Сорок мучеников Севастийских — это, наверное, самые известные мученики всего христианского мира; эти мученики поразили всех современников примером своего единодушия; евангельская притча о работниках единонадесятого часа, которые получили ту же мзду, как и те, кто работал целый день, должна нас вдохновлять; последний момент, чтобы изменить нашу жизнь, наступает для нас именно сейчас, в данный момент; если мы решили жить со Христом, то мы должны иметь память Божию во всех своих повседневных делах; чаще всего мы не ходим в церковь, потому что у нас нет мотивации; Церковь образует каркас, вокруг которого строится наша жизнь, выполняя роль железной арматуры внутри бетона; общение с близкими нужно считать работой, а не отдыхом; нельзя пытаться отдыхать среди людей; нужно понять, что отдых — это смена рода деятельности, а для этого нужны молитва и участие в богослужении.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем сразу несколько праздников: сегодня воскресение, когда выносится Крест, которое поэтому и называется Неделя Крестопоклонная, и память 40 Мучеников Севастийских.

Сорок мучеников — это, наверное, самые известные мученики всего христианского мира. Их почитают абсолютно всюду, от Исландии до Эфиопии, и в Древней Руси их также почитали. Потому что эти мученики, пострадавшие в начале IV века, хотя были далеко не первыми христианскими мучениками, поразили всех современников примером своего единодушия, потому что это был целый военный отряд, который целиком состоял из христиан.

При этом отряд не просто был христианским, но когда начальники стали настаивать, чтобы они участвовали в сделанных в армии обязательными языческих ритуалах, они отказались это делать. И только за это их стали мучить и угрожать им смертью. И в результате никто, за одним известным исключением, не отступил. А именно, когда они все были согнаны в озеро для того, чтобы либо там замерзнуть, либо, отрекшись от христианства, выйти, и сразу на берегу ждала баня и воинские почести, тогда только один из этого отряда решил воспользоваться этим предложением. И он, хоть и получил на берегу все необходимое с житейской точки зрения, но, тем не менее, сразу же умер. А в это время один из воинов-язычников, которые стерегли их, увидел, что над всеми сияют венцы, а над этим — над отступником — венца нет. Тогда он сам побежал в озеро, исповедал себя христианином и, таким образом, причелся к этому отряду. Таким образом, количество воинов в отряде оказалось таким же, каким оно должно было быть.

Именно в связи с этим эпизодом в сегодняшнем Евангелии читался рассказ о работниках единонадесятого, то есть одиннадцатого, часа, предпоследнего часа рабочего дня. Когда получили одинаковую мзду и те, кто трудился целый день, и те, кто трудились только последний час рабочего дня, и человек, который нанимал работников (речь идет, конечно же, о Боге), объясняет вопрошающему, что я тебе дал то, что обещал; почему ты считаешь, что я не могу распоряжаться своим имуществом так, как хочу, и дать тому, кто работал мало, столько же, сколько я дал тебе?

И вот Господь именно так всем дает. Потому что те воины, которые вели христианскую жизнь, которые долго стояли и исповедовали Христа перед мучителями, они получили те же самые венцы, что и тот, кто присоединился к ним в последний момент.

И, конечно, это должно вдохновлять всех нас. Потому что мы все, если до сих пор не взяли креста и не последовали за Христом, и теми, кто следует за Ним — мучениками и преподобными, — то можем это сделать в последний момент. А последний момент у нас наступает, я думаю, понятно когда. Он наступает именно сейчас, в данный момент. Потому что сейчас, в данный момент, пока мы об этом помним, мы действительно можем изменить свою жизнь, изменить свои мысли.

И как же это сделать на практике? Ведь сейчас мы, предположим, изменим свои мысли, решим, что все, меняем свою жизнь, а потом вернемся домой к обычным делам и просто даже забудем, что мы решили менять свою жизнь. А потом, если вспомним, может быть, — еще не факт, что вспомним, — скажем себе так: “Ну вот, опять все пошло по-старому. Опять я свою жизнь не изменил, но, наверное, когда-нибудь еще будет момент, и я все-таки ее изменю”.

Вот чтобы этого не было, что надо сделать? Надо сейчас заранее настроиться на две вещи, а не на одну. Настроиться не только на то, что мы сейчас должны изменить свою жизнь, — а на это надо настроиться, действительно, — но настроиться еще и на то, что мы придем к обычным своим делам, настроиться на те конкретные дела, которыми, как мы сейчас уже можем представить, нам предстоит заниматься в ближайшее время, настроиться еще на другие дела, которые будут для нас неожиданными, потому что все время возникают какие-то неожиданности в нашей жизни. Это тоже, сама по себе, “ожиданная” и привычная ситуация, что возникают неожиданности. Поэтому вспомним сейчас и это, и настроимся на это.

И вот теперь объединим это все вместе. Настроимся на то, чтобы когда возникают все эти неожиданности, нам иметь память Божию, помнить о том, что мы решили изменить свою жизнь, что мы решили жить со Христом. Это особенно относится к тем, кто именно сейчас, в Великий пост, пришел в церковь после какой-то рассеянной жизни или долгого отсутствия. Потому что долгое отсутствие в церкви нельзя оправдать никакой занятостью, делами и, как правило, нельзя даже оправдать никакими болезнями.

Понятно, что есть люди, которые, действительно, по болезни не могут приходить в церковь. Но, во-первых, эти люди иногда и домой могут позвать священника, а, во-вторых, к сожалению или к счастью, многие из нас не страдают такими болезнями, чтобы месяцами в церковь не ходить, а, тем не менее, не ходят. Это значит, что те болезни, которые, может быть, и заняли в нашей жизни одну—две—три недели за все это время, они все-таки не объясняют нашего отсутствия.

А все это связано с тем, что у нас нет мотивации. А мотивации у нас нет потому, что мы не понимаем, зачем нам это надо. Зачем нам, действительно, ходить в церковь? Чтобы совесть не мучила, что все-таки я туда хожу и совсем не отпадаю? Ну, когда совсем нет никакой мотивации, то, может быть, эта на какое-то время и ничего, пусть хотя бы такая будет, но надо понимать, что если она такая будет, то она скоро кончится, и не будет никакой, потому что эта мотивация плохая. Пусть лучше будет плохая, но мотивация, чем ничего. Но все-таки надо понимать, что плохая — это плохая, а никакая не хорошая. И плохая она еще и потому, что скоро кончится, что она слабая и недолговечная.

Другая должна быть мотивация. Если мы уже годами, или хотя бы месяцами ходим в церковь, то мы можем заметить нечто другое, мы можем заметить, что церковь образует каркас, вокруг которого строится наша жизнь. Если считать, что не мы вставляем посещение церкви и еще какие-нибудь молитвы и другие религиозные обряды в свою повседневную жизнь, а, наоборот, мы свою повседневную жизнь выстраиваем по церковной жизни, которая состоит и в причащении, и в исповеди, и в посещении богослужений и в домашних молитвах, то тогда все будет прочно, все будет совсем по-другому.

Это можно сравнить, если по-хорошему это все делать, с тем, для чего нужна стальная арматура в бетоне. Для того, чтобы у нас жизнь была крепкая, как бетон, надо, чтобы там внутри была, — снаружи, причем, совершенно не видная, — стальная арматура. Это такой каркас из толстой проволоки, который бывает внутри бетона, иначе бетон крошится и не держится, хотя сам по себе он может быть и хорошим, хорошего качества.

И вот у нас, конечно, жизнь должна быть хорошего качества, все понятно, но без каркаса она держаться не будет, поэтому, прежде всего, должен быть каркас. И вот этим каркасом призвано служить в нашей жизни все, что относится к жизни церковной. И то, что мы делаем в Церкви — посещение Церкви как таковое, а еще важнее исповедь и причастие. И то, что мы делаем в связи с церковной жизнью за пределами храма, а это должно быть у нас каждый день.

Утром и вечером молимся, хоть кратко, стараемся иметь память Божию повседневно, молимся при начале и при окончании каждого дела. И делом здесь надо считать не только работу, которая, конечно же, дело, и это важное дело, и в начале и в конце надо молиться, но также делом надо считать и общение с нашими близкими, в том числе и с теми, кого мы видим каждый день, потому что мы вместе с ними живем, потому что общаться с близкими, особенно с теми, с кем мы вместе живем — это дело и тяжелое, и немаловажное.

Если мы вспомним, как мы с этим делом справляемся или, лучше сказать, не справляемся, как мы на них злимся и теряем душевный покой, да еще бывает, что внешне это выражаем и показываем, то совершенно понятно, что это действительно трудное дело и тяжелое. И если мы так будем к этому относиться, как к еще одному виду работы, то все встанет на свои места.

Если относиться к отношениям с близкими, с которыми мы живем, как к работе, а не как к отдыху, то все станет хорошо. Даже, более того, это будет приносить радость, потому что хорошо сделанная работа всегда приносит радость. Для этого нужно, конечно, отношения с нашими близкими воспринимать как область нашей работы. Почему-то мы считаем, что мы с ними должны отдыхать, а почему мы так считаем, кто нам это сказал, где это написано, в какой Книге правил — совершенно непонятно.

И тогда, когда мы этого ожидаем, мы, опять же, не будем забывать помолиться до и после работы — этой работы отношения с близкими. И когда приходим домой, где ожидаем встретить наших близких, когда выходим из комнаты, где ожидаем встретить наших близких, и когда с ними расстаемся на ночь или когда уходим отдыхать от них на работу.

И тогда получается, что жизнь как бы выворачивается наизнанку. Потому что если мы живем сами по себе, то жизнь наша состоит из каких-то непонятных и заведомо неудачных попыток отдыхать там, где отдыхать совершенно нельзя, а именно — среди людей, тем более, среди наших близких, среди которых еще более отдыхать нельзя, чем просто среди людей. И, конечно, в результате мы не только не отдыхаем, но, наоборот, устаем все больше и больше. Мы начинаем на них обижаться, что они нам что-то такое доставляют. А если мы научимся отдыхать, работая, если мы научимся понимать, что отдых — это смена рода деятельности, то есть просто смена работы, то тогда все будет правильно. Но для того, чтобы это понимать, для того, чтобы это было, я еще раз повторю, понимая, что уже в десятый раз, но все равно будет мало, — надо чтобы все это держалось на молитве. А так как на молитве ничего у нас держаться не будет, потому что ее нет, надо, чтобы в основе было посещение церкви, исповедь и причастие. Тогда будет понемножечку и молитва, хоть немножко будем уносить из церкви, и сколько-то это будет держаться, тогда будет и все остальное.

Аминь.