Во имя Отца и Сына  и Святаго Духа!

Сегодняшний праздник издревле назывался Пасхой, потому что этот  праздник подобен соединению Великой Пятницы и Пасхи. Он подобен, продолжает и повторяет Пасху – Пасха у нас есть весенняя, а есть и осенняя. В то же время, этот праздник отличается от Пасхи тем, что там свои сделаны акценты, что-то другое выдвинуто в качестве главного.

Мы знаем, что в самой Пасхе есть и пасхальная жертва спасения и избавления от египетского рабства, которое является образом нашего рабства греху – поэтому там агнец пасхальный. Также там есть причащение кровью, которая, в то же время, является кровью Завета. Очищение кровью – это День очищения, особый ветхозаветный праздник, а кровь Завета – это Пятидесятница, когда был заключен Завет Моисеев. Вот это все в празднике Пасхи, но больше всего там говорится о спасении и воскресении – спасении от греха и воскресении от смерти.

Сегодня тоже говорится о том же самом, но особенное значение имеет именно кровь очищения. Потому что сегодняшний праздник – это, прежде всего, День очищения. Поэтому сегодня мы особо испрашиваем прощения в тех грехах, которые совершали в течение всего года, чтобы очиститься, примириться с Богом, примириться друг с другом и войти в наступающий церковный год очищенными.

Это самое меньшее, что можно сказать о сегодняшнем празднике, а вообще сказать о нем можно очень много, но я лучше скажу о другом, потому что мне это кажется более актуальным.

То, что у нас сейчас присутствует, если я не ошибаюсь, восемь человек, не считая монашествующих и клириков, в такой великий праздник – причем, сегодня не рабочий день, а суббота, и я понимаю, что завтра, в воскресенье, народу будет больше, – это показывает мое абсолютное фиаско в качестве проповедника и пастыря. Я до сих пор ничего не мог сказать такого, что большинству наших верующих, за исключением тех, кто сегодня хотел бы быть, но не смог – такие есть, я точно это знаю, и они сейчас здесь присутствуют, хотя внешне и отсутствуют, – было бы донесено до христианского сознания. Те, кто отсутствует здесь и внешне, и внутренне – это мое полное  поражение.

Потому что люди совершенно не понимают, что такое вторая Пасха в году, не понимают значение этого праздника, какое значение Креста самого по себе, зачем это все надо. А почему не понимают? Потому что это не входит в бытовые обычаи. Пасха вошла в бытовой обычай – там надо яйца красить, и вообще все вокруг празднуют. Это совершенно понятно, тут ты с большинством.  А чтобы праздновать вторую Пасху, надо быть с христианским меньшинством.

Понятно, что праздник не воспринимается как важный, потому что о нем можно узнать только из христианских книжек и из того, что рассказывают христиане. А это не то, что убедительно для нас в быту. Я понимаю, что я обращаюсь сейчас к тем, кто присутствует, но, во-первых, хорошо все равно это получше усвоить, во-вторых, это будет записано и передано тем, кто сейчас отсутствует. Кроме того, я еще и завтра продолжу, если доживу.

Что мы имеем в случае тех христиан, которые, с одной стороны хотят и искренне стараются быть христианами, принадлежат к истинно-православной Церкви, но при этом руководствуются в своем отношении к церковному календарю бытовыми привычками, которые разделяет наше общество? Поэтому для таких людей Пасха – это «да», верба – это «да», святая вода с Богоявления – это прежде всего «да», а все остальное не то, чтобы «нет», но и не очень-то «да», а на практике получается, что «нет».

Что получается тогда? Тогда получается, что наша жизнь проходит между походами на работу, между хлопотами, между выходными днями, которые проходят бестолково – между сном и семьей. Я уж не буду говорить, что у кого-то они проходят за телевизором, потому что это уже вообще разложение и хуже, чем растительный образ жизни. Овощи хотя бы телевизор не смотрят.

Получается, что в эту череду дней некуда воткнуться христианству. Когда мы участвуем в церковных праздниках, то это против нашего безволия, — по нашей воле, но против нашего безволия, — поднимает нас хоть как-то участвовать в церковной жизни, участвовать в молитвах и в том, чем занимается Церковь небесная.

А если мы, будучи причастны Церкви небесной, склоняемся к делам не то, чтобы земной церкви, а вообще к делам земным, то мы и получаем эти дела. Мы начинаем жить вот этим бытом: что там дети, что соседи, что товарищи и недруги на работе и так далее. И вся эта безумная бытовая жизнь полностью захлестывает. Потом мы говорим: «Суета, из нее не вырваться».

Но ведь мы христиане. И поэтому не надо думать, что Господь от нас отступает в этом случае. Он не отступается, конечно. Но раз не получается с помощью церковных праздников, церковных служб обратить нас к Богу, то остается только один-единственный способ: я надеюсь, что все о нем уже вспомнили, – это исключительно скорби. Если человек не вспоминает о Боге сам по себе, то ему помогают церковные праздники, церковный календарь. А если даже это ему не помогает, то ему тогда уже помогают только скорби.

Тогда получается, что если мы сейчас не пошли в церковь на праздник, а отдохнули или, может быть, вообще занимаемся такими вещами, которые нас утомляют и разрушают гораздо сильнее даже с житейской точки зрения, то этим мы себе накапливаем потенциал для того, чтобы у нас было из-за чего вспомнить о Боге – чтобы были скорби, неприятности со здоровьем, неприятности с нашими близкими. Господь о них печется, и почему у них неприятности – это уже их история отношений с Богом, но это вообще не наше дело, какая у них история. Но раз их скорби отзываются скорбями для нас, значит это уже не их, а наши отношения с Богом.

Вот просто не могу не сказать, что те люди, которые, будучи христианами, предпочитают напоминание о Боге в виде скорбей, совершенно безумны. Может быть, и скорбей для них не хватит – в какой-то момент терпение божественное может и истощиться. Оно, конечно, неистощимо, но, по тем или иным причинам, оно иногда прекращается. Поэтому, не говоря уж о такой совсем плохой перспективе, будем говорить о хорошей перспективе. Но хорошая перспектива – это болезни, страдания, смерти и болезни близких, неприятности в быту и все такое прочее.

Вот на что мы меняем богослужение, когда мы отказываемся на него ходить, будучи христианами. Кто-то, может быть, считает, что этот обмен выгодный. Особенно это люди с психологией наркомана, которым важно сейчас получить удовольствие от того, чтобы поспать подольше или посмотреть телевизор, или что-то еще поделать дурацкое и бытовое, а что будет потом – неважно, этого как бы и нет вовсе. Конечно, если это просто психический дефект – то Бог  судья, тут уже более простительно, а если люди просто сами себе позволяют вот так разлагаться, то, конечно, они будут вразумляемы Богом.

Вот на этой невеселой ноте я и закончу.

Аминь.