Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник Успения Богоматери. Это не просто праздник в честь Пресвятой Богородицы, а самый главный праздник. И самый главный праздник не потому, что у любого святого самый главный его праздник – это день его успения, а потому, что в день Успения Богоматери открылись некие очень важные стороны промысла Божиего.

То, что происходило тогда, очень похоже на Вознесение и на Преображение. Вознесение Господне – когда открылись Небеса, на которые Господь вознесся, и  Преображение – когда произошло то же самое, но Он никуда не возносился, а Сам, стоя на горе, открылся как Небо.

А теперь опять открываются Небеса, и Христос забирает душу Богоматери, и так же потом исчезает и тело. По разным рассказам об Успении это происходит по-разному. Неважно каким, но каким-то образом это произошло. Открывается то же самое, что было при Вознесении.

Почему это важно сейчас? Потому что важно, что это происходит не только с той богоипостасной плотью, как говорят святые отцы, самого человека Иисуса, в которого изначально воплотился Бог, а дальше открывается всей Церкви, – а то, что речь идет о всей Церкви, говорит то чудо, что на Успение собрались все апостолы, которые к тому времени проповедовали в разных концах вселенной. И в их лице собралась, как подчеркивается в богослужении, вся Церковь. И они провожают Божию Матерь, как Ковчег Завета в Ветхом Израиле провожали в Древний Сион. А сейчас Сион Новый, которым является Гефсимания, но который на самом деле является не Гефсимания и не какая-то иная область земли, а только Небо.

Поэтому и оказывается, что в Гефсимании погребли тело Богоматери, но оно не остается, а отправляется потом дальше – туда, где ему надлежит быть, и где нам надлежит быть, потому что апостол Павел говорит, что «живот наш» — то есть наша жизнь – «сокрыт со Христом в Боге». Вот о чем говорит сегодняшнее повествование, которое, видимо, очень древнее. Но история этого праздника очень сложная, не вполне понятная, и если мы ее даже не будем знать, то все равно самое главное мы в нем поймем.

О чем это говорит нам сейчас? О том, что сейчас мы тоже оказываемся в том же положении, что и апостолы. А они были в таком положении после земного Вознесения Христа, как и до. Мы все время находимся в Царствии Небесном при Небесном Святилище, и независимо от того, продолжается земная жизнь Христа или уже не продолжается, продолжает Он являться после Воскресения, как Он являлся между Воскресением и Вознесением, или не продолжает, но, независимо от этого, Церковь земная все время находится на земле, но так, что она все время находится на Небе, и Небо для нее открыто.

Многие скажут, что в их повседневной жизни это не ощущается. Но тут очень понятен ответ – даже не знаю, стоит ли его приводить. Надо посмотреть, а что же вместо этого ощущается? Это как раз и будет ответ на вопрос: в чем состоит та грязь, которая вытесняет вот это? Кто чем увлекается, тот в том и остается. Что нам мешает увлекаться этим?

Ведь если мы хотя бы в какой-то степени верующие люди, то мы к этому стремимся, хотя очень плохо и слабо. Но что является теми терниями, которые подавляют это наше стремление? Если смотреть в общем, то у всех одинаковые, а второстепенные детали отличают.

У нас очень много есть попечений, которые постоянно нам доставляют где-то когда-то радость, а если не саму радость, то надежду, что мы что-то поделаем и получим эту радость. Зачастую «морковка перед носом» нам заменяет саму «морковку», чтобы ее есть. Мы начинаем куда-то идти, и совершенно неизбежно это приводит к тому, что дальше начинаются какие-то скорби. А скорби все состоят в том, что мы привязаны к земному, и эта привязанность у нас не может реализоваться, или если мы не можем чего-то достигнуть – от этого мы скорбим.

Или бывает, что мы достигли чего-то, а потом все равно от этого будем скорбеть. Еще хорошо, если мы будем скорбеть от того, что достигли, а потом потеряли. А очень часто мы будем скорбеть от того, что мы достигли, но нам это уже надоело, мы в этом уже разочаровались. И мы сами не рады тому, что мы это достигли, и даже забыли, что мы к этому стремились.

И вот такие всевозможные обманные вещи нас и привлекают. Конечно, пока они нас привлекают, то мы не ощущаем того, что нам на самом деле все еще доступно, несмотря на все наши прегрешения. А с другой стороны, когда возникают разные ситуации, когда, может быть, поневоле от нас отнимаются те вещи, к которым мы обычно стремимся – это, конечно, часто ситуации скорбные или опасные, — то тогда мы вдруг начинаем молиться, все становится на свои места.

Но если все становится на свои места в каких-то экстремальных случаях, то это значит, что и всегда можно делать так, чтобы это было на своих местах, просто за этим надо следить. И вот в такие праздники, как сегодня, конечно, хорошо и важно пойти в церковь и причаститься, участвовать в службе, слушать слова и стараться понимать по мере возможности, но если этим ограничиться, то не поможет. Ну, может косвенно поможет, если на первые десять лет этим ограничиться, а на одиннадцатом надо добавить что-то еще.

Обязательно это все надо относить к себе – внутренне переноситься от той жизни, где наши страхи и удовольствия, стремления, к тому, к чему мы призваны, и что уже стало нам доступно, и осталось только это взять. И вот тогда праздник действительно будет праздником – праздник Успения Богоматери станет одним из любимейших наших праздников в году, как напоминающий обо всем этом, обновляющих все это в нас. А мы нуждаемся, чтобы все это в нас обновлялось, потому что, увы, загрязняемся.

Аминь.

епископ Григорий