Во имя Отца и  Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник Вознесения Господня, который относится к наиболее непонятным для верующих – в чем он состоит и зачем. Непонятно даже то, когда произошло само празднуемое событие, потому что в Деяниях апостолов, которые мы сегодня читали за литургией, непонятно, с какого дня Пасхи начинается счет «дней четыредясяти», после которых произошло Вознесение.

Раньше считалось, что только со второй недели Пасхи начинается счет, потому что Пятидесятница отсчитывалась по-другому. Поэтому у Григория Богослова нет Слова на Вознесение, так как празднование Вознесения входило в празднование Пятидесятницы. Был один цикл тесно связанных дней, поэтому отдельного праздника, можно сказать, и не было вообще, или, в других традициях, он был перед самой Пятидесятницей.

В то же время, сегодня за литургией и за утреней читали евангельские повествования разных евангелистов – Луки и Марка, – где говорилось, что Вознесение происходит прямо в день Воскресения Христова. То есть Он вознесся вечером того же дня, согласно хронологии евангелистов. Причем, что удивительно, Лука является и автором Деяний апостольских. Почему у одного и того же автора такие разные вещи, хотя можно еще предположить, что в одном из этих случаев не авторская редакция?

Зачем же надо было назначать еще отдельно праздник Вознесения не только в нашем византийском богослужении, но и в каком бы то ни было богослужении? То есть в этом есть некая загадка – разные ли события описывают евангелисты, с одной стороны, и списатель Деяний Апостольских, с другой, или одни и те же. Богослужение настаивает на том, что это одно и то же событие, раз все это читается к сегодняшнему Вознесению. Но загадка, на которую нет отгадки – это хорошо.

Может быть, это, конечно, обидно, и может быть, она когда-нибудь появится, отгадка, но хорошо, что есть в Евангелии и вообще в Новом Завете много таких смиряющих очевидно непонятных мест. Это ведь не какие-нибудь мелкие детали, а очень крупные детали, нам непонятные. Вот не так изложили евангелисты, чтобы нам понимать.

Но тут есть утешение в том, что, прежде всего, надо духовный смысл понимать. И никогда не надо зацикливаться на буквальном смысле. Но в духовном смысле тут тоже непонятно: Христос возносится, то есть от нас отходит. Он говорит, что если не уйду, то не пошлю вам Святаго Духа, то есть Дух не сможет к вам прийти, поэтому Я должен уйти – это то, что мы читали сегодня. Но в других местах Он говорит, что Я от вас никогда не уйду – «Аз с вами есмь до скончания века».

Получается, что одно противоречит другому, если буквально брать. Как же Христос может вознестить от Своих учеников, если Он сказал, что никогда не будет с ними разлучаться? Что это такое, о чем здесь идет речь? Вот здесь уже нельзя удовлетвориться и сказать, что, увы, мы этого не знаем и не понимаем. Может быть, кто-то на некотором этапе личной жизни и может удовлетворяться подобными ответами в духовных вопросах, но Церковь этого никак не может допустить, и человек, который не знает и не понимает, должен обратиться к учению Церкви, потому что, не понимая этого, мы не понимаем чего-то важнейшего в христианстве.

И вот если обратиться к учению Церкви, становится все понятно. Тело Христово, Которое есть Церковь, как говорит апостол Павел, может ли разделяться, разрываться на какие-то части, чтобы одна часть возносилась от другой? Это все абсурдно, конечно. Тело Христово никогда не разрывается, и поэтому одна часть Тела не возносится от другой части Тела.

Другое дело, что когда люди по-человечески еще не облеклись силою свыше, подчеркнем это про учеников, то, конечно, не в качестве частей Тела Христова, могут с Христом разлучаться – вот Он ходил рядом с ними, а теперь больше не будет. Вот это разлучение. Но если говорить о Церкви, то никакого разлучения нет. Это связано с тем, что Кто разлучился, Тот потом еще придет, потому что сказано, что по Вознесении будет и Второе Пришествие.

А Пришествие может быть только к тем, от кого было отшествие. Потому что не может прийти Тот, Кто никогда не уходил. То есть к Телу Христову никакого пришествия быть не может, потому что никто не уходил. Поэтому внутри Церкви не может быть ни Вознесения одной части Церкви от другой, ни Второго Пришествия. То есть это все может быть, но не по отношению к Телу Христову, не по отношению к Церкви — а все это говорилось по отношению к миру.

Оно будет не такое тихое, скромное и незаметное, как было Первое Пришествие, а совершенно противоположное. И внешнее оформление Вознесения Господня как раз и указывает на то, каким будет Пришествие Второе, но это будет Пришествие в мир, который не знал Христа, который был от Христа далек. А поскольку в это время там будут христиане, члены Церкви Христовой, то для них тут ничего нового не будет – никакого Второго Пришествия не будет.

Поэтому надо все время понимать — где мы, и где мы хотим быть, и куда нас тянет. А тянет нас и туда, и сюда – как всегда. Вот надо понимать, в каком случае нас тянет туда, а в каком — сюда. И вот за этим надо наблюдать.

Сегодняшний праздник и указывает, насколько велика пропасть, а не просто различие между миром и Церковью, и насколько легко людям, которые вроде бы должны быть в Церкви, оказаться на самом деле за ее пределами, то есть принадлежать  миру.

Ученики психологически были тогда такими – недаром они еще не облеклись силою свыше. Поэтому их надо было утешать, ободрять и говорить, что потом это изменится все, что «Я пошлю Утешителя, Который все напомнит». Но это относится к ученикам в тот момент, а применительно к ученикам в другой момент, уже после Пятидесятницы, — и мы сами уже относимся к этим ученикам, — все должно быть по-другому.

Поэтому будем помнить, что Христос с нами до скончания века, будем держаться за Него, чтобы вместе с Ним возноситься, как призывает святой Григорий Богослов в Слове на Рождество, когда говорит: «Христос с Небес, возноситеся». Это значит, что, когда Христос спускается на землю, тогда мы возносимся на Небо, – так это для христиан. И в сегодняшнем празднике говорится в церковном песнопении, что Христос «яже на земли соедини небесным» — земное соединил с небесным.

Аминь.