Святая равноапостольная княгиня Ольга — жестокая правительница для светских историков и спасительница своего народа с точки зрения Церкви; в отношении государств Нового Завета быть не может, у государств нет вечной жизни, есть только земная; мы не должны гнушаться никакой черной работой;в Ветхом Завете происходило много убийств по воле Божией; нужно действовать, не исходя из того, что бы нам хотелось, а исходя из того, что требует наш долг.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Вспоминая нашу равноапостольную княгиню Ольгу, с которой началось христианство на Руси, еще до крещения Руси, мы в богослужении вспоминаем судей Израильских. Очень большое чтение из Книги Судей было в субботу на вечерне, одно из самых длинных в году.

Действительно вспоминается, как Ольга правила, когда она осталась вдовой после своего мужа Игоря. И когда об этом вспоминают светские историки, они говорят о больших жестокостях, которые она совершила по отношению к древлянам. А когда об этом вспоминаютв богослужении, то ее почему-то прославляют как спасительницу своего народа, в одной из паремий сравнивают с Юдифью, например.

Но нам могут сказать, что в Ветхом Завете совершение жестоких действий женщинами, пусть и праведными, с которыми сравнивают Ольгу, говорило о жестоких временах, а вот сейчас у нас христианство, сплошной гуманизм, и ветхозаветная фигура Ольги совершенно не вписывается в образ христианских правителей. Тут нужно еще вспомнить, что князь Владимир, после того, как было введено христианство на Руси, отменил смертную казнь. Но опять начались разбои, и ему тоже духовенство сказало, что его долг вовсе не в том, чтобы отменять смертную казнь для разбойников, а в том, чтобы этих разбойников уничтожать, чтобы оставшиеся вразумлялись, а тех, которые не вразумляются, все-таки казнить. И он сам восстановил смертную казнь. Сначала проявил такую ревность не по разуму, а потом исправился, потому что те, кто обязан был обучать его христианству, указали ему на эту ошибку.

А Ольга, она была другая. Хотя она и до христианства совершила разгон древлян и многие другие такие поступки, потому что крестилась она только в пожилом возрасте, но она никогда специально в них не каялась, и церковная традиция не сохраняла об этом воспоминаний как о чем-то плохом, а наоборот, исключительно как о чем-то хорошем. В церковных преданиях о святой Ольге это воспоминания о том, что она и до того, как стала христианкой, была очень хорошей правительницей, всегда исполнявшей свой долг.

Почему же так получается? А вот почему: в отношении людей действительно может быть или должен быть Новый Завет, и они становятся христианами. А в отношении государств это невозможно, государства не имеют жизни вечной, вся жизнь государств исключительно земная. Она исключительно земная, и она может быть на пользу, людям, в том числе и христианам, которые живут в этом государстве, а может быть и во вред.

Но что должен делать правитель любого государства — это то, чтобы само государство существовало, а дальше уже, если захочет, могло приносить какую-то пользу своим гражданам. Если же государство вообще развалится и не будет существовать, то уже ни о чем другом думать будет нельзя. Поэтому долг христианского правителя заключается в том, чтобы государство сохранить, чтобы оно было сильным, чтобы на него не нападали, а потом внутри его изменять условия так, чтобы было лучше для христианства.

Так вот, в отношении христианства Ольга делала что могла. Совершить крещение Руси она не могла. Но сделать так, чтобы христианская община Киева и еще некоторых других городов как-то развивалась, без гонений, она могла и сделала.

Но, прежде всего, то, что она должна была сделать еще до крещения и сделала на самом деле — это то, чтобы ее государство было сильным и могло защититься от врагов. Сама по себе эта задача не является христианской и не является антихристианской, но она вполне вписывается в долг правителей ветхозаветных, потому что для государства с Новым Заветом ничего не меняется. Те обязанности, которые имел правитель по отношению к ветхозаветному Израилю, ровно те же самые остаются у правителя по отношению к христианскому государству или к христианской империи. И если он не выполняет свою задачу, то это будет ему грех как христианину.

И Ольга действительно понимала свою задачу и делала то, что нужно, не останавливаясь ни перед чем. И если нравы тогда были более грубые, чем нам сейчас привычно, то, с другой стороны, они были более мягкие, потому что такой изощренной жестокости, как в XX веке, никогда не было в Средние века. Но главное, что она понимала, что не должна останавливаться ни перед какой, даже крайне мужской, работой, коль скоро фактическим правителем на каком-то этапе оказалась она, лишившись мужа, и с маленьким сыном на руках, который еще не мог править. Она делала именно то, что было нужно.

Этот образ, может быть, расходится с тем, что мы хотим представлять себе о христианстве вообще и о христианском государе в частности. И если это расходится, то мы должны исправлять свои представления по тем образам, которые являют нам святые, в частности Ольга.

И что же это означает, в частности? Это означает, что мы не должны гнушаться никакой черной работой. Мы должны понимать, что, конечно, возвышенная духовная жизнь христианская — это самое лучшее и самое главное. Но чтобы она могла где-то начинаться, нужно обеспечить, чтобы просто была какая-то жизнь. У всех у нас есть долг заботы о других людях — и не обязательно мы должны быть для этого государями каких-то стран: может быть этот долг в семье, а может быть и просто где угодно: у человека, у которого нет семьи, тоже может быть такой долг. И мы должны заботиться о потребностях этих людей, в том числе и телесных, и не боятся дать отпор тем, кто на них посягает. И давая отпор, нельзя превосходить необходимую степень обороны или впадать в нарочитую жестокость, но нужно делать никак не меньше того, что нужно. А это иногда бывает что-то такое образцово-показательное.

В частности то, что Ольга сделала, когда она сожгла древлян, было неким ритуалом, после которого они психологически были сломлены, она сделала так, что это племя просто подчинилось после этого Руси. Если бы она просто там кого-то убила, то это было бы такое тактическое поражение в войне, после которого они бы опять собрались с силами и стали нападать, это помогло бы не так радикально. А тут нужно было подорвать психологическую веру в то, что можно нападать на Русь, что можно нападать на Киев. И, к сожалению, на их языке, а они тоже были далеко не ангелы, это можно было сделать только в достаточно грубой и несколько театральной форме, что Ольга и сделала. И судя по тому, что больше ни о каких древлянах в истории Руси не было слышно, никакой проблемы с древлянами больше не оставалось, — она поступила правильно. Она действовала в интересах своего государства, исполняя свой долг как правителя.

Будем и мы, каждый на своем месте, стараться поступать правильно. Не гнушаться черной работой, не поддаваться на уговоры, что мы должны быть гуманистами, если мы христиане, — а делать именно то, что будет эффективно в данном случае, но при этом, не нарушая никаких христианских заповедей.

Может быть кто-то скажет, что в данном случае Ольга нарушала заповедь “не убий”, но тот, кто хоть немного знаком с Ветхим Заветом (это ведь из Ветхого Завета заповедь), тот поймет, что такое возражение — это демагогия. Но, может быть, кто-то не поймет, поэтому я скажу. В Ветхом Завете, где сказано “не убий”, там десятки, может быть, сотни, раз сказано о разных ситуациях, когда нужно убить по воле Божией. Более того, в некоторых из этих ситуаций, когда кто-то не убивал, нарушая тем самым заповедь Божию, он сам подлежал смерти.

“Не убий” — это значит, “не соверши убийства” ради какого-то собственного удовлетворения и ради своих страстей. Но когда необходима война, или когда необходима казнь преступника, тогда не может быть никаких “не убий”: собственно говоря, тогда это не есть убийство. И в еврейском оригинале Ветхого Завета, в случае заповеди “не убий” такой глагол употреблен, который значит “не соверши убийство”, а есть другой глагол, который означает “не лишай никого жизни”. Жизни лишать в определенных случаях можно, а совершать убийство, которое является преступлением, нельзя никогда. И вот Ольга, она это прекрасно понимала. Будем и мы это понимать, и не только об убийствах, но и обо всех жестокостях, которые люди совершают, и о всех жестких мерах, которые по временам должны совершать христиане. И будем действовать, не исходя из того, чего нам бы хотелось, и не исходя из того, что требует от нас меньше нервов, а исходя из того, что требует наш долг, который мы должны стараться понять, а потом ему следовать. Аминь.