Апостол Фома известен своим неверием. Что плохого может быть в вере? — Когда она есть следствие психологического комфорта, а не сознательного выбора веры для спасения души. Когда мы ищем абсолютную истину, мы не будем верить даже тогда, когда нам верить хочется, а будем искать твердых доказательств. Следование истине сопряжено с дискомфортом. Как мы должны подражать неверию Фомы.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершаем память святого Апостола Фомы, который особенно прославился тем, о чем сегодня говорилось в Евангелии, а именно тем, что он не поверил в Воскресение Христово, хотя Апостолы рассказали ему о том, как Христос им явился. И тогда на восьмой день после этого Христос опять явился Апостолам, уже когда с ними был Фома, и убедил его в том, что Он действительно воскрес, и Фома исповедовал веру, может быть, большую, чем все остальные Апостолы, своими знаменитыми словами: “Господь мой и Бог мой!” И это неверие Фомы, таким образом, не только не вменилось ему в грех, но наоборот даже похваляется.

“И что же хорошего, — может спросить православный христианин, — заключается в неверии?” К сожалению, с этим вопросом связан другой вопрос: что плохого может заключаться в вере? Потому что в нашей вере на самом деле может заключаться очень много плохого. Мало того, что мы часто склонны поверить чему-то не потому, что это истина, а потому, что психологически нам так комфортней — как, например, комфортней было Апостолам верить в Воскресение Христово, потому что все они любили Христа, им хотелось, чтобы Он воскрес, и при каких-то признаках того, что Он на самом деле воскрес, они сразу же готовы были уверовать. А зачастую мы верим или думаем, что верим, даже тогда, когда и признаков-то никаких нет, а просто нам так психологически комфортней. Вот, мы приходим куда-то, и на нас там действует психологически успокаивающе атмосфера, музыка; может быть, там говорят что-то приятное; может быть, там относятся к нам внимательно. И вот, статистика показывает, что большинство людей, независимо от того, как в таком уютном месте учат относительно православной веры, будут туда ходить и принимать как необходимую данность, что надо еще соблюдать какие-то ритуалы, что надо говорить, что ты веруешь в какие-то догматы; а православная ли это вера, мусульманская, какая-то секта или вообще что-нибудь светское — это уже становится совершенно неважным. Но конечно, такая вера, хотя ее и можно назвать верой, потому что человек в такие случаях все же во что-то верит, она никак не может вести к спасению души и никак поэтому не может быть названа христианской верой даже и в том случае, если человек вроде бы верит во что-то христианское. Потому что верит он, может быть, и в христианское, но не по-христиански.

А по-христиански надо действительно верить в то, что есть одна абсолютная истина, что действительно ее необходимо исповедовать для спасения души. И действительно, это необходимо не потому, что в какой-то церкви нам как-то приятно и хорошо, и она действует на нас успокаивающе, — за такими вещами нужно, собственно говоря, ходить не в церковь, а к психотерапевту или в филармонию, это уж кому куда, в зависимости от остроты состояния, — а потому, что действительно есть загробная жизнь, потому что мы живем вечно. И либо мы вечно живем в Царствии Небесном, либо мы вечно умираем в вечных мучениях. И вот, исходя из этого загробного страха, мы действительно должны понять, в чем истина, и действительно перейти от такой веры (если она у нас была), которая не является по-настоящему православной, к той вере, которая дарует спасение души.

И тогда мы уже не сможем поверить просто так даже в то, во что нам хочется поверить, — как и Фома. Ему же тоже не меньше, чем другим Апостолам, хотелось поверить в то, что Христос воскрес. Но он понимал, что его желание — это не основание для того, чтобы поверить. И поэтому он ждал каких-то других доказательств, которых он, в отличие от остальных Апостолов, на тот момент не имел. И когда он их получил, тогда он действительно поверил. И вот, так же должны поступать и мы. Мы не только не должны, Боже упаси, соглашаться, что мы будем верующими какой-то религиозной группы потому, что нам приятно ходить в тот или иной храм; но мы даже не должны верить в то, во что нам на самом деле хотелось бы поверить, только лишь потому, что нам этого хочется, что нам так легче. Мы должны верить в то, что является истиной, независимо от того, какую степень дискомфорта нам это доставит. Более того, мы можем быть уверены, что истина обязательно доставит нам какой-то дискомфорт, что она будет вести не к тому, что мы как-то успокоимся, и нам станет легче на душе, а к тому, что нам в психологическом смысле, скорее, станет тяжелее. А если мы еще будем с верой читать Евангелие, то там мы прочитаем нечто гораздо худшее — что все мы будем гонимы, и что у нас обязательно будут скорби. Вот что значит верить в истину.

А человек, который приходит в Церковь за душевным успокоением, приходит прямо за противоположным — чтобы у него, наоборот, не было скорбей; он и приходит в Церковь из-за житейских скорбей. Может быть, он там и получает успокоение; но тогда Господь скажет ему на том свете: “Ты получил то, что хотел, а Царства Небесного ты не просил, тогда какой может быть разговор о Царствии Небесном? Ведь не всякий, говорящий Мне: “Господи, Господи!”, войдет в Царствие Небесное”, как говорит Он в Евангелии. И поэтому для каждого христианина, который хочет спастись, — а конечно, каждый христианин должен хотеть спастись, — необходимо следовать примеру Фомы. И неверие Фомино должно быть не только у Фомы как его какая-то исключительная особенность, а должно быть у каждого христианина, желающего спастись. Это то неверие, которое заставляет нас не подчиняться каким-то непонятным в религиозном отношении требованиям, только для того чтобы получить душевный комфорт, и даже не допускает нас подчиняться требованиям своей собственной психологии, когда нам хочется верить во что-то такое, что доставляет нам психологический комфорт, а заставляет нас подчиняться только требованиям истины, т.е. веровать только в истину. Потому что только истина сделает нас свободными и на этом свете, и свободными от вечных мук в жизни будущей. Аминь.