Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы празднуем праздник с таким названием, которое кажется в наше время довольно странным – Святых отец шести Вселенских соборов. Почему, интересно, шести, если, по самому скромному счету, мы насчитываем семь Вселенских Соборов? Чем, собственно, “плох” седьмой, который был против иконоборцев? А по другому счету, бывает и восемь Вселенских соборов, потому что еще и в IX веке был большой собор, практически Вселенский. Так почему только шести?

Так сложилось исторически. Сначала это был праздник собора, который был фактически Вселенским, но потом его перестали считать отдельным Вселенским Собором. Это Константинопольский собор 536 года против Севира Антиохийского, против его версии монофизитства. Поэтому в сегодняшнем богослужении до сих пор так звучит этот мотив. Хотя там про разные соборы говорится, но про этот больше всего, как будто самый главные еретик —Севир. Но так оно и было тогда, когда зародился этот праздник, – главный еретик был Севир.

Потом этот собор по смыслу своему соединился с V Вселенским Собором 553 года, и отсюда пошел праздник пяти Вселенских Соборов, а потом шести. Но затем забросили это развитие, и так он и остался праздником шести Вселенских Собров. VI Вселенский Собор был в 680-681 годах. С тех пор этот праздник не менялся, и мы его таким празднуем.

Как бы то ни было, остается самый главный смысл сегодняшнего праздника – против ереси Севира Антиохийского. В ХХ веке, и, к сожалению, в XXI тоже, благодаря движению экуменизма опять этот богослов стал очень важен, потому что вспомнили о нем. Севир Антиохийский – главный богослов сегодняшних так называемых монофизитов, особенно сирийских церквей, но так же и коптской. В армянской его тоже признают, хотя анафематствован он был еще в VI веке в их официальной “Книге посланий”, но за то, что был слишком мало монофизитским. Это как уволили из гестапо за жестокость.

Во всяком случае, он у армян также был анафематствован, хотя сейчас они об этом забывают. Также он очень почитается и в Эфиопии. Действительно, если почитать произведения Севира Антиохийского, то там все будет православным. А если обратиться еще к его биографии, то она тоже довольно достойна. Конечно, он никогда не имел ничего общего со сторонниками Халкидонского Собора в конце V века, но его тоже окружали святые, а сторонники Халкидонского собора часто оказывались еретиками – так что никакого “криминала” в этом нет.

Когда он спорит с другими монофизитами, то он тоже отстаивает более православную точку зрения — правда, не всегда. А самое главное выявляется, когда он спорит с православными. Причем, такой полемики довольно мало осталось в его наследии, но она есть. И там видно, что у него другое понимание – не того, как человечество с Божеством соединилось во Христе, а того, как спасается это самое человечество. Что такое спасение – вот в этом разошелся он с православием.

Казалось бы, тут спор о словах. Так сейчас и говорят экуменисты, что и те, и эти используемые формулировки допустимы для православного учения. Но надо сказать, что и в VI веке никто не спорил, что формулировки, которые использовал Севир, в большинстве своем были православными, особенно это касалось христологии. Потому что то, что во Христе одна природа новая Божественная, одна природа Бога Слова воплощенная, говорил святой Кирилл Александрийский, эти слова имели православный смысл, и никогда не отрицалась возможность выражать этими словами православный смысл.

И даже если говорили православные, что не одна природа, а две, а одна только ипостась, то и объясняли, что то, что называл Кирилл природой, то больше похоже на то, что мы называем ипостасью. Это не совсем так, но грубо так можно сказать. А если детально, то видно, что там другая категориальная система, а суть совершенно та же самая.

Но что же менялось у Севира Антиохийского? У него менялось отношение Христа к человечеству. У него было учение о том, что Христос – некий человек, который, действительно, имел человеческую природу такую же, как у нас, и вот она обожилась, соединилась с Божеством, но только в тех пределах, в которых она была в человеке Иисусе. Все остальные могут к этому как-то приобщаться через Евхаристию, но сами даже в Теле Христовом так вот непосредственно с Богом не соединяются.

Православное учение заключалось в том, что в одном человеке Иисусе соединилась с Божеством вся человеческая природа. Каждый человек может от нее отпасть, может в нее не входить, если не хочет, но всякий, кто хочет, соединяется со Христом так же, как и человек Иисус. При этом он не становится Сыном Божиим, то есть, одним из святой Троицы, он остается Петей или Машей, но человечество его соединяется с Божеством так же, как человечество Иисуса.

Получается, что основные отличия касаются понимания спасения, понимания обожения, понимания смысла аскетической жизни. Конечно, богословы согласятся, что это важно, им трудно обойти этот вопрос, но большинство людей скажут: “Какая разница? Я вот все равно живу как скотина. Может быть, не совсем как скотина, но едва-едва могу назваться христианином. Какая мне разница, что там бывает на последних этапах христианского пути, если я не дохожу даже до первых?”

Разница все равно большая, потому что это разные пути. Потому что те пути, которые ведут в разные места, они сами по себе разные. Путь, который ведет не туда, куда Бог велит, и является на самом деле ложным путем, ведет даже не туда, куда думают те, кто по нему идет. Поэтому нам, как бы мы низко ни жили, нам нужно стремиться жить выше. Нам нужно стремиться не просто к высоте, а нужно стремиться к небу.

Для этого мы должны учиться у тех, кто действительно был обожен, то есть у святых. И быть с ними в одной вере, в одной Церкви – тогда они будут нам помогать помимо наших слабостей. Как Бог будет нам помогать, так и содружество святых. Как мы понимаем, что люди, которые нас окружают, могут нам помогать в тех или иных житейских делах — даже формально нам не помогая, они все равно могут помогать нам своим присутствием, поддерживая нас морально, — так и святые уж тем более могут нам помогать не только морально или делая чудеса, но они могут постоянно нас поддерживать. Но в чем? Не в чем угодно, а в чем-то только хорошем. А хорошее – это только путь к Богу.

Поэтому очень важно, кто у нас святые. Причем, не только важно, чтобы это были какие-то люди, склонные к самопожертвованию, молившиеся, подвизавшиеся мученически или аскетически. Такие святые, если их можно так назвать, есть и у тех, кто неправославно верует. Все-таки нам нужны такие святые, которые могут нам, действительно, помогать с того света, которые всегда находятся в одной Церкви с нами. Это могут быть только православные святые. Поэтому даже аскетизма жизни, даже мученичества недостаточно, чтобы считать такого человека святым.

Обязательно должна быть правая вера, обязательно должно быть правое исповедание. Правость исповедания определяется не тем, что кабинетные богословы что-то подумали и решили, а тем, как оно на самом деле. Даже если кабинетный богослов решит правильно, то пользы никакой не будет, и это решение ничем не будет отличаться от неправильного решения, — потому что какая разница, по какой вере не жить, потому что, живя кабинетным богословом, ты живешь мимо какой бы то ни было веры.

Важно, с кем ты будешь вместе подвизаться, к кому ты будешь обращаться, чьим путем ты будешь идти в своей жизни. Это должны быть именно наши православные, то есть настоящие святые.

Аминь.