мешает просто связно ответить. Например, когда мы волнуемся, когда поглощены чем-то другим, либо когда нам просто то интересно, а это, то, что мы должны делать, неинтересно, или просто потому что у нас какая-то большая радость, или наоборот, когда у нас какой-то большой страх.

Так бывает, что у людей просто вся жизнь постепенно корежится из-за этого, они различные приобретают психические расстройства только из-за того, что они не могут оставаться сами собой. Первая мера, которая существует в мирской психотерапии для того, чтобы это исправить, — это представить себе безопасное место. Место, в котором я бы лично предпочел находиться для того, чтобы, перенесясь туда, уже со стороны посмотреть на свои всякие проблемы.

Взгляд из этого безопасного места — но сначала надо научиться в него попадать мысленно, это требует особых упражнений, — позволяет увидеть свои страхи, свои проблемы со стороны и, благодаря этому, найти решение. Или даже увидеть, что вообще никакого решения не надо, потому что на самом деле это меня не касается.

В христианстве похоже, но по-другому. Хотя надо сказать, что в отношении этого упражнения “безопасное место” нет никаких возражений в христианстве, но там даже еще лучше, потому что христианство всегда предполагает, что надо говорить изнутри своего сердца, и там находиться умом как в самом безопасном месте. Мирскому человеку кажется, что бывают какие-то другие безопасные места, но сознательному христианину понятно, что другие все-таки не столь безопасны, а настоящее безопасное место только внутри. Потому что только там можно не пускать бесов, от которых бывают все настоящие опасности.

И вот так, говоря из своего сердца, и решая те проблемы, которые возникают по ходу нашей жизни, мы оказываемся поступающими по-христиански и способными молиться. Это и означает “субботствовать духовно” — то, чему нас особенно учит сегодняшний день, если понимать суть сегодняшнего праздника по-христиански. То есть мы должны оставаться внутри своего сердца, и оттуда уже обращаться с молитвами к Богу всегда и по мере необходимости решать те дела, которые нам надо решить.

Аминь.