Один святой мученик Арефа был назван в честь другого; один жил в Южной Аравии в VI веке, а другой – в России в начале XX; Мученичество Арефы было одним из любимых житий в Византии и на Руси; около 3 тыс. жителей города Награн, среди которых был и епископ Арефа, были убиты разными способами за то, что отказались отрекаться от христианства; в результате соседние христианские державы уничтожили войско того государства и посадили там православного царя; эфиопского царя Калеба (Элезвоя), силами которого это большей частью было сделано, Православная Церковь почитает во святых; современный Арефа был в числе братии Валаамского монастыря, отказавшейся принять экуменические реформы в Православной Церкви Финляндии, вернувшейся в советскую Россию и приговоренной к ссылке в Казахстан, по пути куда он и умер; общее у тех и других мучеников было то, что они проповедовали православие в безбожном мире.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память двух святых мучеников, которых зовут одинаково — Арефа. Но, конечно, одного назвали в честь другого. Того, который был у нас в довоенное время и пострадал, видимо, в 1932 году, назвали в честь того мученика Арефы, который жил в VIвеке и пострадал еще а 523 году вместе со своим городом.

Мученик Арефа и с ним пострадавшие — это одни из самых почитаемых на Востоке мучеников, затем в Византии и на Руси тоже было велико их почитание, почему монахов часто называли именем Арефа. Еще и почему это почитание было так велико? Потому что Мученичество Арефы было одним из любимых житий в Византии и на Руси. И к нему было два приложения: Диалог, а точнее, “Спор с иудеем” и “Законы”, которые Арефа дал омиритам, если по-гречески говорить, а если ближе к подлинному произношению, то химьяритам — жителям Химьяра в Южной Аравии.

А дело было так: в Южной Аравии и вообще на Аравийском полуострове, на территории современных государств Йемена и, отчасти, Саудовской Аравии, в основном, конечно, жили язычники. Но в это время туда уже проникал иудаизм в какой-то форме. И там были иудеи. И христианство тоже появлялось, и постепенно туда проникали христиане разной степени православности.

И вот в одном из главных городов на территории нынешней Саудовской Аравии, где-то ближе к югу, который назывался Награн, или, по-арабски, Наджран, почти все жители стали православными христианами благодаря проповеди епископа Арефы, память которого мы сегодня и совершаем. Но государство, в котором находился этот город, причем был вторым по значению городом той страны, имело уже официальную религию — иудаизм. Хотя они не были этническими евреями, но приняли иудаизм, как у нас хазары на Северном Кавказе. И тамошний царь потребовал, чтобы все жители Награна тоже приняли иудаизм.

И тогда произошел массовый отказ от того, чтобы отрекаться от христианства. В результате примерно 3 тыс. жителей города — это очень большой город по тем временам — были убиты разными способами, включая женщин и детей, которые твердо стояли в своем исповедании. И, конечно же, епископ Арефа тоже был убит — так и произошло его мученичество.

Об этом узнали христианские цари православные, а их там было двое — две империи были неподалеку. Напротив, через Красное море, была Эфиопская империя, в то время уже православная, где был православный царь. А в Константинополе был святой император Юстин. Они договорились между собой и, в основном, силами эфиопского царя направили туда военную экспедицию через Красное море, которая совершенно истребила войско этого иудейского царя Зу-Нуваса и посадила там православного царя. И, в результате, там восторжествовало православие, но после таких жертв, и довольно долго оно там держалось.

И память царя этого, который был в Эфиопии и послал эту экспедицию, мы тоже сегодня празднуем. В Византии его по-гречески называли Элесваан, чтобы им было легче произносить, или Элезван, или даже Дунаван, и примерно так же это все по-славянски. А в самом эфиопском языке его имя было Элла-Эсбах. И хоть этот царь и не признавал Халкидонский собор, но память его тоже во святых и всегда праздновалась в Византии. И говорят о нем, что через некоторое время, вернувшись домой, после этой экспедиции, он передал царство наследнику, а сам стал монахом. Возможно, что это так и есть, по крайней мере, так говорится в эфиопском житии.

Вот такая была история в древности с мучеником Арефой, а в недавнее время была другая история. Новомученик Арефа, память которого мы сегодня совершаем, был одним из монахов Валаамского монастыря. То есть он жил, еще до революции туда поступив, в Валаамском монастыре на острове Валаам. И был обыкновенным человеком, но верующим. И когда произошла революция, то остров Валаам не вошел в состав Советской России, а ушел, согласно тогдашнему разделу, в Финляндию. Поэтому там было относительно спокойно, и монастырь не разоряли.

Но уже вскоре — в 1924 году — Финская Православная Церковь приняла под давлением Константинополя новый стиль, и начались всякие реформы. И началось то, что мы сейчас называем экуменизмом. И значительное число монахов монастыря отказалось принимать новый стиль и эти реформы. Но тогда начальство им сказало, что если вы не хотите их принимать, то уходите отсюда куда хотите, то есть их выгнали с острова. И в этой довольно большой группе монахов был и Арефа.

А дальше они не знали, куда им идти, на острове оставаться было нельзя, и они пошли кто куда. Часть осела во Франции, а часть попросила разрешения у большевиков, поскольку они думали, что вера разрешена — они верили официальной пропаганде, что можно быть верующим в Советском Союзе, — вернуться в Россию. Естественно, они легко получили такое разрешение. Поэтому большая группа исповедников, валаамских монахов, где-то в 1927 году поселилась в Петербурге. И они стали жить в доме, который в настоящее время снесен, около Смоленского кладбища, и фактически у них там был монастырь. То есть официально у них ничего такого не было, они там просто жили и где-то работали, но фактически у них там была небольшая монашеская община.

И именно в это время, как мы знаем, как раз и разгорелся соблазн сергианства. Потому что именно в это время митрополит Сергий, заместитель местоблюстителя патриаршего престола издал свою “Декларацию”, и начался церковный раскол, потому что митрополит Сергий пригласил безбожные власти вмешиваться во все церковные дела.

И вот этот монастырь, как и большая часть монашества, конечно, отказался следовать за митрополитом Сергием. Поэтому очень скоро они подверглись репрессиям. Потому что, как мы знаем, сначала большевики поддержали раскол и поддержали тех, кто отказался идти за митрополитом Сергием, но уже с начала 30-х годов, а по сути дела с 1929 года, они стали на них воздвигать репрессии. В результате, все монахи этого монастыря были арестованы и осуждены на ссылку в Казахстан. Тогда еще были для простых монахов, которые вообще ни в чем не виноваты, кроме того, что они монахи, относительно мягкие наказания.

И вот Арефа тоже был сослан в Казахстан, но, судя по документам, он не доехал до места ссылки, а, скорее всего, умер в пути. Потому что условия транспортировки были очень плохие, человек он был пожилой и, видимо, не особо здоровый к тому времени и, подобно многим другим, просто не доехал до места ссылки. Фамилия его была Митренин, и он, надо полагать, – не очень далекий родственник одной из наших монахинь.

Поэтому сегодня мы совершаем память одного Арефы, другого Арефы и с ними пострадавших многочисленных мучеников древних и новых. Мы должны помнить, что общее у тех и других мучеников было то, что они проповедовали православие в безбожном мире. Только древний Арефа проповедовал среди язычников и иудеев, а новый Арефа проповедовал своей жизнью между отступниками от православия, которыми были жители города Ленинграда в 1920-е годы, а еще раньше — между отступниками от православия, которыми были экуменисты в Валаамском монастыре, принявшие Константинопольские реформы в 1924 году. И там он как исповедник предпочел уйти с “насиженного” места, можно сказать, в никуда, подвергая себя такому риску.

И вот сейчас мы тоже находимся в безбожном обществе и тоже стараемся быть истинно-православными. И нам есть с кого брать пример, и есть святые, которые особенно нам близки. И так получилось, что мученик Арефа Аравийский — я о нем знал, благодаря большой любви к Эфиопии, с самых юных еще лет о нем читал — и так получилось, что именно на него пришлась моя архиерейская хиротония. Этого никто не подгадывал, но тем ценнее совпадение — значит, уже воля Божия.

И наш мученик Арефа, который принял исповедническую кончину, можно сказать, в нашем городе, особо близок нашему приходу хотя бы просто по родственным связям, что тоже немаловажно, потому что когда мы молимся русским святым, очень часто в молитвословиях встречаются такие слова: “помогайте роду вашему”, — упор делается на то, что они мало того, что наши святые, они еще и наши родственники, ничего в этом зазорного нет, в христианстве так принято. Тем более мы имеем в нашем приходе дерзновение так молиться к новомученику Арефе.

Аминь.