Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня 1 августа – начало августа, начало первой недели августа. Все это такие дни, которые Церковь всегда особо отмечала. Это последний месяц церковного года, и в этот месяц часто случаются разные трудности, а в средиземноморских странах ужасный климат, нестерпимая жара бывает в это время, из-за чего всякие эпидемии возникают. Поэтому установлен праздник изнесения Креста, чтобы он нас укреплял, и, как это бывает в середине Великого поста по той же причине, Крест выносится и сегодня на середину храма.

Кроме того, наслаивается и праздник Всемилостивого Спаса, хотя он тоже не сразу появился, а только в XII веке, но он имел своих предшественников. Но самое главное – сегодня совершается память семи мучеников Маккавейских и матери их, которая в Библии никак не называется, а в византийской церковной традиции ее имя Соломония, которое, видимо, по созвучию происходит от еврейского имени Шмуни, которого тоже нет в Библии, но сохранилось в сирийской традиции, и означает оно «осмерица».

Семь мучеников – это ее сыновья, а их мать – восьмая, собирающая всех и обозначающая вечность. Поэтому она по-еврейски называется Шмуни, то есть восьмерка, осмерица, а по-гречески ее назвали Соломония.

В Византии, особенно в Иерусалимском патриархате, первые семь дней августа были посвящены памяти этих мучеников. Каждый день по одному мученику – вот такой расчет был. Поэтому сейчас у нас остался один первый день этого большого праздника. Кто такие были мученики Маккавейские? Почему они так важны?

Можно сначала сказать поверхностно, но правильно, и это поможет нам понять более серьезно. Поверхностно, но правильно – это потому что они образцы мучеников христианских, но еще в Ветхом Завете. Они пострадали во II веке до Рождества Христова. Маккавейскими они названы просто потому, что о них рассказано в Маккавейских книгах, к Маккавеям они никакого родственного отношения не имели, кроме того, что все они были из народа Израильского, но ничего более тесного. То есть это условное название.

Но они пострадали потому, что были греческие языческие правители, которые заставляли – особенно правитель Антиох – все подчиненные народы иудейские принимать их языческие обычаи и веру. Многие народы, которые сами были язычниками, спокойно на это шли, потому что для язычников плюс-минус один даже десяток богов – не проблема совершенно, тем более, что они их отождествляют между собой. А иудеи, конечно, на это идти не могли.

И вот начались гонения. Это точно напоминает нам ситуацию с советской властью. И что происходит в гонениях? Никто, конечно же, не хочет принимать это язычество. Конечно, находятся такие, которые с удовольствием принимают, которые с удовольствием делают на этом карьеру. Это такие иудеи, которые стали язычниками и стали преследовать остальных иудеев. Но их меньшинство, а большинство не хочет этого делать, но не хочет с одной стороны, а с другой – боится, и вынуждено под угрозой смерти, которая была еще более реальной, чем при большевиках, нарушать свои обычаи и все больше и больше с этим мириться.

Но находятся такие, которые с этим не мирятся. Потом они подняли восстание, которое оказалось успешным, но это было потом. Вначале просто многие оказывали мирное сопротивление – ничего не говорили, но просто не подчинялись этим требованиям. Им угрожали, потом их уже пытали, потом их убивали. И это произошло вот с этими семью мучениками Маккавейскими, которых убивали на глазах матери, а мать их поддерживала, чтобы они ни в коем случае не отступали.

Вот это то, что напоминает нам о христианских мучениках. И более того – сами Христовы крестные страдания эти мученики заранее предпоказали, и их страдания были образом страданий Христовых. Это то, что очень многим понятно, почему христиане их так почитают. Но в этом есть нечто еще что-то более важное, более тонкое, а именно – от чего же они отказались?

Они отказались от того, чтобы один раз или несколько раз принести жертву идолам. От них же не требовалось, чтобы они внутренне стали верить во что-то, во что они раньше не веровали. Вообще, их внутренний мир преследователей абсолютно не интересовал – верь, во что хочешь, но соблюдай наши обычаи, поешь мяса свиного.

Представители талмудического иудаизма, которые что-то помнят об этих мучениках, хотя Маккавейских книг у них нет, или мусульмане сказали бы так: что жизнь важнее, что можно сейчас временно уступить внешне, можно сделать что-то гадкое, но потом покаяться, и тем сохранить свою жизнь, и дальше радовать Бога и самого себя праведной жизнью.

Причем, в Талмуде прямо предписывается такое поведение, и в мусульманских наставлениях это тоже предписывается. Христианство это запрещает. И еще в Ветхом Завете это тоже было, и об этом говорят Маккавейские мученики.

Конечно, если человек так вот одноразово пал, то, конечно, нельзя ему запретить возвращение в Церковь. Были такие люди в III-IV веках, которые говорили, что если христианин отпал во время гонений, но потом покаялся и хочет обратно в Церковь, то принимать его все равно нельзя, и уже дальше, на том свете, Бог его будет судить, но мы не знаем, как. Если он покаялся, то он имеет шанс на спасение, но на земле его Церковь уже никак не оправдывает и не принимает. Но такую позицию Церковь осудила.

То есть принимает Церковь всех, но через покаяние. Какое-то долгое время такой человек не причащается, и если он был священником или диаконом, то он уже никогда не может вернуться в клир – он отпадает.

Поэтому если у нас кто-то из священников отпадает в Московскую Патриархию или в какую-то еще новостильную церковь, то обратно он может вернуться только мирянином или простым монахом, но сан уже вернуть никогда не сможет, потому что он отпал. Конечно, так же надо было сделать и с обновленцами, которых, к сожалению, принимали по-другому в 1920-е годы. Так же и Сергия надо было, когда он отпал к обновленцам, принимать простым монахом, на что он не согласился бы, конечно, но главное, чтобы ему было предложено, и было бы тогда все по-другому. А так они вернулись и захватили церковные позиции.

Церковь не должна принимать отступников в каком-то сане, но в простом состоянии мирянина или монаха она всех обязана принимать. Не сразу допускать к причастию, а после какой-то епитимьи, до окончания которой этот человек не причащается. Поэтому если кто-то помолится один раз в патриархии, то после этого он должен нести епитимью, я уж не говорю, если он причастился – в этом случае он надолго отлучается от Церкви, от причастия здесь. И это только в том случае, если он кается, понимает, что был неправ, и обещает больше так никогда не делать. Если он считает, что был прав, то никой епитимьи ему даже назначить нельзя, а он просто отлучается.

Поэтому надо понимать, что насколько мы христиане, мы должны не отпадать даже одного раза. Это не про нас сказано, что можно один раз сделать, а потом как-нибудь Господь простит. Это совершенно неизвестно. Может быть, конечно, простит, если мы на самом деле покаемся, но если мы заранее такое намерение изъявляем, то значит, что мы хотим Бога обмануть. Если появляется мысль, что я потом покаюсь, то, значит, и нет никакого покаяния, если заранее так делается.

Поэтому мученики терпят мучения не потому, что хотят какого-то особого духовного совершенства, а потому что они просто не хотят отпасть. Поэтому и надо это терпеть. И тогда, конечно, Господь укрепляет. Конечно, для тех, кто отпадает во время гонений, тоже есть возвращение. В истории было немало случаев, когда христиане становились мучениками потом, со второй попытки.

Особенно много такого было при турецкой власти в Греции, когда многие отпадали в ислам. Потом они возвращались в православие, проходили покаяние, но их совесть была неспокойной, и они специально объявляли себя христианами, чтобы их замучили за отказ от ислама. Причем, турки их не хотели мучить, они ходили из города в город, пока уже совсем не досадят каким-нибудь турецким властям, чтобы их, наконец, замучили, потому что никому же не хочется заниматься такой грязной работой. В житиях греческих новомучеников такого много есть.

Бывает, что из отпавших, но покаявшихся бывают мученики, и они бывают еще лучше тех, кто не отпадал. Поэтому судьбы Божии нам исследовать трудно и невозможно, и никого осуждать не надо, но самим за собой надо следить. И надо подражать примеру именно настоящих мучеников, которые не отпадали в самый первый раз, даже когда от них требовалось бросить крупицу ладана на жертвенный алтарь. Даже когда от них требовалось не бросать крупицу ладана, а купить фальшивую справку, что они это сделали. И вот этого тоже делать нельзя.

Так и мы не должны вступать ни в какие отношения с еретиками, со всякими чуждыми культами, с тем, что является отступничеством от христианства, даже вот так фальшивя и обманывая, но получая справку, что мы это сделали. Это все со времени Советского Союза было значимо, и сейчас это все продолжается, потому что в этом наше разделение с «церковью большинства».

Поэтому если мы истинно-православные, то будем особенно почитать первых истинных православных мучеников – мучеников Маккавейских. Они именно истинно-православные, потому что официальные жрецы шли на всякие компромиссы, и отнюдь не были мучениками. И мы должны поэтому особенно праздновать сегодняшний праздник.

Аминь.

епископ Григорий