Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы продолжаем наши беседы на изречения святых отцов и дошли до главы, которая называется «О терпении зла». Это добродетель присуща христианской жизни всюду, потому что если ничего плохого не терпеть, то какое может быть христианство? Но особенно для тех, кто хочет сознательно подвизаться, особенно для монашествующих – это отдельная важная и большая тема, которой посвящена небольшая глава, но она очень сильно пересекается со всеми остальными главами, как видно из содержания.

И прежде чем говорить о том, как хорошо терпеть зло, надо сделать одну оговорку. Ни в этой главе, ни где-либо еще мы не встретим ни одного рассказа о том, как хорошо других заставлять терпеть зло. Терпеть зло надо самому – это полезно, а если мы считаем, что кому-то другому полезно, и стараемся эту «пользу» обеспечить другому, то это уже нехорошо. Конечно, еще бывают такие случаи, и это тоже описано в этой главе, как кто-то для кого-то придумывает для обучения какие-то провоцирующие ситуации.

Например, пришел некий подвижник к некоему брату, чтобы посмотреть, как он подвизается, поконтролировать. Причем подвижник был более известный. А у этого брата был огород, с которого он питался, и гость стал в этом огороде все разносить, чтоб ничего не осталось, то есть все ему испортил. И брат никак не проявлял себя, видимо считая, что раз тот так делает, значит, так надо, а когда остался последний корень, то сказал, что, может, мы его оставим все-таки, я приготовлю из него еду для нас обоих. И вот тогда второй брат сказал: да, хорошо, оставь, ты молодец.

Вот так еще можно, и тоже не всем, и не во всех ситуациях, а эта ситуация тренировочная. Но никто не говорит, что мирянам можно для своей семьи сознательно устраивать такое или просто обрекать какую-то часть населения, если есть политическая власть у христианского руководителя, на то, чтобы терпеть зло, потому что им, мол, полезно.

Это нельзя заключить на основании этой главы, которая говорит о случаях уже конкретного зла и его терпении. Я напомню, что Василий Великий пишет, что есть воля Божия не только благая, но и злая, о которой говорит пророк Исаия от имени Бога: Аз есмь творяй мiр и зиждяй (т.е. сотворяющий) злая, — но это такая воля, которой мы недолжны сочувствовать, хотя это воля Божия, и она производит какое-то зло, которое в конечном счете полезно, и находит для этого служителей злых, которые тоже не стоят нашей благодарности, потому что они это делают не для того, чтобы исполнилась воля Божия, а для того, чтобы исполнилась их собственная злая воля, а уже воля Божия это оборачивает ко благу каким-то образом.

Поэтому не надо выводить из добродетели терпения зла, о которой мы будем говорить, то, что христиане, якобы, не должны никого другого защищать. Других надо оградить от зла. И те же самые отцы, которые оставили эти изречения, они очень много молились о победах православных царей над варварами, которые нападали на людей, и вообще всегда одобряли наказание преступников, судимых гражданским судом. Поэтому не надо делать из наших отцов «толстовцев». Тем не менее, относительно себя все не так, как относительно других. Поэтому здесь и возникает добродетель терпения зля.

И начинается эта глава с рассказа о святом Антонии, к которому приходят некие люди и говорят, что хотели бы получить от него наставления как спасаться. Он говорит: любите своих врагов. Они говорят: нет, это слово для нас очень высокое, мы не можем этого исполнить. Тогда, по крайней мере, не имейте против них никакого зла, — говорит им святой. Они говорят, что это тоже они не могут исполнить. Тогда хотя бы не мстите им, не делайте им гадости, хотя и будет вам очень хотеться, и даже будет такая возможность. — Они отвечают, что и это мы тоже не можем исполнить. И тогда святой Антоний просит, чтобы им просто дали какой-то каши, самой простой пищи для младенцев, и говорит им: если вы ничего исполнить не можете, то я ничего вам сказать не могу, но надо тогда просто молиться. Потому что такие люди, которые вообще ничего не могут, которые не могут даже в деле сдержаться, чтобы не отвечать злом на зло – я имею в виду зло, которое лично им причинено, — должны начать молиться, чтобы хотя бы начать подвизаться.

Еще в этой главе есть  очень трогательный рассказ, который широко известен, про авву Герасима, у которого была очень дорогая книга, содержавшая целиком Ветхий и Новый Завет. Таких книг вообще было мало, они очень дорого стоили, чтобы оба Завета были в одном кодексе. И вот такая книга у него была, а в остальном он был очень бедный человек. Считалось, что она стоит 18 номисм – ценных монет.

И некий монах-паломник – один из тех, которые приходили за духовном советом, – увидел эту книгу и решил ее украсть, чтобы потом продать. И он украл ее, а старец не стал его преследовать, хотя подозревал, куда пропала книга, потому что в Скиту народу и не было, поэтому это было так же очевидно, как сейчас у нас под видеокамерами. Тем не менее, он допустил, чтобы эта книга была украдена. А этот человек в городе нашел покупателя, а покупатель сказал, что он не может так просто выложить много денег, а нужно посоветоваться, и взял книгу на время. И покупатель пошел советоваться к авве Герасиму, и сказал, что за нее просят не 18, а 16 монет, и авва Герасим сказал, что за эти деньги надо брать, хорошая книга – это выгодная сделка. Но покупатель тоже был немного жулик, и он сказал этому укравшему продавцу, что посоветовался с очень авторитетным знатоком – аввой Герасимом, – который сказал, что книга эта не стоит таких денег. Продавец испугался, конечно, и спросил: ничего другого еще не говорил ли авва Герасим? Покупатель сказал, что нет, но тут тот монах покаялся и потом жил долго и счастливо, то есть был хорошим монахом.

В этой главе есть еще две истории уже знакомого нам типа, потому что в них проявляются и другие добродетели, — как некоего подвижника оговорила какая-то девица, якобы она от него беременна, но потом истина выявлялась или из-за того, что она не могла разродиться, или из-за того, что настоящий виновник впадал в беснование. И вот тут такая же история, но монах, который уже был реабилитирован в глазах других монахов, среди которых он жил, и от которых пришлось потерпеть отлучение и прочую хулу, ушел от них, сказав, что раз никто из вас не имел рассуждения, чтобы мне сочувствовать, то я больше с вами оставаться не буду.

Еще в этой главе есть примеры терпения зла, казалось бы, неочевидные для самих монахов. Например, некие паломники пришли к старцу, — видимо, тоже монахи, — и увидели, что обслуживающие этот монастырь какие-то трудники, которые пасли скотину, ведут между собой неприличные, неподобающие разговоры, и делают это так громко, что это явно слышно старцу. И монахи выразили свое недоумение этому старцу – почему он их не прогонит, не заменит или не обуздает как-нибудь. А он им отвечает, что у него тоже была такая мысль, а потом он решил, что лучше буду терпеть – дискомфорт вроде бы совсем небольшой, и бежать от него нехорошо.

Еще в этой же главе есть знаменитая история о двух монахах, которые все время между собой ругались. Тогда они договорились между собой, что «когда я буду на тебя ругаться, то ты потерпи, а когда ты будешь ругаться, я буду терпеть». И вот так они договорились, и после этого уже и перестали ругаться, жили хорошо. То есть у них не получалось просто так обуздать гнев – у кого-то получалось, а у них вот нет. Но они решили с помощью духовного рассуждения страсть гнева обратить в нечто такое, что приносит пользу, позволяет другому терпеть зло. Но так как это все на обоюдной основе, то и нельзя сказать, что кому-то из них стало хуже. В результате всем стало лучше.

Еще есть очень короткий замечательный рассказ в этой же главе, когда некто видит монаха, несущего на носилках тело для погребения, и говорит ему: брось носить мертвых, начинай носить живых. Носить – это значит переносить, терпеть их. Это такая игра слов. Ты носишь мертвых, это хорошее дело — надо же похоронить человека, — но это ничего не стоит по сравнению с тем, чтобы переносить живых.

Также много примеров либо чтобы испытать, либо по своей невоздержанности даже монахи на кого-то там ополчались, а тот терпел их и не считал, что с ним особо несправедливо обращаются, считал, что все это для пользы, а против них никак не ожесточался.

Самое главное, о чем говорится во многих поучениях, что всякое зло, которое нам причиняется, – это какое-то обуздание наших страстей, указание на то, что в нас слабо с духовной точки зрения. Если мы в каком-то отношении частично стали бесстрастны, то когда нас в этом же отношении что-то пытается беспокоить, то мы не беспокоимся. Если у меня отнимают вещь, к которой у меня нет пристрастия, то я и не воспринимаю это как зло. А как зло я воспринимаю, если к чему-то у меня есть пристрастие.

Поэтому тех людей, через которых приходят к нам всякие неприятности, нужно помнить, но не для того, чтобы желать воздать им за зло, а помнить их как своих благодетелей. Независимо от того, какое у них самих при этом было устроение, какая у них была цель. Как бы то ни было, а через них мы получили какую-то пользу, которую через кого-то другого мы бы и не получили. Может быть, она вообще для нас самая большая польза.

Поэтому если мы  хотим от Бога смирения, если мы хотим спасения нашей души, то мы сами молимся, чтобы нам причиняли зло. А для того, чтобы это зло правильно переносить, у нас должна быть добродетель – терпение зла. Но, повторю, это относится только к нам самим, и мы ничего не можем здесь решать за других.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)