Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали в Евангелии от Луки наверняка памятную многим притчу о богаче, который радовался, что у него очень большой урожай, думал, куда его положить, что надо создать еще новые житницы, или, если переносить в наши реалии, купить новую квартиру, или еще что-то такое – кому что нравится, — шкафы какие-нибудь для одежды. И говорит ему Бог: несчастный ты, что думаешь обо всем этом, потому что в эту же ночь Господь возьмет от тебя твою душу, и ничего тебе не понадобится, а кому-то это все останется. Все это помнят и как-то к себе применяют. Думаю, что помнят и вывод, какой был сказан: так будет с каждым, кто богатеет сам для себя, а не для Бога.

Но что такое «богатеть для Бога»? Что такое «богатеть для себя», каждый из нас понимает и склонен к этому так или иначе. Если кому-то не нужны определенного рода мирские ценности, то нужны другого рода, и не менее мирские. Скажем, если мы православные христиане, то мы не можем называть духовным то, что является просто интеллектуальным или культурным и так далее.

Кто-то проводит «духовную жизнь» в театре, но православные так могут только в шутку сказать, причем в несколько издевательскую. Или что у кого-то в книжном чтении происходит духовная жизнь. Мы все не отрицаем эти ценности, как мы не отрицаем ценности хорошего питания, хорошей семьи. Но мы не считаем это духовными ценностями, и не считаем это тем, что мы возьмем с собой на небо.

Тогда что же это за ценности, которые мы возьмем с собой на небо, и которыми надо богатеть? Видим, что ничего такого у нас нет — с ними получается еще хуже. И обращаясь к опыту святых, например, к Феодору Студиту, которого мы читаем за богослужением, мы видим, что он в себе этого не видит тоже, а уж у него явно было побольше, чем у большинства из нас (я допускаю, что среди нас есть святые). У него было собрано для жизни вечной больше, чем у нас, а он говорил, что ничего не собрано – и вряд ли он так прибеднялся, потому что это было бы большим грехом, если бы он так делал, сам так не думая. Он так считал искренне, и в каком-то смысле не ошибался.

Дело в том, что приходя к Богу, у нас меняются критерии. И мы видим, что чем лучше мы понимаем Бога, тем  больше мы понимаем расстояние. Получается, что мы должны приводиться к покаянию, и хоть это и получается, но очень многие начинают в этом случае впадать в отчаяние, что пока жили мирской жизнью, этих проблем не стояло, а стояли какие-то другие, они как-то решались успешно или не очень, но когда появились эти проблемы, то они вообще перестали решаться.

Это вот такой неправильный подход к христианской жизни, который загоняет в депрессию или в отпадение от Церкви, чтобы избежать депрессии, или какие-то еще дурные вещи. А что нужно делать в таком случае? Нужно взять аналогию из житейской жизни.

Когда человек живет неправильно и, как бы мы сказали в терминах современной психологии – просто есть такие люди, которым так понятнее, — при нарциссических расстройствах, бывает, что он жаден до каких-то земных ценностей. Эту жажду он, может быть, как-то успешно удовлетворяет, но только все больше и больше хочется, и ничего не задерживается у него.

Происходит как с едой, которая проскакивает насквозь, как в Евангелии было об этом замечено, и ничего не оставляет. То есть человек начинает бояться времени. Точнее – бояться старости и смерти. И чем дальше, тем больше этот страх усиливается, особенно если он долго живет. Потому что те житейские достижения, которые, если внешне посмотреть,  у него, может быть, и были,  они изнутри воспринимаются как совершенно пустое. То есть все время нужно новое и новое, а новое, даже если удается схватить, то оказывается, что оно улетает так же, как старое.

Поэтому жизнь человека, который, как сейчас выражаются, зацикливается на себе и на своих земных нуждах, неизбежно превращается в такое вот протекание воды сквозь пальцы. Потому что это не удержать. А человек, который подходит к жизни пусть даже атеистически, но в каком-то смысле смиренно, спокойно и нежадно, он воспринимает совершенно по-другому.

Есть такая популярная строчка поэта XIX века, Жуковского – «не говори с тоской: их нет; но с благодарностию: были». То есть такой человек копит. Он воспринимает свою жизнь не так, что он приближается к смерти, а наоборот – тем дальше, тем больше  у него накапливается всего полезного. Имеются в виду, конечно, не материальные вещи, которые внутри человека никогда не могут накапливаться, а именно полезные впечатления, знания, опыт и вообще какое-то ощущение жизни и понимания – то, что можно сообщить другим, то, ради чего он ценится другими.

Обычно вокруг таких людей всегда есть другие, которые норовят у них чему-нибудь поучиться. Такое можно сказать даже о людях совершенно светских, и даже у атеистов тоже бывает, чему поучиться. Но в Церкви мы, конечно, должны вспоминать старцев, которые являются у нас прямо воплощением, образом того человека, у которого надо учиться.

Конечно, в Церкви и в мире разные ценности. Здесь мы должны ценить и даже собственное понимание своего ничтожества, собственной греховности. Покаяние невозможно, если человек просто видит, что что-то в нем не так и так далее – это путь только к самоотрицанию, саморазрушению и депрессии.

А путь к покаянию предполагает, что человек это видит по отношению к Богу. Если я просто вижу свое ничтожество, то, скорее всего, у меня психическое расстройство, более или менее сильное. А если я вижу свое ничтожество по отношению к Богу, Который всегда восполняет мое ничтожество, то я не буду этого пугаться, потому что я знаю, что все, что мне нужно, мне Бог даст. Если Он мне не дал этого на данный момент, то в тот момент, когда это будет нужно, Он Сам за меня это сделает, даже не дав мне возможности какие-то.

Главное, быть с Богом, а не быть не ничтожным. Тогда получается все совершенно иным – если я с Богом, то каким бы я ни был, у меня все самое главное в порядке. И вот само покаяние в соотношении с тем, когда я христианин, а не просто, что я хуже каких-то других, которые нормальные, а я плохой – вот такое настоящее покаяние как раз дает силы. И оно стимулирует к тому, чтобы исправляться.

Да, возможно я вижу за собой такие грехи, которые я не представляю, как я могу в ближайшее время преодолеть. Я и на самом деле не могу их преодолеть в ближайшее время. Но я могу уже прямо сейчас, а не просто в ближайшее время, не откладывая, начать их преодолевать, что-нибудь сделать. Может быть, сделать что-то маленькое. Может быть, окажется так, что я даже и маленькое ничто сделать не могу. Ничего, зато я могу захотеть, попытаться сделать что-то маленькое, направить на это свое усилие, пусть пока и бесплодное, могу молиться.

Для христианина вообще не может быть ситуации, когда на самом деле нельзя сделать ничего. Христианин может отложить на какой-нибудь следующий момент, и вот тогда очень вероятно, что следующий момент не наступит никогда. А если не откладывать, то все будет меняться.

Все наши стаканы наполовину полные, а не наполовину пустые – это прямо относится к образу жизни, которая у кого-то становится пустая, а у кого-то наоборот наполняется. Мы можем говорить, что мы лишаемся времени, которое прошло, а можно сказать иначе, что мы наполняемся опытом и впечатлениями – причем, даже отрицательными впечатлениями, отрицательным опытом, опытом даже собственных грехопадений.

И этот опыт, даже и отрицательный, становится для нас полезным, когда дальше за ним следовал опыт покаяния и исправления. Поэтому в нашем прошлом нет ничего, что для нас не должно стать полезным. А если это еще не стало полезным для нас, то это наша недоработка, нам есть над чем работать в таком случае.

Поэтому всегда надо быть с Богом. А уж Богу даже не надо говорить, чтоб Он всегда был с нами, хотя нам самим себе это надо говорить. Он со Своей стороны с нами всегда будет. Тогда христианская жизнь становится самой замечательной, а длинная она или короткая по времени – это неважно. Главное, что она обладает полнотой и Богом.

Аминь.

епископ Григорий