Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Продолжая говорить о покаянии, святой Иоанн Лествичник особенно говорит о том, какое значение может иметь печаль, — как положительное, так и отрицательное. Потому что не всякая печаль по Богу. Даже без «Лествицы», просто из Евангелия, мы это знаем, потому что про Иуду, например, сказано, что он «раскаялся», – и что он дальше сделал. Конечно, им овладела некая печаль, и она даже названа в Евангелии словом «покаяние». Но ничего хорошего он не сделал. Это одно, что может быть с согрешающим человеком. Другое в Евангелии являет Петр, который очень огорчился после того, как осознал свое грехопадение, и покаялся уже совершенно иначе. И в том, и в другом случае была печаль, но, очевидно, печаль была разная. И вот, Иоанн Лествичник нам объясняет, как это нужно замечать в себе.

Конечно, когда мы замечаем, что серьезно согрешили, что мы отпали от того состояния, в котором себя воображали (не говорю – в котором были: может, мы в нем и не были никогда), и оказалась такая неприглядная реальность прямо перед нами, мы в ней сами оказались, – то дьявол внушает по гордости нашей очень большую печаль. Потому что для гордости это удар. Мы-то себя по своей гордости мнили какими-то христианами, а оказалось, что это не так. Это правильно, это нам не дьявол внушает, – это мы видим, что мы уже поддались дьяволу раньше, когда пали. Этот образ не соответствует тому, что нам рисовала наша гордость. А вот дальше уже дьявол опять внушает, чтобы мы приходили в состояние безнадежия, чтобы мы опускали руки, чтобы мы все бросили, стали жить в нерадении. Это один вариант может быть того, что он внушает.

А может быть, он другое внушает: что Господь милостив, что не надо из-за этого убиваться, живем мы с такими падениями, и дальше можно жить с падениями. Очень многие современные христиане (во времена Лествичника их тоже было очень много, поэтому ничего особенного про современных тут сказать нельзя, просто мы это можем легко наблюдать в жизни) так и думают: ну, я грешу, но Господь милостив, поэтому я, пожалуй, пока еще погрешу, но менять свою жизнь особо не буду, потому что для этого нужны какие-то чрезвычайные усилия. И Лествичник объясняет, что такое самоутешение, что Господь милостив, совершенно неверное. Не потому, что Господь немилостив, – Он, конечно, милостив. Но Он немилостив к тем, кто сам не хочет своего спасения. То есть Он к ним тоже милостив, потому что Он их убеждает, чтобы они все-таки захотели (они – это, кстати, мы, а не какие-то «они»), в этом Его милость есть. Но в том, чтобы захотеть вместо нас – это Он просто не может, все-таки захотеть мы должны сами, и сами уже что-то делать. И в этом Его милость ограничена.

А если уж мы никак не хотим, то все-таки вечное мучение возможно, и тут Лествичник лишний раз вспоминает заблуждение Оригена, говорит, какое оно опасное – думать, что вечные мучения имеют конец. Потому что некоторые еще думают: ну ладно, попадем мы на вечные мучения, потому что плохо жили, но потом там все равно как-то утрясется, и может быть, там еще будет неприятный период на том свете, но потом все выйдет хорошо в конечном итоге. Это заблуждение Оригена, которое в связи с этими нашими рассуждениями Иоанн Лествичник лишний раз вспоминает и осуждает, что так думать нельзя. Потому что нельзя играть со своей жизнью, которая один раз сейчас на земле. Как мы поживем – так все и будет.

А в то же время Лествичник нам объясняет не только как неправильно, но прежде всего он объясняет, как правильно. Как же правильно? Как же быть с этой самой печалью?

Во-первых, все-таки печаль должна оставаться, но в какой мере: в такой, что мы не должны смиряться с нашим состоянием после грехопадения. Конечно, если мы считаем, что оно для нас по-настоящему невыносимо, то у нас будет печаль. Мы не будем себя утешать этим ложным утешением, будто бы Господь милостив, и в это время быть в этой грязи как свиньи (я имею в виду греховную, конечно, грязь). Мы понимаем, что это не жизнь, что жить так нельзя, поэтому наше состояние нехорошее, но мы к этому относимся конструктивно, то есть мы пытаемся из него выбраться и найти себе другое. А что же в этом тогда нас утешает? Конечно, милость Божия нас утешает.

Но как же правильно ее понимать, чтобы она действительно нас утешала и помогала? И здесь очень важную мысль говорит святой Иоанн Лествичник: что тот путь, которым мы возвращаемся, может быть гораздо короче того, которым мы падаем. То есть не надо думать, что если я жил много-много лет этой самой жизнью, либо вообще греховной, когда я не пытался исправляться (одна часть моей жизни была такая), либо (другая часть моей жизни) когда я пытался жить как-то по-христиански, но все равно все это плохо получалось, – и получается, что сейчас, чтобы исправиться, мне надо все начинать заново. И жизнь, которая, может, уже продолжалась несколько десятилетий, надо заново начинать. Это не так. Может быть, вообще здесь требуются месяцы, а не годы, а может быть, даже не месяцы, а минуты. Потому что, повторю опять эту мысль Лествичника: мы восходим не по тому пути, по которому мы падали, а по другому, кратчайшему пути.

Это все напоминает игры, которые были у многих в детстве с фишками, где бросается кубик, и фишки передвигаются на сколько-то делений. Можно идти по клеточкам и по той дорожке, которая есть, а можно так внезапно куда-то съехать сразу через много делений или, наоборот, подняться через много делений. То же самое в духовной жизни. Там бывают всякие плавные движения как вперед, так и назад, но бывают и падения, а бывают и восхождения. И вот покаяние, которое действительно приносится нами прежде всего перед Богом от всей души (покаяние означает, напомню, по-гречески «изменение ума»), когда наш ум меняется, мы сразу преодолеваем то, что требовало бы десятилетий, если бы мы шли шаг за шагом. И действительно начинается совершенно другая жизнь. И вот об этом нам говорит «Лествица».

Аминь.