“Человек бывает Бог, да Бога Адама соделает”. Из учения об обожении следуют все догматические и бытовые отличия православия от других религий и ересей. Если у нашего пребывания в Церкви земные цели — отстать от вредных привычек, получить внутреннее успокоение и т.п., — то нам подойдет вообще любая религия. Если же наша цель — спасение души, т.е. обожение, — то мы не должны гордиться какими-то внешними успехами в христианской жизни. Надо стремиться быть похожим на Бога, а не на окружающих христиан, и брать пример христианской жизни только со святых, хотя и у не святых людей можно поучиться каким-то отдельным добродетелям.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы в богослужении слышали пересказанное разными словами одно и то же: “Еже от века таинство совершается днесь”. Какое же это таинство? — “Сын Божий сын человеч бывает, да худшее восприем, подаст ми лучшее. Солгася древле Адам и, Бог возжелев быти, не бысть. Человек бывает Бог, да Бога Адама соделает”. Т.е. по-русски, “обманулся когда-то Адам и, захотев стать Богом, не стал”, потому что диавол обманул его и Еву, предложив вкусить запретный плод, чтобы “стать, как боги”; а теперь “человеком становится Бог, чтобы Богом сделать Адама”. Т.е. через совет диавола у Адама ничего не получилось, а теперь через вочеловечение Бога Адам, т.е. все люди, истинно верующие во Христа (а не все вообще люди, как мы слышали сегодня в слове святого Симеона Нового Богослова), т.е. находящиеся в Истинной Церкви, получают спасение, т.е. бытие Богом. Потому что, как мы знаем от святых отцов, спасение состоит не в чем-то ином, а именно в обожении спасаемых.

Отсюда как раз и следует все то, чем православие отличается от лжеучений, в том числе от всяких ересей, не говоря уж о других религиях, — отличается не только в догматике и в каком-то на первый взгляд слишком абстрактном вероучении, но и в бытовой жизни. Потому что если наша цель заключается в спасении души, которое мы понимаем не как-нибудь иначе, а именно как становление Богом, то мы должны прежде всего смиренно смотреть на какие-то свои нынешние успехи. Да, может быть, мы отстали от каких-нибудь вредных привычек — например, бросили курить или смотреть телевизор; но ведь столько есть людей, которые никогда не курили или никогда не смотрели телевизор, хотя бы потому, что жили тогда, когда телевизора не было, — и это им совершенно не помогло получить вечную жизнь. Поэтому если ставить перед собой только вот такие какие-то человеческие ориентиры, хотя бы и на действительно хорошие и полезные вещи, то всегда есть риск впасть в гордость, потому что мы будем видеть, что мы преуспеваем, что мы научаемся ходить в церковь, где хоть что-то из того, чему там учат, к нам пристанет, и мы откажемся хоть от каких-то явных грехов; и, с точки зрения бытовой, получится, что мы как-то исправились; а с точки зрения нашего душевного состояния, мы тоже, скорее всего, будем чувствовать себя лучше. Но надо сказать, что вообще любая религия — хоть буддизм (даже буддизм тут еще и лучше помогает) — приносит такое успокоение, и человеку становится спокойней жить. Если у нас цель такая, чтобы просто получить бесплатную и постоянно действующую психотерапию, то тут, конечно, Церковь нам подходит; но тогда нам подойдет вообще любая религия, кроме разве что каких-то крайних сект (хотя и они тоже на свой лад приносят успокоение).

Если же нам действительно нужно спасение души, то только в этом случае нам не подойдет никакая церковь, кроме православной. А спасение души не состоит в том, чтобы мы стали просто себя получше вести (конечно, спасение с этим связано, но не отождествляется с этим), и, тем более, не состоит в том, чтобы мы себя чувствовали как-то спокойно, чтобы у нас на душе становилось все тише и спокойнее, и чтобы мы испытывали больший душевный комфорт. Спасение души состоит в том, чтобы приближаться и соединяться с Богом. И видя, что мы, может быть, и отстаем от каких-то грехов и приобретаем разные христианские навыки, так что меньше начинаем выделяться своими дурными манерами в христианском обществе, — мы из этого совершенно не можем сделать вывод, что приближаемся к спасению. Потому что еще неизвестно, к чему мы приближаемся, к спасению или к погибели, — ведь может быть, мы только во все большую и большую гордость впадаем благодаря тому, что становимся похожими на добропорядочных христиан.

И вот это, наверное, самое главное, что нам нужно иметь в виду, — что мы должны быть похожи на Бога, а не на окружающих христиан. Поэтому мы не должны тщеславиться от того, что у нас есть какие-то успехи на пути внешнего становления христианами. Потому что христианином надо становиться внутренне, а тут совсем другие критерии. И самый первый, самый элементарный критерий, без которого нет ничего другого, — это наше следование Божиим заповедям, из которых самая первая и главная состоит в том, чтобы наша мысль никогда не отделялась от Бога, чтобы у нас была постоянная память Божия. Как говорится еще в десятословии Моисея, “возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всем помышлением твоим”. А если мы на Боге сосредоточены не постоянно, отвлекаемся на что попало, может быть, даже на что-то, не совместимое с Его заповедями, то трудно говорить о какой-то нашей внутренней христианской жизни, даже если мы не смотрим телевизор и бросили курить.

А следующее, тоже важное, идущее отсюда соображение — это то, что мы должны брать пример только со святых. Потому что если мы хотим брать пример с каких-то людей (а праведные люди и существуют для того, чтобы брать с них пример), то это именно святые. Поэтому жития святых нам Церковь постоянно предлагает и в книгах, и в богослужении, и в их творениях в качестве примера. Но она категорически нам запрещает (мы должны понимать, что она это именно запрещает) брать пример в целом с жизни каких-то людей, которые святыми не являются. Конечно, что-то отдельное хорошее может быть и не у святых, и у язычников, и у атеистов — и в этом случае святые отцы нам говорят, что хорошему нужно учиться у всех. Скажем, если человек нераздражителен и кроток, хотя и атеист, то мы должны думать, что вот, он при своем безверии является в чем-то совершеннее нас; а нам, значит, еще больший позор, будучи православными, раздражаться больше, чем неверующие. И в этом смысле с таких людей можно брать пример. Но здесь речь идет только об отдельных частных добродетелях, а не о жизни в целом. А что касается общего пути всей жизни, тут мы должны брать пример только со святых. И особенно безумную вещь и прямо ересь говорят те, кто считает, что святые “от чрева матери своея” рождались какими-то такими особенными (действительно, с некоторыми из них было так, но это не значит, что все святые так рождались; таких среди святых — ничтожное меньшинство), а все остальные люди должны брать в качестве примера для подражания что-то более реалистичное, например, смотреть на какого-нибудь знакомого или священника, который так вот рос, учился, женился, устроился на работу, ходил в церковь, помогал ближним и вообще был хорошим человеком, — и подражать ему. Это очень распространенный подход, но он, конечно, совершенно неверен. Если мы будем подражать каким-то отдельным добродетелям этого нашего знакомого, то хорошо; но если мы решим в целом подражать его жизни, о внутренней стороне которой мы ничего не знаем (потому что если бы мы о ней знали, то мы могли бы его судить и говорить о том, спасется он или не спасется; а нам судить кого бы то ни было строжайше запрещено), — то получится, что мы будем просто подражать его внешней жизни, к тому же еще неизвестно как нами понятой; а может, он вовсе и не святой, может быть, он и в Царствие Небесное не попал или не попадет; и как мы можем так вот подражать? Поэтому подражать мы должны только жизни святых.

Но хотя про жизнь святых мы знаем, что она закончилась Царствием Небесным, потому что тут Церковь нам возвещает суды Божии, — как же мы будем тут подражать, если не знаем об их внутренней жизни? То-то и оно, что мы можем им подражать, что в их творениях и вообще во всем церковном Предании нам даются заповеди и всевозможные наставления о том, как и что нужно делать: так, так и так. А дальше мы смотрим на своих знакомых христиан и видим, что, может быть, почти никто так и не делает. И что тогда? А тогда мы не должны смотреть на наше окружение, даже если оно и христианское, а смотреть только на то, о чем пишут святые. И поэтому, как всегда, христиане должны поступать не как все, а как заповедано, и никогда не оглядываться на свое окружение — не только если оно атеистическое или иноверное, но даже если оно христианское и истинно-православное. Потому что каждого судит Бог, а мы должны судить только сами себя, чтобы не быть судимыми Богом, и соответственно этому исполнять заповеди. И вот тогда, действительно, мы пойдем путем святых и придем туда, куда пришли они, т.е. в Царствие Небесное. И это таинство, которое совершенно непонятно, как может осуществиться в жизни человека, действительно осуществится в жизни каждого из нас. Аминь.