Освящение колива совершается в память о чуде, совершенном мучеником Феодором Тироном в IV веке; никакая пища не может осквернить христиан, но нужно стараться не вводить в смущение окружающих, которых может соблазнить употребление определенной пищи христианами; нужно действовать по канонам и догматам, а не по обычаям; нет канонов, запрещающих женщинам носить в церковь брюки, есть каноны против трансвеститов; нужно вести себя так, чтобы не вызывать искушений у людей, которые слабы в понимании канонов; патриарх Константинопольский и его паства были арианами; если кто-то отпал от церкви, то совсем не все равно, какие грехи еще он совершит; коливо – правильная постная еда; нормальное наше состояние заключается в том, чтобы вообще не есть и не спать; норма еды во время Великого поста — та, при которой мы можем справляться со своими повседневными обязанностями; требования поста для больных людей неприменимы.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня мы освящаем коливо. У разных христиан принято освящать коливо в разные дни года, посвящать разным святым, особенно в качестве пищи, которая употребляется при поминовении умерших, аналогично кутье. Собственно говоря, коливо — это и есть разновидность кутьи.

Но сегодня мы это делаем не потому, что нам так захотелось, а потому, что церковный устав нам это предписывает. В память о чуде, совершенном при помощи колива Феодором Тироном в IV веке, во время правления нечестивого императора Юлиана Отступника. Его прозвали Отступником, потому что он воцарился как христианский император, а после того, как воцарился, он отказался от христианства, стал язычником и всячески пытался уничтожить христианство.

И вот одна из его уловок заключалась в следующем: он приказал окропить кровью идоложертвенных животных всю еду на константинопольском рынке, чтобы таким образом осквернить христиан. Видимо, он считал, что это будет магический обряд, который даст ему какую-то силу над христианами.

Но епископу Константинополя это было открыто в сонном видении. Ему явился и открыл это некий мученик, который потом представился, что он мученик Феодор, положенный в городе Евхаитах, пострадавший еще в самом начале IV века и почитавшийся там. Вот он пришел к Константинопольскому патриарху и сказал ему, чтобы он распорядился, чтобы ничего не покупали на рынке, а сами сделали пшеницу, размочили ее, как это делали у него на родине, и это будет блюдо, которое называется коливо. А патриарх даже слова такого не знал, потому что это слово было диалектное. И так в результате никто не осквернился кровью идоложертвенных животных, и это чудо мы и вспоминаем сегодня в первую седмицу Великого Поста, в годовщину того дня, когда произошло само это чудо (тогда тоже была первая суббота Великого Поста).

Зачем же мы его вспоминаем? — Нас это чудо учит трем вещам сразу. Во-первых, тому, что по другому поводу объясняет апостол Павел, когда он говорит, что никакая пища, которую я съем, не может меня осквернить. Как раз он рассматривает очень похожий случай, когда мы, христиане, приходим в гости к язычникам, и нам дают какую-то еду, и в числе этой еды оказывается идоложертвенное мясо.

И вот, апостол Павел говорит, что если мы такое поедим, то это вовсе не будет нашим участием в каком-то культе, если мы этого не знаем. Но если мы это знаем, то тоже не будет нашим участим в каком-то культе, и можно было бы съесть, но поскольку там могут находиться какие-то христиане, которых это смутит, то лучше ради них не есть этого мяса, и лучше не только идоложертвенного мяса не есть, а вообще не есть никакого мяса — чтобы даже повода никому не подавать думать, будто мы ели мясо идольских жертв.

Здесь речь идет о чем-то аналогичном, о пище, если не мясной, то окропленной кровью идоложертвенных животных. Конечно, совершенно понятно, что вкушение этой пищи никаких христиан осквернить не могло бы, но просто это бы вызвало большое смущение в народе. Народ и всегда не очень глубоко принадлежит к христианству, а тогда это были совсем недавние язычники. Это было в каких-нибудь 361–362 годах, когда империя только что крестилась. И это вызвало бы, конечно, большой соблазн.

Если Юлиан, вероятно, ошибался в своих надеждах на то, что сила языческих богов поможет бороться с христианством при помощи этой идоложертвенной крови, то, во всяком случае, он не ошибался, что это вызовет большой соблазн среди христиан, когда они об этом узнают. Этого соблазна нужно было избежать, и мудрый пастырь — Константинопольский патриарх — постарался все для этого сделать, что ему сказал мученик. И поэтому мы тоже должны это понимать. Есть много вещей, которые мы имеем право делать как христиане, но, всегда надо смотреть, стоит нам это делать или не стоит.

Вот, например, есть такой, почему-то совсем болезненный, вопрос для наших православных: можно ли женщинам ходить в храм в брюках. На самом деле совершенно никакого препятствия нет. Потому что запрещено то, что запрещено канонами. А каноны ничего про брюки, естественно, не говорят. И не только в канонах, но и вообще в святоотеческом учении никаких запретов не усматривается.

Однако есть канон, на который иногда ссылаются, чтобы запретить женщинам ходить в брюках на богослужение: канон Шестого Вселенского собора, который запрещает женщинам носить мужскую одежду, а мужчинам — носить женскую одежду. Совершенно понятно, из текста этого канона, что он запрещает носить одежду другого пола, он запрещает трансвеститство, которое, вообще говоря, является половым извращением, и, как вообще все половые извращения, оно тоже запрещено канонами. В довершение всего, можно вспомнить, что когда этот канон принимался (в 692 году), мужчины носили такую одежду, которую сегодня приняли бы за женское платье. Какое отношение этот канон имеет к брюкам, когда мы прекрасно знаем, что сейчас это нормальная женская одежда?

Итак, с точки зрения христианства, можно ходить в церковь в брюках. Но надо смотреть, где именно, в каком приходе. Конечно, у нас в приходе это можно, это не вызывает никакого соблазна, все понимают. Но в каком-нибудь другом приходе, какой-нибудь другой православной церкви — это можно делать с точки зрения канонической, а с точки зрения практической этого лучше не делать, чтобы не вызывать никаких лишних соблазнов. Поэтому, конечно, лучше бы постепенно менять сознание прихожан так, чтобы они смотрели на то, на что указывают каноны и догматы, в частности на то, чтобы соблюдать пост поближе к уставу, например, если уж говорить об актуальном. И не смотрели на то, что каноны не запрещают.

Но надо учитывать, что есть такая, как некоторые выражаются, субкультура, чтобы в церковь ходить немножко в костюмированном виде, которая скорее вредна, чем полезна. Но поскольку кто-то не готов от нее отказаться, то в чужой монастырь не надо ходить со своим уставом. Надо понимать, что там лучше вести себя так, чтобы вызывать поменьше искушений у людей, которые слабы в понимании канонов (не буду говорить, слабы они или сильны в вере, не дерзаю о них ничего говорить на одном лишь этом основании).

Поэтому надо стараться в своих общинах избавляться от всяких предрассудков. Но, понимая, что невозможно все в одночасье исправить, надо вести себя так, чтобы поменьше кого-то искушать. Это первое, чему учит нас сегодняшнее чудо.

Второе. Может быть многие, кто в истории церкви справлял этот праздник, об этом и не знали, но, вообще говоря, церковное предание об этом именно случае никогда не забывало. И он описан у церковных историков, и об этом говориться в Синаксаре, который читается на утрени сегодняшнего дня: о том, что патриарх Константинопольский, которому явился мученик, был арианином, и паства его, то есть паства господствующей церкви Константинополя в то время, была арианской.

Да, мы знаем, что при Юлиане Отступнике, именно после того, как он отрекся от христианства, православным христианам, а не арианам, стало жить лучше, потому что перед тем, как начал царствовать Юлиан Отступник, царствовали христианские государи, но они не были православными. Они, во-первых, сами придерживались арианской ереси, а, во-вторых, они не допускали православных епископов занимать кафедры.

В той или иной степени, то сильнее, то слабее, но в империи все время было гонение на православие. И когда Юлиан взошел на престол, то первым делом он прекратил эти гонения. Но специально для того, чтобы христиане больше ссорились между собой. Цель у него была только такая. Но, тем не менее, православная церковь при Юлиане поначалу стала чувствовать себя лучше, чем до Юлиана. Но, конечно, все понимали, что Юлиан уничтожит как еретиков, так и православных, и поэтому его все равно считали извергом и старались молиться о том, чтобы его правление закончилось.

Но, тем не менее, господствующая церковь оставалась арианской и при Юлиане. Он это не менял, он в это не вмешивался. И получается, что это чудо совершилось, чтобы не осквернять, не вносить соблазн в среду каких-то еретиков-ариан. Казалось бы, какая разница православной церкви, что какие-то еретики как-то там еще дополнительно осквернились? Некоторые до сих пор так рассуждают. Но разница есть.

На самом деле ересь является очень большим грехом. И не просто очень большим грехом, а таким грехом, который, безусловно, отделяет от церкви. Так вот, Константинопольский патриарх, которому явился мученик, строго говоря, не был христианином. Он был вне церкви как еретик. Тем не менее, есть большая разница между еретиком и язычником. Если из ереси вернуться можно, и многие тогдашние ариане вернулись в церковь, или, по крайней мере, дети их вернулись в церковь, что тоже немаловажно, то из язычества дистанция гораздо больше, чтобы вернуться, гораздо труднее.

Поэтому если вообще кто-то пал, и пусть даже настолько сильно пал, что отпал от церкви, то это вовсе не значит, что теперь уже совершенно безразлично, что с ним происходит, и что теперь ему надо впадать в другие грехи. Нет, надо стараться самим не впадать в грехи, если мы отпали, и стараться всем помогать не впадать в грехи, насколько это от нас зависит, независимо от того, насколько эти люди принадлежат или не принадлежат к церкви. Если они еретики, то какие-то дополнительные грехи против христианской веры делать им будет еще хуже, и мы, если от нас зависит, должны им помочь их не делать. Вот это второе, чему учит нас сегодняшняя память.

И, наконец, третье. Третье связано просто с самим коливом — правильной постной едой. Сегодняшнее чудо рекомендует нам коливо как образец пищи для постных дней, не для субботы и воскресения Великого поста, когда строгого поста никогда не было, а именно для будних дней.

Это пища такая, можно сказать, минималистская, потому что это злаки, которые даже не вареные, а только размоченные. И зачем же такое нужно есть?

А вот зачем: смысл поста заключается в том, чтобы нам понять наши действительные потребности. Конечно, не только в этом заключается смысл поста, но и в этом тоже. Мы должны понять, что нормальное наше состояние заключается в том, чтобы вообще ничего не есть и не спать.

Так называемые требования естества, касающиеся сна или еды, они действительно являются требованиями естества, в прямом смысле слова, а не в каком-то ироническом или переносном. Но почему у нашего естества появились такие требования? В силу того, что оно изменилось после грехопадения. Вообще говоря, не должны быть у нашего естества такие требования. Мы сейчас не сможем, даже если будем очень подвизаться и хотеть, совсем эти требования отменить. Но если мы будем помнить, что они для нас ненормальны, что это не соответствует изначальному Божию замыслу о нас, то тогда мы и в целом будем жить внимательнее.

Пост как бы предлагает нам исходить из того, что обычно мы просто ничего не едим. И ничего другого не делаем, что в пост запрещено, не говоря о том, что мы вообще должны ничего такого не делать, что запрещено христианам. Но поскольку мы должны уступать немощи естества, то мы все равно что-то едим и спим. Чтобы понять, какая доза сна нам нужна, его надо увеличивать постепенно. Это относится также и к дозам еды.

Минимальная доза — это как раз то сухоядение, которое предписывается для тех, кто может это понести, в будние дни Великого поста. Сухоядение — это просто какая-то минимальная пища, которая никак не обработана, за исключением хлеба и каких-то напитков, которые могут быть разогреты. Вот к этому и надо стремиться в своей обычной еде, но если постоянно к этому стремиться, то можно дойти до каких-то не очень хороших вещей со здоровьем, поэтому время от времени надо давать себе поблажки. Это относится даже ко времени Великого поста.

Наконец, я всегда оговариваюсь: что является нормой для здорового или, скажем так, для не вполне здорового, но и не очень больного человека, то не является нормой для тех, кто болеет. А среди нашего нынешнего городского населения очень многие болеют разными болезнями (в сельском другая проблема — алкоголизм). Конечно, если кто-то болен диабетом, заболеваниями желудочно-кишечного тракта, а также психическими расстройствами, связанными с едой, то есть булемией и анорексией, то к ним все эти требования неприменимы. И надо знать, что если у меня что-то такое есть, то те требования, которые предписываются вообще ко всем людям, не относятся напрямую ко мне.

Но методика определения того, какие же требования относятся именно ко мне, она та же самая. Надо посмотреть: где тот минимум еды, без которого я не обхожусь. Пусть это будет не только вино и елей, пусть это будет даже рыба какая-то, по крайней мере, каждый по своей совести решает, без чего он действительно не обходится, и дальше ослаблять или ужесточать пост пропорционально тем ритмам, которые создает нам церковный устав. Чтобы, скажем, в будние дни было строже, в субботу, воскресение — мягче, в великие праздники — еще мягче.

Что является критерием, помимо того, что надо не падать в обморок? Конечно, если мы какие-то сутки посвящаем исключительно церковным делам, то есть богослужению, какому-то отдыху и минимальной домашней работе, то, собственно говоря, другого критерия, кроме как не подать в обморок, у нас, наверное, и нет. Но если речь идет просто о жизни во время Великого поста, то критерий, конечно, должен быть другой, который требует большего количества еды — это сохранение необходимой нам работоспособности.

Мы должны сохранять какой-то уровень работоспособности, чтобы функционировать на работе и по дому. По дому, кроме какой-то минимальной уборки, многим, конечно, приходится заниматься чем-то самим, особенно это к женщинам относится, особенно к женщинам с детьми. И тут, конечно, никаких упущений быть не должно. И тот минимум еды, который обеспечивает такой режим, он и является допустимым, который не обеспечивает — не является допустимым, хотя бы при этом мы не падали в обморок. Всему этому нас учит сегодняшний день, когда совершается память чуда о коливе.

Я кратко повторю, какие это три пункта:

1. Чтобы нам щадить совесть тех, кто, может быть, не понимает что-то в христианстве, чтобы не искушать их напрасно.

2. Чтобы мы понимали, что люди не только сильно согрешающие, но и отпадающие от церкви, вовсе не являются для Бога законченными и падшими в ад, коль скоро их жизнь еще продолжается. Совершенно не надо нам считать, что безразлично, согрешат они еще побольше или поменьше.

3. Мы должны помнить, что, по изначальному замыслу Божию о человеке, мы вообще не должны ни есть, ни спать и ни пить. То, что у нас сейчас это не так — это следствие прародительского греха, но если мы хотим от этих и других следствий избавиться, то сами должны, по возможности, жить так, как наши прародители до грехопадения.

Аминь.