Не работать мамоне — значит не привязываться ни к чему в мире сем, в том числе к своей собственной жизни. Почему для православных так важна догматика, а недостаточно быть просто хорошим человеком, молитвенником, смиренным и т.п. Надо быть хорошим прежде всего в очах Божиих, а не в глазах людей.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали в Евангелии знаменитые слова о том, что никто не может работать двум господам — Богу и мамоне. Мамона — это буквально обозначение денег, но понятно, что она обозначает и вообще все материальное, особенно когда противопоставляется Богу, как в данном случае. И что же это означает? Господь как раз дальше это объясняет.

Мы сами себе объясняем, и много где так и написано, что это означает, что нехорошо грешить, нехорошо быть корыстным, нехорошо увлекаться какими-то материальными излишествами. Конечно, это правильно, но только ли таков смысл этих слов? Если бы это было так, то Господь бы, наверное, так бы и объяснил. А Он объяснил совершенно по-другому. Он говорит, что нужно быть, как птицы небесные, которые не сеют и не жнут, или как лилии полевые, которые тоже не заботятся о себе, а Господь одевает их красивее, чем Соломон одевался во всей своей славе. Т.е. вместо того, чтобы сказать нам, что в миру нельзя заниматься чем-то греховным, Господь, получается, говорит, что мы не должны заниматься ничем. По буквальному смыслу этих Его слов, действительно, выходит, что мы не должны заниматься в миру даже тем, что необходимо для нашего пропитания. Если понимать Евангелие буквально, то сказано здесь именно это. Но мы также знаем на многих примерах, что кто понимает Евангелие всегда буквально, тот, как сказал святой Максим Исповедник, обязательно уподобится иудеям, которые “распинают Христа, живущего под буквой Писания”. Поэтому Евангелие и говорит нам вещи иногда абсурдные, иногда неисполнимые в буквальном смысле, как в данном случае, для того, чтобы мы имели указание и стимул искать какого-то смысла более глубокого, нежели буквальный. И вот здесь более глубокий смысл обнаруживается тогда, когда, когда мы понимаем, что мы не должны строить свою жизнь ни на чем, относящимся к мирскому.

Если мы и должны заниматься какими-то мирскими вещами, которые не являются греховными, а являются, может быть, какими-то нашими обязанностями по отношению к нам самим и к ближним, то мы должны ими заниматься так, как если бы мы ими не занимались. Т.е. наш внутренний человек должен быть свободен. Мы должны свободно относиться ко всему, чем мы в жизни занимаемся, а для этого прежде всего мы должны свободно относиться к собственной жизни. Т.е. если она у нас есть, мы живем, а если у нас ее отнимают, мы не сопротивляемся, и у нас нет необходимости удерживать нашу жизнь при себе. Мы не сами себе ее дали, поэтому мы не можем по своему желанию с ней расстаться, но мы также не должны сами за нее как-то цепляться и требовать, чтобы она непременно была такой-то, а не какой-нибудь другой. Потому что мы можем только положиться на волю Божию. А по воле Божией, как мы все хорошо знаем, наша жизнь будет устраиваться в том, что от нас не зависит, именно так, чтобы расположить нас к жизни вечной, чтобы из земной жизни нас как-то вытолкнуть, чтобы внутренне мы смогли это сделать гораздо раньше, чем наша жизнь прекратиться физически, и чтобы мы могли при этом попасть не куда-нибудь, а все-таки именно в Царствие Небесное и быть с Богом.

И это видно и с другой стороны. Почему Христос так настаивает на том, чтобы все, кто становятся Его учениками, непременно признавали бы Его Богом? Мы видим это уже из Евангелия, а если мы посмотрим на историю Церкви, то увидим, что Церковь все время настаивала на том, что все верующие должны иметь правильное исповедание веры во Христа. И вообще, столько было в Церкви разных споров из-за догматических расхождений, и такие были разделения, и Церковь постоянно повторяла, что тот, кто в своей вере отделяется от веры церковной и верит как-то не так и не в то, тот совершенно отделяет себя от Церкви. Современному человеку это не понять, потому что он смотрит, что все люди хорошие — не только какие-нибудь христиане, давно отделившиеся от Православной Церкви, например, католики или армяне-монофизиты, но в общем-то даже и мусульмане бывают хорошими людьми, а уж буддисты так прямо вообще, может быть, как люди лучше, чем все остальные, вместе взятые, — спокойные, негневливые и меньше подверженные всяким человеческим страстям… И вот, поэтому современному человеку, для которого все это очень важно, непонятно, как же может быть такая большая разница в вере. Ну, в конце концов, ладно, если человек соглашается считать себя православным христианином и ходит в Православную Церковь (по крайней мере, в ту, которую он сам считает православной), то разве нужно и в этом случае копаться, как он там себе в деталях представляет божественность Иисуса Христа или как он думает о Теле Христовом, в которое мы входим и в котором мы обоживаемся и спасаемся? Предположим, он смотрит на это как-то по-протестантски, как многие сейчас думают, что все это хорошие слова, но на деле они совсем не исполняются или не совсем исполняются, или исполняются только иногда. Но ведь все равно это человек, который соблюдает церковную дисциплину, и в быту он хорош — не пьяница, как некоторые другие миряне или священники; как же можно в таком случае говорить, что он еретик? “Еретик” — это же такое плохое слово!..

А ничего не поделаешь. Потому что, к сожалению, если человек не придерживается православной веры, то он при этом может быть сколь угодно хорошим, даже не только с точки зрения житейской (то, что у нас в быту называется “хорошим человеком”), а и с точки зрения христианства заслуживать немалого уважения за свою аскетичность или молитвенность; но все это совершенно напрасно и идет насмарку, если он еретик, т.е. отклоняется в своей вере от веры Церкви. А это важно, потому что Господь требует от нас веры. И поэтому Он нам говорит: “Ищите прежде всего Царствия Божия, работайте прежде всего Богу”, а уж только потом будьте хорошими людьми. Потому что можно перевести эту фразу, которой начинается сегодняшнее Евангелие, — что нельзя работать одновременно Богу и мамоне, — так, что мы должны быть хорошими людьми прежде всего в очах Божиих, т.е. быть людьми верующими и исполняющими заповеди. И тогда, если мы не будем специально думать о том, как угодить миру сему, как нам в нем устроиться, как нам угодить людям, как нам угодить обстоятельствам, чтобы в жизни все получалось так, чтобы нам было если уж не хорошо, то хотя бы чтобы мы могли прожить более-менее нормально, — вот, если мы обо всем этом думать не будем, то об этом подумает Господь и все это устроит в такой мере, в какой это действительно для нас необходимо. А нам даже не нужно и задумываться о том, что это за мера такая, потому что Господь задумается об этом и все нам даст. Если же мы будем сами иметь какие-то интересы в этом мире — не частные, что называется, тактические цели, а цели стратегические, — т.е. будем стремиться к чему-то в мире сем, т.е. к тому, чтобы стать богатым человеком, или образованным, или хорошим семьянином, или многодетным (потому что все это тоже разновидности богатства), то тогда, конечно, есть шансы, что мы достигнем этих целей (хотя больше шансов на то, что мы ее не достигнем, по милости Божией, чтобы как-то вразумиться и понять ее ложность), если мы ее, не дай Бог, достигнем (но, к сожалению, часто даже и в том случае, если мы ее не достигнем), мы никаких правильных выводов не сделаем и действительно просто сами себя похороним под этим грузом мира, который сами на себя навесили, — похороним именно для жизни вечной, потому что мы будем в этом случае работать мамоне. И если мы поставим целью своей жизни — а это многие сейчас, к сожалению, делают, хотя можно сказать, что в чем-то это бывает и к счастью, — быть хорошим человеком для людей, как-то им помогать, потому что есть такая потребность души и нам их жалко, или для того, чтобы они тебя тоже любили и помогали при случае, — то, к сожалению, даже и это является служением мамоне именно в том смысле, в котором говорит Господь. Потому что мы не должны служить миру ни в каком виде, в том числе и под видом служения нашим ближним. Мы должны служить только Богу и только по заповеди Божией что-либо делать для наших ближних. В некоторых случаях надо ему, нашему ближнему, помочь, а в некоторых случаях его надо, например, убить — например, на войне, где противник в христианском смысле тоже является нашим ближним, но это совершенно не повод оставлять его в живых, если военная необходимость требует его убить.

Вот поэтому, если мы строим свою жизнь, увлекаясь не только какими-то заведомо греховными вещами, но даже и помощью кому-то, чтобы вокруг нас было как-то лучше другим людям, то мы все равно служим мамоне. Если с точки зрения мира мы не только не грешим, но даже делаем что-то очень хорошее, и окружающие нас безусловно будут любить, мы должны понимать, что с точки зрения христианства мы все равно грешим и грешим, может быть, даже гораздо хуже, чем если бы мы были какими-нибудь пьяницами или драчунами. Потому что хуже та болезнь, которая глубже и которая внешне меньше похожа на болезнь, потому что она труднее излечима. И вот, такого рода болезни души, когда мы хотим помогать нашим ближним, любить их как-то самих по себе, а не в Боге, — эти болезни души не так уж распространены, но все-таки распространены достаточно. И к сожалению, их часто путают с христианством, а этого делать нельзя. И сегодняшнее евангельское чтение нам говорит, в частности, и об этом. И, может быть, для современного человека это важнейшая часть того, чему нас учит Господь.

Господь да подаст нам не работать мамоне ни в каких ее видах, а работать исключительно Господу Богу. Аминь.