Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы вспоминаем воскрешение Лазаря. И мы все, наверное, помним (и даже если не помним, то нам напоминает все сегодняшнее богослужение) о том, что это было последним и самым главным чудом, которое должно было уверить тогдашних людей в Воскресение Христово, и которое должно и в последующее время уверять людей в том, что Христос мог воскреснуть Сам, если Он воскресил даже вот такого разлагающегося мертвеца. Не говоря о том, что были и другие случаи, когда Он воскрешал мертвых, но они не были еще такими яркими и вопиющими, если можно так сказать. Это то, что обычно все знают.

А если читать внимательней эти рассказы, то там очень много всяких подробностей, которые тоже важны по-своему и которые помогают нам лучше понять, как это все происходило. Вот, например, кто такие Марфа, Мария и Лазарь? Какое отношение они имели к тем, о которых обычно мы думаем, что они сопровождали Иисуса? Никакого особенного отношения они не имели. И не говорится про них нигде, что они ходили с Иисусом. Про Марфу и Марию даже прямо говорится, что они и не ходили, что они были в Вифании. Наоборот, однако, Иисус к ним ходил. И видно из сегодняшнего рассказа, который был зачитан за литургией, что это были ближние друзья Иисуса.

И дальше, если мы разбираемся, откуда вообще известно об этих событиях, которые мы сегодня вспоминаем (а во многом и связанных с завтрашним входом Господним в Иерусалим), то получается, что больше и ниоткуда, а именно от этих людей: от Марии, Марфы и Лазаря. Это они были ближними друзьями Иисуса, знали, что с Ним происходило, и об этом рассказывали. Таким образом, они оказываются среди самых первых и, естественно, очень важных свидетелей того, Кто такой был Иисус, что Он сотворил. Их рассказы лежат в основе Евангелия, по крайней мере, Евангелия от Иоанна, которое так для нас важно.

А что казалось остальным людям, и в том числе, даже апостолам, которые были близки к Иисусу и которые за Ним ходили? Они то ли вообще по какой-то причине не знали об этом событии, когда оно происходило; то ли, наоборот, знали об этом, как те, кто был с Ним в Вифании вместе, когда Фома сказал, и?демъ и мы?, да ýмремъ съ ни?мъ(Ин.11:16), но, может быть, не понимали всего значения этого события.

А значение это было такое. С одной стороны, очень многие иудеи в Него уверовали, или если не все поняли, Кто Он такой, то, по крайней мере, поняли, что Он – самый большой пророк. Именно поэтому Его так встречали. А другие иудеи, и особенно начальствующие в народе иудейском, уже решили окончательно, что надо с Ним кончать и что надо Его убить. Это прямо объясняет Евангелие от Иоанна. Если мы возьмем других евангелистов, там не только этого не объясняется, но вообще можно понять, что последнее терпение начальников народа иудейского лопнуло по каким-то и другим причинам. Похоже даже, что другие евангелисты это вот так и не воспринимали, что вот именно это было такой важной причиной. Хотя, по-видимому, именно так оно и было исторически.

Это показывает нам, что даже в этом, ближнем кругу апостолов так вот бывает — так, как очень часто бывает и в нашей жизни, когда происходит что-то такое самое-самое важное, а какие-то люди, которые рядом оказались, не понимают этого значения. Да уж если говорить про нас, то даже если мы сами это делаем, то мы тоже зачастую этого не понимаем. Вот уже произошло что-то такое, что навсегда нашу жизнь изменит, а мы думаем о том, о чем думали до этого, и продолжаем дальше думать о чем-то совершенно не о том. И только одна хотя бы эта подробность сегодняшнего рассказа, она вот к какой внимательности должна нас приучать.

Мы должны смотреть свежим взглядом на то, что мы делаем, и соотносить это с тем, что с нами происходит. То есть что мы сами делаем – и что при этом с нами происходит независимо от нашего участия. Потому что если мы не будем стараться соотнести это все время с тем, что мы вообще знаем о жизни и о нашей жизни, и о том, как это может на что-то повлиять, мы будем тогда делать так, как мы обычно делаем. У нас куча всяких повседневных забот, которые поглощают наш ум. И когда с нами происходит что-то действительно важное, это с большим трудом вмещается вообще в наше сознание. И еще хорошо, если мы это хотя бы заметим.

Но если даже заметим, то мы все равно продолжаем думать о наших повседневных заботах, и даже, может быть, таких, которые с нашей же собственной точки зрения и не очень важны, — типа того, что будет у нас сегодня на ужин. Вот буквально до такого может доходить, вместо того, чтобы думать о том, что действительно меняет нашу жизнь и что требует от нас какой-то реакции, какого-то изменения нашего поведения и так далее. И так мы все пропускаем.

А если это происходит не с нами непосредственно, а с кем-то из самых близких нам людей, то еще больше шансов, что мы все пропустим. Хотя, с другой стороны, если мы будем все-таки относиться внимательно, то как раз шансов становится меньше, потому что за другим легче следить, чем за собой.

Поэтому посмотрим на эту историю с воскрешением Лазаря еще и с такой стороны, которая, конечно, не самая важная, но все-таки очень полезная, если мы будем ее понимать. Когда происходит что-то такое главное, почти все, кто смотрит и находится рядом, не понимают, что это такое, или понимают неправильно. Будем знать, что у нас есть такая особенность, и с этой особенностью мы ничего сделать не можем. Но если мы будем ее знать, то тогда мы можем насильно себя заставлять обо всем этом думать со стороны и действительно взвешивать происходящие события и то, чем занят наш ум: вот этими всяким бытовыми хлопотами или какими-то еще раздумьями, вместо того, что действительно в нашей жизни важно, — чтобы все время понимать масштаб событий и приоритеты.

Аминь.

епископ Григорий