Многие не понимают, что богослужение — это некое повествование, только символическое, поэтому так важно ходить на службы, а особенно великопостные; богослужение — это как разговор, который нельзя понять, если слушать его только какими-то обрывками; если ходить в церковь иногда, от случая к случаю, то мы не сможем понять, что там происходит; если бы мы действительно велись от одного богослужения к другому, как это предусматривает церковный устав, то у нас была бы другая степень понимания происходящего в церкви; никакому больному лекарство не помогает, если он его не хочет принимать; мы должны стараться узнавать, как пользоваться Церковью, у самой Церкви; то, что Господь обещал Аврааму пощадить Содом ради 10 праведников, показывает, каковы пропорции милосердия Божия и дает нам надежду; того количества праведников, которое было в России в 1917 году, не хватило, чтобы Господь ее пощадил, но и наказание было не таким суровым, как в случае с Содомом.

Во имя Отца и Сына и Святаго духа!

Сегодня мы завершаем день, когда вспоминается стояние Марии Египетской и когда (это, в общем-то, прямо и не связано, но в богослужении связалось), читается полностью Великий канон. Собственно говоря, единственный день, когда можно прийти, внимательно послушать и услышать Канон целиком — это именно сегодняшний день.

Но многие люди просто не понимают, для чего это надо, поэтому если они и могут прийти, они просто не имеют стимула и пропускают такое важное богослужение, как мы сейчас совершили, и другие богослужения, особенно Великого поста, но и в течение всего года. Такие люди не понимают, что богослужение — это некое повествование, только символическое, а потому, значит, еще более важное, чем какая-то художественная литература, которая даже иногда и христианская бывает важная.

А богослужение не “иногда”, а всегда, и не “бывает важное”, а всегда очень важное. То есть там тоже есть начало, продолжение и конец. Если мы слышим чей-то разговор только в виде обрывков, то не удивительно, что мы не поняли, о чем там говорили. Может быть, в общих чертах мы все-таки поняли, на какую тему был разговор, но что конкретно хотел сказать один собеседник, другой собеседник, мы таким образом понять не сможем.

Это мы прекрасно понимаем, когда это относится к нашей мирской жизни, но почему-то мы этого не понимаем применительно к богослужению. Что если просто прийти случайно и застать один-два часа богослужебного времени, даже если, что, конечно, лучше, чем просто так приходить, пытаться как-то, в меру сил, покаяться на исповеди и причаститься, то все равно это не объяснит нам то, что происходит в церкви.

Но мы скажем, конечно, что это не мы виноваты, а Церковь виновата. Служат на непонятном языке, и вообще какой-то архаичный средневековый ритуал совершается. Но тут, на самом деле, какой бы ритуал ни совершался, и на каком бы языке ни служили, понять невозможно. Если люди говорят на русском языке, но мы их слушаем от случая к случаю и только какие-то обрывки разговора, то мы не удивляемся, что мы их не поняли, и мы не говорим, что они разговаривают на каком-то непонятном языке, мы уже успели понять, что язык этот русский.

А здесь мы почему-то начинаем что-то изобретать. Между тем, если бы мы действительно велись от одного богослужения к другому, как это предусматривает церковный устав, по крайней мере, в тех случаях, когда физически мы можем; если бы в тех случаях, когда мы физически не можем прийти в церковь и пропускаем что-то особо важное, мы бы хотя бы в интернете прочитали эту службу, в интернете сейчас все службы есть, или еще где-нибудь. Заодно бы от интернета была бы какая-то польза; если бы мы еще при этом читали какую-то литературу, которая объясняет, что происходит в церкви, и вообще бы читали богослужебные тексты глазами, если мы не понимаем их на слух, — все это скоро бы привело к тому, что мы стали бы понимать богослужение на слух. Тогда, конечно, будет совсем другая степень понимания, а если будет другая степень понимания, то тогда, конечно, по-другому будет на нас влиять наше посещение церкви.

Мы же не удивляемся, когда, разговаривая с каким-то человеком и почти его не слушая, мы потом выясняем, что не поняли, что он нам хотел сказать. Такая ситуация часто встречается и ни у кого не вызывает никакого удивления. А когда мы приходим в Церковь и тоже ничего практически не слушаем, — хотя и приходим-то только какими-то урывками, — а потом не понимаем, что нам там хотели сказать, то почему-то это у нас удивление вызывает.

Нам самим кажется странным, почему мы так ходим в церковь и не меняемся? Наверное, церковь плохая, а если мы почему-то считаем, что церковь не плохая, то тогда мы считаем, что мы плохие, настолько, что нам это не помогает. А никакому больному лекарство не помогает, если он его не хочет принимать. Чтобы лекарство как-то помогало, надо хотя бы его принимать. Поэтому надо приходить в церковь и принимать там те лекарства, которые предлагаются, и не как попало, а тоже в соответствии с рецептами.

Если мы будем принимать даже правильные лекарства, но в каком-то произвольном порядке, то, в лучшем случае, они просто не окажут на нас никакого лечебного действия, а в худшем случае они окажут действие, только не лечебное, а будет какое-нибудь отравление, передозировка и тому подобные вещи. Так же и Церковь, она сама говорит нам и в богослужении, и в уставе церковном и в аскетических наставлениях, которые к этому относятся, как нам ей пользоваться, как нам приходить в Церковь.

Надо стараться, во-первых, это узнавать, а, во-вторых, то, что мы на данный момент уже знаем, то стараться исполнять. Не можем что-то исполнять, тогда просить Бога, чтобы Он увеличил наши возможности. Но просить этого можно только тогда, когда мы используем те возможности, которые у нас уже есть. Вот тогда мы будем меняться. И тогда мы можем с утешением вспоминать то, что сегодня читалось в книге Бытия. Я напомню, что на каждой вечерне Великого поста читается книга Бытия и книга Премудрости.

Сегодня из книги Бытия читали отрывок, где Авраам разговаривает с Богом, пришедшим к нему в виде Трех Ангелов, для того, чтобы потом попалить Содом. Но, это потом, а сейчас, узнав о таком решении Божием, и прекрасно понимая, что город Содом — это город, совершенно утонувший в разврате и беззаконии, сам это зная по личным впечатлениям, Авраам все-таки спрашивает Бога: что, если бы хотя бы 50 праведников оказались в этом городе, Ты бы его пощадил ради 50 праведников? И получает утвердительный ответ. Но Авраам прекрасно знает, что не наберется в городе Содом, хотя по тем временам это был большой город, целых 50 праведников, поэтому он продолжает торговаться: а если бы 45? — то тоже бы пощадил, — а если бы 30? а если бы 20? а если бы 10? Вот на этом торг заканчивается, потому что Господь обещает, что ради 10 праведников Он тоже пощадит Содом. Но, как мы знаем, даже 10 праведников там не нашлось.

И видя, каковы пропорции милосердия Божия, мы можем, с одной стороны, конечно, радоваться и надеяться применительно к себе, что и нас пощадит Господь, если в нас хоть что-то будет праведное. Но, с другой стороны, конечно, мы должны понимать, насколько даже таким пропорциям, которые, по человеческим меркам, являются каким-то уже крайним снисхождением, даже не крайним, а запредельным, все равно мы не соответствуем.

Взять хотя бы нашу русскую историю в 1917 году и в последующие годы.Выходит, что если бы было 10 праведников, то такого бы не было. Конечно, мы знаем, что праведников было много, и явились новомученики. Но, во-первых, многие из этих новомучеников стали святыми после того, как покаялись, а во время революции они сами это поддерживали, сами согрешали, и, может быть, даже и вовсе не были особо верующими людьми.

Но даже если взять тех, кто точно был верующим во время революции и точно ничего не поддерживал и не в чем не участвовал, это означает, что грехи русских православных людей к 1917 году были, может быть, еще и хуже, чем грехи содомлян. И потому, если на содомлян хватило бы и 10 праведников, то того количества, которое было к 1917 году, выходит, все-таки не хватило. Ну а с другой стороны, наказание все-таки было не такое страшное, потому что Россия хоть в каком-то виде, но сохранилась, и даже и православие в России сохранилось, а от Содома, как мы знаем, вообще ничего не осталось. Но, по крайней мере, эти вещи сопоставимы, и сопоставления эти надо как-то иметь в виду, когда мы рассуждаем о том, что нас может ожидать.

Поэтому будем полагаться на милосердие Божие, но будем на него полагаться разумно и соответственно тому, чему Господь Сам нас учит. И если мы так будем на него полагаться, то тогда будем стараться получить все полезное для того, чтобы стяжать милосердие Божие, от Церкви, а для этого будем стараться в Церковь приходить так, как Церковь сама нам это объясняет, — через богослужение, через церковный устав, через аскетические установления. То есть будем стараться не пренебрегать тем, что имеем возможность сейчас получить от Церкви, пока мы живы, пока церкви открыты и можно туда ходить.

Аминь.