Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня, в Великую Среду, мы совершали память двух событий, которым были посвящены сегодняшние песнопения и, самое главное, сегодняшнее чтение Евангелия от Матфея, — про жену-блудницу, которая пришла с драгоценным миром и помазала ноги Иисуса, и про предательство Иуды, который после того, как увидел, что сделала эта жена, пошел и договорился с иудеями.

Здесь на примерах объясняются сразу очень важные вещи, касающиеся нашего спасения или погибели. Есть один человек – жена, которая согрешила на самом деле, а не с точки зрения какой-нибудь морали, до которой нам, христианам, дела нет. То есть она согрешила не только с точки зрения мирской, но и с христианской. Согрешила дальше некуда, и это реально так.

С другой стороны – человек Иуда. Но не только он, так как осудил жену и роптал на то, что она купила и принесла это миро, которое можно было потратить на бедных, не только он один. Согласно сегодняшнему чтению, это были некие ученики – в любом случае, не один Иуда, хотя, наверное, Иуда среди них был, а в другом евангелии сказано, что это был именно он, но все-таки другие ученики этому поддались, только не на столько, чтобы побежать к архиереям и решиться на предательство.

Тем не менее, это чувство было общее для многих. Что же они говорили? Разве они говорили что-то неправильное? Совершенно правильно они говорили: можно было это драгоценное миро продать за большую сумму денег, и эту большую сумму денег раздать бедным. Бедным хорошо давать милостыню, и не просто хорошо, а обязательно. Не далее как вчера мы читали притчу о том, насколько необходима милостыня, насколько необходимо бедным творить добро, потому что тем самым мы делаем добро Самому Богу, Который будет нашим Судией на Страшном Суде.

И вот совершенно справедливо в рамках этой логики ученики говорят, что жена делает что-то совершенно безобразное и вредное, вместо того, чтобы продать это миро бедным. Один из них, Иуда, доходит до того, что уже просто не выдерживает и решает, что с этим надо кончать – бежит к архиереям и договаривается о том, как он поможет арестовать Иисуса.

Что же произошло? Почему те, кто правы, поступили так вот нехорошо? Это объясняет наше богослужение: он за какие-то жалкие сребренники продал Бесценного, Который гораздо дороже мира. Одна из  сегодняшних стихир говорит: «зависть не весть предпочитати полезное». То есть зависть не умеет, не знает, как это делать, чтобы выбирать то, что на пользу. Поэтому он так продешевил – его ослепила зависть.

И кроме своих прочих свойств, он еще и глуп, потому что именно зависть повлияла на его способность к рассуждению, а проще говоря, отменила эту способность, создала ему такое эмоциональное состояние, когда он побежал к архиереям. Как же здесь проявилась зависть? Как раз сегодняшняя сцена очень это показывает.

Мы видим поступок другого человека, в данном случае, жены-блудницы, видим сразу же плохие стороны этого поступка, видим сразу же, как можно было бы сделать все хорошо – раздать нищим, — и видим, насколько она не права. И ее всячески уничижаем, а также уничижаем и того, кто это допустил, то есть Иисуса. Конечно, так как Он допустил и Он Учитель, то Он виноват больше, на Него гнев больше, и у кого-то возникает желание, что с этим надо как-то скорее кончать, а у всех остальных, которые Иисуса все же любили, возникают вопросы к Нему, недоумение, тяжелое чувство, которое специально требуется разъяснить.

И Он это понимает, замечает и дает некоторое разъяснение. Всех, кроме Иуды, это разъяснение удовлетворило, но оно все же было необходимо. А что ж здесь такого? А то, что зависть ослепляет. Зависть показывает преувеличенно отрицательные стороны или мнимо отрицательные стороны поступков других людей и скрывает положительные.

Какая здесь была отрицательная сторона – трудно сказать, потому что, может быть, вообще не надо было давать это миро нищим, но, может быть, и неплохо было бы его им дать, но это неважно. Главное, что там была положительная сторона, и вот ее зависть совершенно не позволила увидеть.

Положительная сторона такая: этот поступок соответствует тому главному, чему мы должны в жизни следовать. А мы должны следовать не тому, чтобы внешним, рациональным образом творить какое-то добро – об этом были и вчерашние притчи. Да, были притчи о том, чтобы делать добро тем, кому, вроде бы, надо сделать, и те, кто этого не делает, осуждаются – это была притча об овцах и козлищах.

Но были вчера и другие притчи — о том, что не простой вопрос понять, где добро – но это надо понимать и надо постараться, чтобы Господь вразумил. Поэтому возникают вот такие притчи о нерациональности добра и нерациональности наказания. Вчера это была притча о талантах, когда нехороший человек хвалил нехороших людей за то, что они сделали нехорошее, и казнил другого, который ничего плохого не сделал, не занимался ростовщичеством. Или еще было упоминание вчера о том, что одинаково себя ведут два человека на селе, обрабатывающие поле, или две женщины, мелющие в жерновах, но один оправдывается, а другой осуждается. Вот что здесь происходит?

Если бы женщина-блудница по скупости и корысти ради не отдала бы миро бедным – это был бы грех, это ясно. Но просто есть приоритеты, есть нечто более важное, и в данном случае это было именно так – она использовала миро для того, чтобы выразить собственное покаяние и дать пример, как сказал Иисус, всем будущим поколениям, которые будут слушать это Евангелие. Это пример того, что такое покаяние, и как надо каяться.

Она это выразила материально – не в виде словесных символов. Словами она вообще ничего не говорила. И эти материальные символы не были бы таковыми, если бы они не были драгоценными. Если бы она просто водой полила – тоже было бы неплохо, но не было бы так понятно и не выражало бы особенной глубины и важности покаяния. Для выражения особенного – нужно особенное, то есть не обычная вода, а драгоценное миро.

Это важнее, чем накормить бедных. «Бедных всегда имеете с собой, — как говорит Иисус, — а Меня не всегда имеете». А чтобы иметь с собой Господа, нужно каяться. Мы Его не всегда имеем с собой, потому что вместо Него имеем что-то другое, чего лучше бы не имели. И чтобы не иметь это «другое», надо каяться.

Получается, что люди, которые находятся, как эта жена, реально во глубине греха, то есть делают что-то такое плохое, что им самим очевидно, могут идти дальше двумя путями. Они, конечно, могут себя оправдывать. Не обязательно им для этого надо себя уверять, что так и надо себя вести, что никакого греха в этом нет, хотя так тоже бывает, так тоже делают. Но можно и иначе сказать: грех есть, все это очень плохо, но я исправлюсь когда-нибудь потом, а сейчас я не могу, мне жить надо. Ну, мало ли, сколько отговорок у людей, которые признают греховность своей жизни, но не исправляются. Тем самым они себя все равно оправдывают.

А вот если не оправдывать, то значит иметь решимость это оставить навсегда, принять любые последствия, неудобства, которые неизбежно будут. Оставление любого греха означает оставление той радости, которую он нам приносил, удобных условий для жизни, а без этого трудно, без этого будет обязательно «ломка». Но на все это решиться надо, и надо понимать, что без помощи Божией это не выдержать, поэтому надо просить Его о помощи это выдержать.

Вот так люди действуют. И, конечно, когда они находятся в таких грехах и решаются покаяться, то внутренне они делают совершенно экстравагантный поступок, совершенно необычный и совершенно ненормальный. Иногда полезно это объяснить, чем-то выразить. Но выразить это возможно только тоже чем-то ненормальным, необычным, как и сделала это сегодняшняя жена. Конечно, ее поступок ненормальный, если бы он был нормальный, то он бы забылся.

А вот люди, которые вроде бы ничем таким не согрешают, они могут говорить более или менее справедливо, что мы как все, нет ничего особенного в наших делах. Но если ничего особенного, значит все равно в погибели и грехе – это как раз у нас и есть «ничего особенного». И раз нет ничего особенного, то, значит, можно и не каяться. Они чувствуют в таких поступках кающихся людей обличение себе.

На самом деле у тех людей, которые явных грехов не совершают, все равно есть внутреннее отпадение от Бога в тех грехах, которые они совершают. Им точно так же трудно от них избавиться. И когда они видят,  что кто-то другой избавляется от своих грехов, их зависть говорит о том, что на самом деле он просто какой-то дурью занимается, чем-то совершенно неправильным, а отнюдь не избавляется от грехов.

Так они избавляются от обличения собственных поступков, потому что, чтобы оправдать себя, надо обязательно осудить кающихся людей. Тогда, конечно, они мобилизуют все свои способности, все свои знания и интеллект для того, чтобы объяснить, в чем те не правы, почему так делать не надо, и тем самым косвенно, но очень убедительно объяснить, почему можно и дальше жить в грехе, как живут они. То есть оправданием собственно греха является зависть.

Конечно, зависть ни к чему хорошему не ведет. Поддавшись зависти, человек теряет разум, теряет даже и тот несовершенный контроль над собой, который до этого у него был. И дальше могут быть самые нехорошие последствия, о чем нам сегодня говорит пример Иуды. Это такая опасность, до которой можно доиграться, если позволять себе закосневать  в разных помыслах, внушаемых завистью.

Сначала эти помыслы станут привычными, мы станем привычно смотреть вокруг: вот этот сумасшедший, этот лицемер, этот еще чего-нибудь такое. Причем эти люди могут быть в какой-то степени сумасшедшими, в какой-то степени лицемерами, но главное-то не это! Главное то, что они при этом каются. Хоть он и лицемер по причине своей неполной раскаянности, хоть он и сумасшедший, — а в этом вообще ничего плохого нет, мало ли у кого какие болезни, — но, тем не менее, он, хотя делает, может быть, что-то лишнее, но он кается. А ты перечеркиваешь все, что он делает, в том числе хорошее, в том числе то, что он кается, а сам не каешься.

И дальше, привыкнув так рассуждать обо всех, скорее всего ты возьмешь новую «вершину» падения, если можно говорить о «высотах» падения. И, конечно, ты будешь повторять путь Иуды, потому что другого пути нет в этом случае – никуда ты не денешься. Поэтому надо все-таки предпочитать полезное, для этого надо, по крайней мере, стараться не допускать зависти, а развивать ту способность к рассуждению, которая есть.

Аминь.