Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память особенного святого, хотя про каждого святого можно сказать, что он особенный, потому что быть святым – это вообще уже нечто незаурядное. Но все-таки святые между собой различаются, какие-то больше похожи друг на друга, какие-то меньше, и про тех, которые меньше похожи на других, можно в большей степени сказать, что они особенные.

И вот Иоанн Дамаскин такой особенный святой. Он родился в конце VII века, а умер после 749 года, а не в этот самый год, как о нем нередко пишут. Может быть, он к тому времени был уже стар. И важно, что он жил на территории, которая сохраняла византийскую культуру, но уже не принадлежала Византии, а это было арабское государство, Арабский халифат. Это был и Дамаск, и потом Иерусалим, в не очень большом отдалении от которого он монашествовал – в Лавре Св. Саввы Освященного, то есть в Палестине.

Он был из христианской семьи, в которой несколько поколений были царедворцами, жили при дворе халифа, потому что мусульмане смогли завоевать очень много, но управлять всем этим они не могли, и приходилось вызывать для этого христиан, которые вполне могли сохранять свою веру, как и семейство Иоанна Дамаскина. Его звали Мансур ибн Серджнун по-арабски. Арабский был его родной язык, как, впрочем, и греческий тоже был его родной язык. Но писал он только на греческом языке, а греко-арабское двуязычие проявится у православных позже на несколько поколений.

И вот потом у него при дворе произошла какая-то не очень приятная история, о которой сохранились разные известия в агиографии. Он оставил службу, оставил вообще светскую жизнь и поступил монахом в Лавру Св. Саввы. Там у него были всякие испытания, но, тем не менее, он там жил, написал свои богословские и гимнографические творения.

Одну историю, с ним бывшую, в русской литературе весьма романтично представил Алексей Константинович Толстой в своей поэме «Иоанн Дамаскин» – по всей видимости, это абсолютно легендарная история. Иоанн Дамаскин написал чин погребения, и у нас до сих пор в этом чине на самом заметном месте именно стихира Иоанна Дамаскина: «Кая житейская сладость пребывает печали непричастна? кая ли слава стоит на земли непреложна?..» и так далее. И вот это перефразируется в поэме, и там много всякого романтического мусора, но это неважно, потому что люди узнают из этой поэмы про Иоанна Дамаскина, – и это хорошо.

Но откуда узнают Иоанна Дамаскина люди церковные? Из двух источников. Прежде всего, это, конечно, церковные песнопения, которые очень заметны. Не только чин отпевания, конечно, но ежевоскресные богослужебные песнопения, которые у нас бывают каждую неделю по воскресеньям, частично принадлежат Иоанну Дамаскину.  И по всей видимости, догматики богородичные – самые торжественные стихиры, которые поются на вечерне, которые всегда посвящены Богородице и которые всегда говорят о боговоплощении, то есть повторяют основной наш догмат, поэтому эти стихиры называются догматиками, — тоже написаны Иоанном Дамаскиным. Это бывает и перед «Свете тихий», и перед «Ныне отпущаеши». По крайней мере, первый ряд стихир-догматиков, перед «Свете тихий», точно написан им.

Также им написаны каноны на великие праздники — те, которые самые непонятные, самые сложные, как раз написал он. В оригинале они написаны греческим ямбом с очень сложными античными словами. Это каноны на Рождество, Богоявление и Пятидесятницу.

И вот тут можно сразу понять по аналогии следующее: как эти песнопения отличаются от каких-нибудь плохих песнопений, хоть даже и благочестивыми людьми написаных, так вот и настоящее богословие Иоанна Дамаскина в его догматических трактатах отличается от того, что написано в учебниках для русских семинарий и академий XIX века.

Вот читаем мы эти великие поэтические произведения. И читаем мы, скажем, по контрасту, русский богослужебный текст XIX  века в честь святых, где безумная жвачка и почти никакого содержания – в лучшем случае пересказывается житие, это хоть какие-то полезные сведения. Святые, конечно, в этом не виноваты. Просто тексты в честь святых, равно как и иконы и храмы не всегда создают святые люди. Поэтому не надо каждый агиографический текст или каждый гимнографический текст принимать как часть священного предания – тут может быть все по-разному.

Одно дело, когда пишет текст такой человек, который все видит и понимает, а другой человек, бывает, хочет написать так, чтобы его не заругали, так, как у всех. То же самое можно заметить в иконописи. Одно дело какие-то византийские образцы или древнерусские – например, Феофан Грек или Дионисий, — и какие-нибудь стандартные иконы XIX века в итальянском стиле, которые в лучшем случае ни о чем, а, может быть, через них просвечивает и что-то неправославное.

Это всецело относится к догматике. Я понимаю, что так не многие могут, но, конечно, православную догматику лучше учить по самому лучшему учебнику, который написал Иоанн Дамаскин, и который называется «Точное изложение православной веры». Есть два русских перевода, причем оба хорошие, как ни странно. В каждом есть свои особенности, но даже и по-русски можно это произведение читать без большого ущерба. Другое дело, что такую литературу не все люди по складу своего ума, не говоря уж об образовании, будут понимать. Но кто может, тот должен.

Самое главное, что это богословие отличается от какой-то там многотомной догматики XIX века, которая вышла с одобрения «Святейшего» Синода (который тогда назывался патриаршим титулом «святейший»). Не только потому, что тот человек писал то, что он действительно знал, знал из непосредственного опыта прежде всего, и знал из хороших книг, понимал, как отличить хорошие книги от плохих, а другое дело, когда пишут какие-то люди, которые сами не понимают, о чем, и списывают сами целыми разделами из католических и протестантских учебников, то есть вообще еретических.

Поэтому лучше читать или святоотческое, или не читать ничего. Но для тех, кто не может читать все эти сложные трактаты — ведь для этого надо иметь специально развитый ум, — есть другой способ, который тоже связан с именем Иоанна Дамаскина. Наше богослужение, если внимательно его слушать, содержит абсолютно всю догматику. И если ничего не читать по догматике, никаких катехизисов, но только понимать наше воскресное богослужение, а также великих праздников, страстной седмицы, то все это будет запоминаться, и человек будет чувствовать как православно, а как неправославно. Главное — не отравлять, не разбавлять все это из всяких дурных источников.

Поэтому все будем почитать Иоанна Дамаскина и помнить, что если мы хотим понять православие, хотим понять, о чем пишут святые отцы, то самый лучший способ, — без которого никакой научный способ нам не поможет, но при котором и научный будет помогать, — это обращаться к ним самим.

Потому что если святые отцы что-то написали, то у них не было никакой другой цели, кроме той, чтобы нам, и в частности конкретно мне, объяснить, чтобы было понятно. Если мне все равно непонятно, значит надо помолиться этому святому, чтобы он объяснил. И он обязательно объяснит. По крайней мере, объяснит то, что относится к спасению души, – то есть самое главное. Вот поэтому мы особенно молимся Иоанну Дамаскину.

Аминь.

епископ Григорий