Поста и вообще христианской аскетики не может быть без хранения православной веры. Св. Иоанн Кассиан Римлянин и его борьба с августинианством. Священномученик Протерий, епископ Александрийский. Святитель Арсений (Мацеевич), смысл его протеста против изъятия церковных земель. В XVI веке Церковь продала в значительной степени свою свободу за церковные земли, а в XVIII веке, лишившись земель, она окончательно утратила свою независимость, что в итоге привело к революции, т.к. Церковь утратила авторитет и влияние на народ. Российская Церковь возрождается на крови мучеников, в т.ч. и мучеников синодального периода.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Приближается к концу третий день Великого поста, и наконец, те, кто сегодня причастился, а таких довольно много, причастились первый раз в этом посту, который особенно служит для нас подготовкой к тому, чтобы причащаться достойно. хотя все равно мы должны понимать, что причащаемся недостойно, но главное для нас — понимать это и просить Бога, чтобы Он восполнил в нас то, чего в нас недостает. И конечно, Великий пост и подготовка к причастию — это прежде всего время, когда мы должны думать о нашей внутренней духовной жизни. Все понимают, что к внутренней духовной жизни относится прощение обид, отказ от всяких неподобающих развлечений — не только от прямо греховных, но и других, которые, может быть, сами по себе и не греховны, но для нас не полезны; отказ от всяких суетных занятий, по возможности какие-то дела добродетели, в то же время какая-то работа; и конечно, пост невозможен без соблюдения каких-то аскетических правил — поэтому в наших службах сейчас так много земных поклонов, поэтому есть ограничения на пищу. Все это понимают.

Но часто упускается из виду, что истинного поста и вообще никакой христианской аскетики не может быть без того, чтобы держаться христианской догматики, без исповедания православной веры. И как бы специально чтобы мы об этом не забывали, Церковь сегодня предлагает нам память стольких исповедников веры. Сейчас мы отслужили Литургию Преждеосвященных Даров, соединенную с вечерней уже завтрашнего дня, т.е. 28 февраля по церковному календарю, и на этот день в невисокосные годы переносится с 29 февраля память преподобного Иоанна Кассиана Римлянина. Все, кто стремится следить за своей духовной жизнью, я думаю, не могут пройти мимо его аскетических творений, которые переведены на русский язык и по которым можно учиться православной аскетике, узнавать, что такое страсти и помыслы, и как с ними бороться. Потому что он собеседовал об этом с египетскими отцами, специально посетив для этого Египет, и потом, спустя уже много лет, предложил это учение тем, кто только начинал монашескую жизнь в западных землях, на территории современной Франции. Для этого св. Иоанн привел в систему то, что слышал в беседах со святыми отцами, и как раз для тех, кто, подобно тогдашним галльским монахам, были не в состоянии лично поговорить с египетскими отцами (а таких со временем становилось все больше, а сейчас уже все находятся в таком положении, потому что уже нет никаких египетских монахов), творения святого Иоанна Кассиана приобретали все большее и большее значение. Но вот, к сожалению, на русский язык не переведены его догматические творения. А он в свое время был не только в гуще событий, связанных со становлением монашеской жизни в его родной Галлии, но был еще и в гуще догматической полемики, потому что, с одной стороны, имела распространение ересь пелагианства, которой Церковь в то время уже начала успешно противостоять, а с другой стороны, что самое плохое, — среди тех, кто этой ереси противостоял, т.е. среди своих, причем среди самых авторитетных людей в западном мире, высказывались тоже еретические мнения. Это относится прежде всего к Августину, которого многие почитают святым, а на Западе его почитали святым все, хотя на Востоке некоторые святые отцы, как например Марк Ефесский, категорически отказывались признавать его святым; поэтому общего мнения о святости Августина в Восточной Церкви нет и не было. Во всяком случае, Августин по поводу свободной воли человека и по поводу воплощения Христова, равно как и по многим другим поводам, высказывал целый ряд тяжелых заблуждений, которые обличал святой Иоанн Кассиан. И именно в лице Иоанна Кассиана Западная Церковь ответила на западные крайности августинианства, хотя за это Иоанна Кассиана на Западе много поносили. Но мы должны понимать, что именно святой Иоанн Кассиан, который не взирал на лица и, несмотря на бывшую в разгаре борьбу с ересью пелагианства, не побоялся выступить против своих, тоже боровшихся с пелагианством, но заблуждавшихся в других областях, — именно он является для нас образцом святого отца, в отличие от Августина, святость которого в Церкви без сомнения не принималась, и даже если он и святой, то его заблуждения все равно греховны.

Но еще более яркий пример исповедания Православия мы можем увидеть в жизни священномученика Протерия, епископа Александрийского. Он был посвящен в епископа для Александрии на Халкидонском Соборе — на том самом Соборе, где был низложен Диоскор за ересь монофизитства. Сторонники Диоскора, конечно, не смирились с этим низложением, а, пользуясь тем, что среди египетского монашества почти все его поддерживали, сумели натравить александрийскую толпу, т.е. уже не монахов, а мирских людей, просто чернь, которая была довольно дикой, на священномученика Протерия, и его просто растерзала толпа, до того как успели подойти императорские войска. Т.е. он принял мученическую кончину не от язычников, его никто не заставлял отречься от Христа, а он был просто назначен епископом на Вселенском Соборе, не отказался от этого назначения и принял смерть от еретиков, как это делали ранее другие мученики, исповедавшие веру перед язычниками.

Но особенно, может быть, для нас в России знаменательна сегодняшняя память святителя Арсения (Мацеевича), митрополита Ростовского. Потому что этот святой был замучен Екатериной II, императрицей, которую за каждым богослужениям поминали как “благочестивейшую” и “православную”. Митрополит Арсений был единственным русским архиереем, который не просто был недоволен, но открыто выразил свое недовольство теми гонениями на Церковь, которые устроила Екатерина. А эта императрица продолжала гонения на Церковь, начатые еще Петром I, и провела две реформы: во-первых, практически уничтожила монашество — большинство монастырей просто закрыла, обратив их храмы в приходские (был специально издан такой закон), а в остальные монастыри разрешалось поступать только в преклонном возрасте, с большими ограничениями, т.е. получалось, что все трудоспособные люди, желавшие принять монашество, должны были эмигрировать из страны (и обычно они уходили в Молдавию, к святому Паисию Величковскому, который там успешно развивал русское монашество, или в Грецию); а во-вторых, была проведена другая реформа, с той целью, чтобы иерархи ничего не могли сказать против действий правительства, чтобы не было никакой глухой оппозиции государственной власти (кроме как о глухой оппозиции при Екатерине речь уже не шла, поскольку всякие попытки открытой оппозиции были подавлены еще Петром I), — был издан закон, согласно которому изымались практически все монастырские земли и налагались большие ограничения на владения землями для епархий. Тем самым от Церкви отнималось последнее основание для ее экономической мощи, т.е. возможность поддерживать хоть какое-то подобие независимости, которую могла еще иметь Церковь после петровских реформ. И конечно, русские иерархи были этим недовольны. Но в основном они были недовольны сокращением своих собственных доходов. А Екатерина поступила по-умному, дав каждому архиерею достаточно неплохое государственное обеспечение, и архиереи превратились просто в государственных чиновников, которые стали получать зарплату из казны. Зарплата эта была не маленькой, и возможности для архиереев кормиться сверх зарплаты тоже были немалые, а потому архиереи поворчали и смирились, хотя многие из них и говорили частным образом митрополиту Арсению (Мацеевичу), что он правильно выступает против реформ Екатерины. А святитель Арсений не только не смирился, но открыто обличил Екатерину и даже позволил себе сказать, что она продолжает петровские реформы, и тем самым косвенно обличил и реформы Петра. В результате Екатерина сочла, что митрополит Арсений — ее личный враг; она даже не могла понять, как это архиерей может радеть о Церкви Божией. А святитель Арсений не мог понять, как это она может считать его своим личным врагом, потому что как государыню он ее почитал и молился о ней; а она считала, что он лицемерил, потому что к тому времени (это были 1760-е годы) правители совершенно отвыкли видеть в архиереях людей, которые действительно заботятся о Церкви, а не о своем кармане. И потому, если епископ, имея все, что ему лично нужно для благосостояния, затевает какое-то возмущение по поводу отношения государства к Церкви, то это могло означать, с точки зрения императрицы, только одно — что он ее личный враг и, может быть, замешан в подготовке какого-нибудь очередного дворцового переворота. Поэтому последовала чреда арестов митрополита Арсения, и он почти 20 лет пробыл в разных условиях заключения, которые, под влиянием шедших к Екатерине доносов, все ухудшались и ухудшались; и в конце концов он так и умер в заточении в крепости, под строгим надзором.

Можно, конечно, спросить: а зачем Церкви земли? Ведь, в общем-то, Церкви их не нужно и иметь, а потому, значит, Екатерина правильно их отнимала. Действительно, это так. В свое время в XVI веке именно за эти самые земли, пожалованные Церкви от государства, основная часть иерархии и русских монастырей, фактически, согласились терпеть беззакония тогдашних государей, особенно Василия III и Ивана IV Грозного, который не только в светской жизни творил всякие ужасы, но и в церковном отношении был просто каким-то извергом и безбожником (хотя в Бога он как-то по-своему веровал, но ведь и во время господства язычества гонители Церкви тоже по-своему веровали в каких-то богов). И практически никто из иерархии не обличал Грозного вообще ни в чем, а если даже и обличал, то за разные второстепенные вещи, как например за жестокости опричнины, — но и то это стоило головы митрополиту Филиппу. Вот тогда Церковь очень многие свои свободы продала за эти самые земли. Но в XVIII веке ситуация оказалась иной: эти земли оставались последним залогом того, что у Церкви есть хоть какая-то самостоятельность, возможность хотя бы глухой оппозиции. Это было уже то время, когда государственная власть превратила Русскую Церковь просто в придаток государственного аппарата, потому что Святейший Синод, который был учрежден при Петре в 1721 году, имел статус просто одного из министерств и даже сначала назывался не Синодом, а Коллегией, но через несколько месяцев название поменяли, чтобы не пугать народ. Поэтому, конечно, митрополит Арсений был прав в том, что держался за церковные земли, которые ему лично были не нужны, но нужно было, чтобы у Церкви была хоть какая-то тень независимости. Но его протест никто не поддержал, и в результате Русская Церковь стала абсолютно послушной безбожной монархии, потому что у Екатерины, при формальном православии, была одна вера с Вольтером и Дидро, с которыми она переписывалась (недаром до сих пор у нас в Публичной библиотеке находится библиотека Вольтера, которую он завещал Екатерине; такая вот у них была дружба), а обер-прокурором Синода она сделала человека, который, видимо, вообще был атеистом (может быть, он в Бога и веровал, но был все равно деистом и никакому христианскому вероисповеданию не следовал).

А дальше произошло то, чего и следовало ожидать: монархия сама подрубила тот сук, на котором сидела. Потому что такая Церковь, конечно, не могла вызывать уважения в народе; сначала она потеряла доверие аристократии, которая чувствовала себя сильнее, а затем шаг за шагом — и доверие всего народа. И если в конце XVIII — начале XIX века перестала серьезно относиться к Церкви и отпала от нее в основном аристократия, то в течение XIX века от нее отпадали все новые и новые слои образованного населения, началось революционное движение, а к началу ХХ века фактическими безбожниками была уже подавляющая часть населения России, в том числе крестьян. Конечно, эти люди называли себя православными, но реально православных интересов у них в жизни особенно не было; и когда большевики поманили их землей, причем даже без всяких гарантий, большинство народа — несмотря на многие исключения, на Новомучеников, несмотря на многочисленные крестьянские восстания во время гражданской войны, — все-таки пошло за безбожниками, не скрывавшими своего безбожия. Вот к чему привели действия русских царей XVIII века. А святитель Арсений Мацеевич, память которого мы совершаем, хотя и не смог этого предотвратить, но поступил так, как и должен был поступить перед натиском безбожия любой исповедник Православия, тем более епископ. Когда даже старшие его по сану архиереи вступили в союз с гонителями Церкви, он все равно не усомнился поднять голос против творившихся беззаконий.

И конечно, если говорим, что сейчас, в наше время, после всех этих катаклизмов ХХ века, Российская Церковь возрождается, пусть и в совершенно микроскопическом размере по сравнению с тем, что было до революции, надо понимать, что она возрождается на крови мучеников, причем всех — и ветхозаветных, и первохристианских, и мучеников византийской эпохи, таких как святой Протерий, и мучеников российских, причем не только Новомучеников и не только мучеников последнего времени, таких как наш убиенный отец Александр, но и мучеников синодального периода, таких как святитель Арсений. Молитвами всех святых мучеников да подаст нам Господь в постное время подвигом добрым подвизатися и достигнуть Царствия Небесного. Аминь.