На второй седмице поста главное — не расслабиться душевно. Мученики Амморейские — особые мученики: они пострадали за Христа, будучи иконоборцами, но Православная Церковь признала их истинными мучениками, потому что они пострадали во время большого смешения православных с еретиками, когда людям было трудно разобраться в церковной ситуации. Параллель с Новомучениками Российскими 20—30-х годов, которые пострадали, оставаясь в общении с митрополитом Сергием. Мы не можем отвергать их святость, так же как не отвергла Церковь святость мучеников Амморейских, тем более, что в России ко времени революции очень мало было людей, разбиравшихся в святоотеческом Богословии. Преподобный Иов Анзерский и его пророческое видение о Новомучениках Соловецких. Святые мученики: связь веков.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Мы уже дошли почти до середины второй седмицы Великого поста. И самое главное, наверное, что можно об этом сказать, это то, что мы слышали сегодня в слове святого Симеона Нового Богослова — что пока мы находимся в жизни сей, мы должны все время бежать и не останавливаться, не думать, что может быть какая-то остановка, а все время бежать к Господу Иисусу Христу. И если это относится ко всей нашей жизни, то тем более это относится к посту. А на второй седмице поста всегда самое обычное искушение — это просто расслабиться. Потому что все как-то напряглись в начале поста; после этого в какой-то степени действительно необходим отдых, но душевное расслабление крайне вредно. И потому надо, конечно, стараться и дальше причащаться и в будние дни Великого поста, поститься и готовиться. Чем хороши вечерние литургии — тем, что они заставляют человека в меру его сил поститься строго в те дни, когда они служатся. и поэтому надо стараться не привыкнуть к посту и не ослабеть, прежде всего, не в употреблении пищи, а в духовном внимании, которое требуется в посту. И помогая нам в этом, Церковь предлагает памяти мучеников.

В Великом посту всегда оказывается память 42-х мучеников Амморейских, которую мы праздновали в уходящую среду. Память этих мучеников с IX века, когда они были причислены ко святым за свой мученический подвиг, всегда празднуется на несколько дней раньше памяти 40 мучеников Севастийских. Но судьба этих мучеников совершенно другая и совсем другие вещи открывает для православных людей современности. Мученики Амморейские пострадали во время войны между Византией и Арабским халифатом, попав в плен. Это был военный отряд, который попал в плен к врагу. И оказалось так, что их принуждали там принять ислам, они отказались, и их за это убили. Так они стали мучениками, которые исповедали православную веру не перед язычниками, а перед мусульманами. Конечно, есть и другие такие мученики; но именно в подвиге Амморейских мучеников есть некоторая особенность. Византия в то время была неправославной. Православные христиане и православная Церковь там существовали, но они были гонимы. Подвиг Амморейских мучеников пришелся на 830-е годы, когда официальная византийская Церковь во главе с патриархом и император были иконоборцами, и они не просто были еретиками, но еще и гнали православных христиан. А в византийской армии вообще были сильны иконоборческие симпатии, и поэтому быть православным, будучи даже и простым солдатом, было затруднительно, потому что трудно было уклониться от обязательных религиозных обрядов с еретиками; но среди мучеников Амморейских были высшие военные чины, которые имели положение даже и при дворе, т.е. это были люди, занимавшие высокое положение в обществе, участвовавшие в общественной жизни империи, а значит, они полностью и сознательно участвовали в жизни еретической церкви. Когда об их мученичестве узнали, официальная византийская Церковь продолжала быть иконоборческой, и тогда их и прославили как святых. Но прошло немногим более десяти лет, и православие победило; настало то самое Торжество Православия 843 года, память которого мы праздновали в прошедшее воскресенье, и те самые люди, которые с такой строгостью отнеслись к иконоборческому духовенству, так что даже после покаяния не согласились оставить их в сущем сане и пошли на то, чтобы империя потеряла не только почти всех епископов, но и рядовых священников (их приняли в Церковь, но только в качестве мирян, а служить они больше не могли), — эти же люди продолжали почитать память мучеников Амморейских и не просто продолжали ее терпеть, а сохранили в честь них весьма значительный праздник. Между тем, принадлежность этих мучеников к иконоборцам никак не могла к тому времени забыться, потому что современники их мученичества были еще живы во время восстановления Православия. Т.е. Церковь совершенно сознательно сохранила память о них, как об истинных мучениках.

О чем это говорит? О том, что не всегда разделение между Православной Церковью и еретическим сборищем происходит быстро. Собственно, быстро, мгновенно оно не происходит никогда, и разные слои народа несут разную ответственность, если остаются в ереси. И вот, люди, которым не хватило православности для того, чтобы исповедать веру Христову перед теми, кто ее довольно правдоподобно искажал, тем более перед авторитетом церковной иерархии, — эти люди были совершенно уверены в том, что надо умереть за веру Христову, когда им было предложено отречься от Христа прямым образом.

Но ведь мы знаем, что в еретической церкви могут быть люди, которых замучили за то, что они сохранили верность вере во Христа; однако, Церковь давно уже произнесла свой приговор, еще во II—III веках, что такие мученики истинными мучениками не являются. Мученики, которые бывают среди еретиков и раскольников, исповедают ложную веру во Христа, и поэтому Царствия Небесного им эта вера принести не может. Но надо понимать, какое было смешение тогда в Византии, когда только недавно произошло разделение между истиной и ложью. Потому что всего за несколько лет до страдания Амморейских мучеников Православная Церковь не была гонимой, но не была официальной, а официальной оставалась иконоборческой, и простым людям было очень трудно сориентироваться. Они просто еще во многом даже не знали, в какую церковь они ходят. Конечно, православные всячески старались о том, чтобы христиане не сквернились общением с иконоборцами, но в то же время было очень много разных градаций. Нечто подобное, как мы можем вспомнить, было в истории нашей страны в ХХ веке, особенно в довоенное время. Действительно, в 1927—28 годах уже в основном прошел сергианский раскол, и православные с одной стороны и сергиане с другой стороны действительно разделились. Но хотя и началось это разделение, и какие-то епископы и духовенство четко определили отношения между собой — кто с кем в общении, а кто с кем не может общаться из-за разности в вере; но что говорить о всех прочих членов Церкви, даже и епископах? Ведь вот, мы знаем, что один из исповедников и мучеников того времени и один из самых авторитетных иерархов Российской Церкви, Кирилл Казанский, и то менял свою позицию по отношению к сергианской церкви. А окончательно определить, что в данной церковной организации уже нет благодати Божией, может только общее мнение святых отцов, которого в 30-х годах, разумеется, еще не было. Вот подобное же смутное время было в 830-е годы в Византии. И поэтому, как мы не можем отвергать православность тех мучеников, которые в 1930-е годы пострадали за Христа от большевиков, будучи в общении с митрополитом Сергием (хотя, возможно, какие-то из них действительно были еретиками; но здесь уже нужно смотреть индивидуально, и это дело Господа Бога), отвергать их просто на основании того, что они были в общении с митрополитом Сергием, не можем отрицать их святость, тем более что только после 1936 года сложилось общее мнение Новомучеников о том, что у сергиан нет благодати таинств, — так, подобно этому, Церковь прославляет и мучеников Амморейских, оставив в честь них праздник, установленный иконоборцами, несмотря на то, что все помнили, что эти мученики служили в армии, вращались при дворе и участвовали в церковной жизни иконоборцев.

Так же мы должны помнить и то, что мы не можем очень строго подходить к православности исповедания Новомучеников 20—30-х годов ХХ века, поскольку до революции епископы в большинстве своем о богословии не думали, а те, кто думали, держались иногда самых причудливых мнений. Тех, кто держались именно святоотеческого богословия, было очень немного. Мы можем почитать об этом в письмах священномученика Марка Новоселова, который очень определенно говорит о состоянии тогдашнего духовенства. Поэтому если даже человек несколько заблуждался в момент своего мученичества, это еще не означает, что суд Божий над ним произошел как над еретиком. Потому здесь Церковь и не судит с поспешностью и резкостью.

Можно также вспомнить, что к этой же проблеме имеет отношение и память другого святого, праздновавшегося в уходящую среду, — преподобного Иова Анзерского, в схиме Иисуса. Он был поначалу духовником Петра I, который его сослал потому, что Иов был оклеветан; оклеветали его в таком, с позволения сказать, преступлении, что он, якобы, не сообщил о государственном преступлении, открытом ему на исповеди. Действительно, мы знаем, что в то время (это были 1700-е годы) духовенство в целом было оппозиционным Петру; все надеялись, что он умрет, что удастся провести заговор во главе с царевичем Алексеем, поэтому обвинение Иова было правдоподобным. Но, конечно, во-первых, он не имел права разглашать то, что ему открыто на исповеди, а во-вторых, как считается, и не было никакого заговора, просто Петр был очень подозрителен, хотя и имел к этому поводы. В результате Иова сослали на Соловки, и он там и остался жить. Позже Петр осознал свою ошибку, пытался призвать его обратно, потому что продолжал его лично очень уважать, но Иов не захотел вернуться. Он принял схиму и создал на Соловках Анзерский Голгофский скит (вот, именно тогда он был создан). И в 1713 году, когда он был освящен, святому Иову было видение, что множество звезд падает с неба на ту гору, где стоит главная церковь скита. А в 1920-е и особенно 30-е годы вся эта гора действительно, как звездами, покрылась могилами исповедников, потому что в Соловецком лагере, где содержалось множество монашествующих и духовенства, именно это место было известно наибольшей жестокостью еще даже до времен всеобщего истребления тамошних узников в 1937 году, и там особенно много умирали, о чем подробно написано у Солженицына в “Архипелаге ГУЛАГ”. Таким образом, действительно сбылось пророческое видение преподобного Иова. Вот так получается, что святые и первых веков христианства, и IX века, и XVIII века — все имеют отношение к нашей недавней истории, к Новомученикам и Исповедникам Российским. И пример мучеников Амморейских должен удержать нас от поспешного осуждения тех, кто принял мученичество или стал исповедником в 30-е годы, будучи в общении с митрополитом Сергием (конечно, главная фигура тут — это священномученик Иларион Троицкий, епископ Верейский); а память преподобного Иова Анзерского должна напоминать нам о том, что уже в то время, когда закладывались основы той самой имперской России, которая похоронила Православную Церковь Российскую и тем самым привела страну к революции, пророческие видения говорили о том, к чему приведет не только революция, а, в значительной мере, именно правление Петра I, при котором церковные иерархи позволили государственной власти окончательно совершить над Церковью насилие и превратить ее в придаток государства.

И вот, постоянно назидаясь примером этих подвижников, не только в своей личной жизни, но и вообще для лучшего понимания того, что такое Церковь, и каково наше место в Церкви, будем стараться проходить поприще Великого поста и как можно чаще причащаться Святых Христовых Таин. Аминь.