Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня такой день, который называется Торжеством Православия – так называется сегодняшний праздник. И в Синаксаре объясняется, что имеется в виду: торжество Православия над иконоборчеством. Действительно, таков был первоначальный смысл этого праздника, а через несколько веков он расширился. Начиная с XI века до XIV, а потом вновь в ХХ веке туда стали добавлять те положения веры, которые нужно было защищать в то время.

В XI-XII веках были споры о воплощении Христове и о языческой философии, потом в XIV — о Григории Паламе, которого Церковь будет вспоминать в следующее воскресенье, а  потом в ХХ веке новые споры. Прежде всего, эти новые споры относятся к ереси сергианства, а потом к ереси экуменизма – к двум главным ересям ХХ века. И именно из-за того, что мы не приняли эти ереси, у нас Церковь истинно-православная, и мы стараемся полностью читать весь этот синодик.

Конечно, слушающие синодик люди, что называется, с улицы, — правда эти люди с улицы могут лет 20 ходить в церковь причащаться, но все равно будут оставаться людьми с улицы при этом, — могут ничего не понимать. Но это очень плохо, если человек ходил в церковь долго, ничего не понимая. Это, как минимум, означает, что и  богослужения он тоже совершенно не понимает, потому что какие-то основные, ключевые слова, которые были сегодня в синодике, они все бывают в богослужении, причем, в еженедельном воскресном, не говоря уж о богослужениях особых праздников, которые, если не первый год ходишь в церковь, то тоже как-то запоминаешь.

Поэтому такое бессмысленное хождение приносит свои бессмысленные плоды. И сегодняшний праздник заставляет нас задуматься: а во что вообще мы веруем и веруем ли мы? И если веруем, то не веруем ли мы так, как бесы – которые, несомненно, веруют правильно, как говорит апостол, «веруют и трепещут», но хоть и правильно веруют, но не спасительно.

Как много разных вариантов перед нами открывается. Можно веровать неправильно, можно не веровать вообще, можно веровать супер-правильно, как бесы. А можно веровать, как святые или хотя бы чуть-чуть на какой-нибудь там миллиграмм, но похоже на то, как святые и идти  в этом направлении.

Очевидно, что от нас требуется последнее. Понятно, что вера – это не постоянная величина для каждого человека. Она начинается с евангельских слов: «верую, Господи, помоги моему неверию». И так она постепенно увеличивается и возрастает. Но она увеличивается и возрастает, если правильно, то в правильном направлении, и прирастает за счет истины, а не за счет какой-нибудь лжи и мусора. Это если правильно, но в жизни происходит по-разному.

Что же должно быть в нашей жизни, чтобы все происходило правильно? Мы, с одной стороны, просто не должны думать, что мы поймем православие теоретически, никак этим не занимаясь. Не надо думать, например, что мы выучим математику в школе, если не будем решать задач по математике. И физику без задач по физике мы не выучим. Никто так не думает, и никто так не пытается учиться. Так же и нельзя учить православную догматику, не решая задачки.

А задачки эти заключаются в православной аскетике нашей жизни. Поэтому если не пытаться жить по-христиански, то представление, которое, может быть, у нас сложится о христианской догматике, — хотя, может, и вообще никакого представления не сложится, — но если сложится, то оно будет, конечно, глубоко неверным. И оно будет неверным именно в чем-то главном. И чем более оно при всей своей неверности будет верным, тем больше будет уподобляться вере бесов, которые веруют и трепещут.

Но этот путь очевидно неправильный. Об этом много говорят, что обязательно надо изучать веру, но надо изучать ее жизнью. Но очень часто бывают и противоположности, хотя реже. Первая противоположность бывает чаще, а вторая реже.

Вторая  противоположность, не менее опасная, такая: когда люди подвизаются, стараются жить по-христиански в меру того, что они понимают, но не успевают узнавать, в чем же состоит христианство. Поэтому они впадают в любые заблуждения. В конце концов, это могут быть простые люди, для которых, по русской пословице, «что ни поп, то и батька», то есть лишь бы была какая-то вешалка для фелони  и прочих частей священнического облачения, значит, он уже будет и священник, вне всяких канонических и догматических рассмотрений.

Либо, если это люди какие-то более образованные, то смотрят на совершенно не те критерии: чтобы батюшка был хороший, вежливый, симпатичный… мало ли еще какие бывают критерии. Чтобы вообще был приятный в общении. Когда мы ищем каких-то себе друзей и знакомых, чтобы они были приятные в общении, — это понятно. Но на священника так смотреть очень глупо.  Священник может быть и неприятным в общении, причем, это может быть по причине его грехов каких-то личных, но при всем том он может быть и истинным священником, а может, конечно, и не быть. Поэтому тут, конечно, надо смотреть и изучать православие, насколько это от нас зависит.

Конечно, любой человек, способный получить высшее образование – я не говорю  «имеющий высшее образование»: пусть и не имеющий, но способный теоретически его получить, у которого достаточно развито мышление, — он, конечно, в основе своей может понять всю православную догматику, по крайней мере, если не в девяносто лет начнет ее изучать, а в хотя бы в восемьдесят, то он, в принципе, успеет. За несколько лет общее представление у него будет обязательно, и то, что сегодня в чине Православия звучало, будет для него понятно.

Но если, как большинство людей, он не способен получить высшее образование, и такой вот развитости мышления у него нет, то ничего страшного – есть очень много способов, чтобы все-таки узнать во всей полноте православную веру и не оказаться лишенным чего-то важного. Да, ты не будешь писать богословские трактаты, но это единственное, чего ты будешь лишен. А способности понимать, что другие говорят, ты не будешь лишен, если что будешь делать? Если ты будешь стараться узнавать, что пишут святые отцы, которые учат молитве, и что говорится в богослужении.

Запоминай эти слова, которые все поэтические, все стихами уже написаны в богослужении. И все основные догматы уже изложены в одних только воскресных богослужебных текстах. А ведь прекрасные тексты не только воскресные – в других праздниках великих они тоже есть. Вот если это знать, а это доступно абсолютно любому, и стараться хоть не полностью, а частично понимать, что там говорится, то тогда, конечно, у тебя будет все самое главное  в голове. При этом можно быть даже неграмотным.

Конечно, есть сложные песнопения, которые плохо переведены, и если ты их даже запомнишь, то все равно не будешь знать, что к чему. Но, как правило, они все же на такие уж и сложные, и переведены более или менее хорошо. Воскресные все переведены более или менее хорошо. Поэтому, конечно, такой человек может все понимать. И мы знаем примеры из недавнего прошлого ХХ века, когда вот именно такое понимание православной догматики не только спасало не только каких-то конкретных людей, а спасало и всю Церковь, если можно сказать о земной Церкви, что ее спасают люди. Но  так в каком-то смысле сказать можно.

Как это было? Когда возникла ересь имяборчества, которую проповедовали все выпускники духовных академий. И образованные богословы, особенно духовное начальство, отпали в эту ересь. Почему все-таки Церковь в эту ересь не отпала? Кто сказал, что это неправда, и сказал, как правильно? Сказали монахи.

В массе своей эти монахи были абсолютно неучеными. Они не то чтобы не имели духовного образования, они вообще были неграмотными в массе своей. Это были крестьяне по своему происхождению, которые не учились даже грамоте. И все-таки они поняли, где истина, потому что почувствовали. Даже такая замечательная сцена одним юмористом описывается, как сосланный монах-имяславец из крестьян оказался в Оптиной Пустыни, в которой тоже были простые монахи из крестьян, верующие хорошие люди – это было до революции.

Но их начальство научило, что имяславцы – это какие-то еретики. Они были очень предубеждены. Вот монахи между собой спорят, спорят,  как-то увлеклись, раззадорились, никто никого не убедил, как водится, но потом эти монахи, как люди верующие, решили: что это мы будем друг друга смущать этими спорами, давай-ка перестанем. Разошлись, но каждый остался при своем. Прошло некоторое время, и монах-имяборец говорит: «А все-таки Имя Божие есть Бог». То есть в споре, конечно, никто никого не убедил, но спор был небесполезен, потому что спор просто помог этому монаху вспомнить то, что он и так знает, посмотреть на ту реальность духовную, которой он и так жил, и совместить с ней  и одно учение, и другое. И одно совместилось, а другое не совместилось. Ересь не совместилась, а православие совместилось.

Такой, кстати, и должен быть спор между православными: все говорят свои аргументы, у кого какие есть, все стараются отнестись с презумпцией невиновности друг к другу с тем, что каждый помолится и подумает, и потом все разошлись. Человек помолился, подумал, и ему, конечно, истина открылась, просто не в тот же самый момент, а в течение каких-то часов – но это в данном случае, — а, может быть, не часов, а лет.

Поэтому не надо нам искать догматики без жизни христианской, и не надо нам искать христианской жизни без догматики. Не будет одного без другого. «Я люблю Бога, а все остальное мне неважно», —  тогда тебе неважно, какого Бога любить, другими словами. И поскольку Богу важно, как к кому обращаются те, кто обращается к Богу, то Он говорит в Ветхом Завете как Бог-ревнитель: «Да не будут тебе бози инии разве Мене».  А «бози инии» — это бози язык, которые суть бесы.

То есть человек, которому важно только помолиться Богу, он любит Христа, и на все ему наплевать, — ему и на Христа наплевать. Все эти гуманистические религии без догматов никогда не будут ничем кроме бесопоклонства.

Конечно, это не значит, что люди, которые в это впадают, плохие. Все люди заблуждаются не потому, что они плохие, а потому что они вот чего-то не поняли. А уж почему и как это произошло – Бог судья. Нам надо стараться самим не отпадать, другим как-то помогать, и всегда понимать, что Господь нас вразумит при условии, что мы сами захотим вразумляться. И сами для этого будем что-то делать – пусть совершенно незначительное, но старательно – сколько на это будет наших сил.

Аминь.