Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем один из главных христианских праздников – Преображение Господне. Преображение Господне как такой особый праздник, какой мы сейчас и совершаем, появилось довольно поздно, общецерковное празднование – только в VI веке, когда христианству уже было примерно 500 лет. До этого, может быть, где-то в Антиохии, видимо, его праздновали, но тоже не очень давно. Поэтому получается, что это праздник не первохристианский. А в то же время и первохристианский, и даже дохристианский, и вот почему.

Мы читаем в Ветхом Завете и потом у христианских авторов, что было три главных праздника в Ветхом Завете – Пасха, Пятидесятница и осенний двойной праздник, главная часть его была Праздник Кущей. Понятно, что у нас тоже есть Пасха, которая стала христианской. Понятно, что у нас тоже есть Пятидесятница – это праздник Троицы. А куда делся праздник Кущей, который был такой же большой и важный, как бы непонятно. Исчезнуть просто так он ведь никуда не мог. А произошло другое: в разных христианских общинах он по-разному изменился, и поэтому у нас сейчас он празднуется даже несколько раз, под разными видами. В том числе, праздник Воздвижения Креста Господня тоже происходит из этого праздника Кущей.

Но яснее всего этот праздник понятен в сегодняшний день, потому что сегодня содержание этого праздника выражено наиболее прямо. Это праздник жатвы. Имеется в виду как та куща, которую Моисей создал в качестве переносного храма во время Исхода (и она, конечно, самая главная), так и воздвигаемая в ее память куща в деревне на ниве, там, где происходила жатва и где в это время жили иудеи, уходя из своих домов, чтобы все время, почти круглосуточно, работать в поле. И там они ставили себе шалаши, поэтому «кущи» во множественном числе. «Куща» – это значит палатка или шалаш.

В память именно об этом мы освящаем сегодня плоды, особенно плоды винограда. В русской традиции, где винограда до не очень давних пор не бывало, вместо него использовались яблоки, это оказывалось как раз по сезону. В этот день у нас обычай освящать и другие фрукты. Зачем это делается? Затем, что мы приносим начатки новой жатвы, посвящаем их Богу и уже после этого начинаем их употреблять. А что значит посвятить Богу? Это значит, что хотя бы некоторую часть того, что сегодня освятили, надо кому-то отдать. Идеально, если бедным подать. Но если бедных нет, то хотя бы тем, кто есть. Лучше именно не все съедать самим, а кого-то угостить. Сейчас, слава Богу, у нас нет такой нужды помогать кому-то виноградом, кто сам себе не может купить, но все равно есть кого угостить. Но это хоть и важно, но это не главное, и сама эта жатва, хотя она и важна, но важна не сама по себе.

Она важна как изображение будущего и самого главного. Какой смысл самый главный в христианском понимании праздника Кущей? В празднике Пасхи, изведении из Египта мы понимаем, что там – Воскресение Христово для нас, христиан. В празднике Пятидесятницы, даровании Моисею завета на горе Синай мы понимаем, что это праздник дарования Нового Завета в Сионской горнице. А что же с праздником Кущей, который когда-то был восстановлением ветхозаветного храма во время движения по пустыне, во время Исхода? А это возведение храма новозаветного, которым становится не только тело Христово, которое в одном человеке Иисусе, а вообще все Тело Христово. Если Христос в Евангелии говорит о Своем теле как о храме, то Он, конечно, имеет в виду тело человека Иисуса, но не только. Потому что у этого Иисуса то же самое тело, что и все Тело Христово, которое является Церковью. И поэтому надо говорить о воскресении всех.

И воскресение всех, воскресение христиан, победивших все искушения и соблазны, победивших лукавого в жизни сей, становится жатвой. Потому что окончательная жатва духовная, которая будет в этом мире и которую мы сегодня предизображаем, – это жатва всеобщего воскресения. Подчеркиваю: не тогда, когда все умрут (хотя все умрут, кроме тех, кто в тот момент еще будет жив в плоти, вот они не умрут, наверно). Но главное, что все воскреснут, и это будет жатва, и там будет суд, кто куда пойдет. Воскреснут и те, кто жил праведно, и те, кто жил неправедно, это для всех. А вот что дальше будет с телом у человека и с душой, – это уже зависит от того, как он раньше жил. Но, в то же время, не полностью от этого зависит, а еще зависит от милосердия Божия. Потому что если бы все получали без милосердия Божия, то было бы плохо, конечно, если только по справедливости. Мы поэтому надеемся, что суд нас ждет не справедливый, а милосердный, в ущерб справедливости. Вот о чем сегодняшний праздник.

Но неслучайно евангельское событие, которое сегодня празднуется, связано не с тем событием, которого еще не было – воскресением всех, а с тем, что показал относительно этого воскресения Иисус во время своей земной жизни. А именно, Он преобразился. Он показал, кто Он такой. Он показал свет Своего Божества. Он показал, более того, Себя, Свое тело как Скинию. Именно поэтому Его одеяния вдруг стали белыми, а белое – это одеяние первосвященника, которое он как священник носит в храме. Он себя показал как священника. В то же время это сияющая Небесная Скиния, то есть Сам Себя показал в качестве Храма, в котором Он и единственный священник. И это Храм Его Тела. Но точно так же должны преобразиться те, кто Его видел. Только ученики, которые там присутствовали, трое – Петр, Иаков и Иоанн – это увидели не потому, что они могли изнутри тоже так преобразиться, как Христос. Нет, они не могли. Но потому что они были преображены извне, но это было на краткое время. И потом они пришли в свое прежнее состояние, хотя уже знали и имели внутренний опыт и внешнее знание о том, что Христос – Бог. Но, тем не менее, этого опыта, пусть он даже был внутренний, тем более, этого внешнего знания не хватило для того, чтобы потом не отречься, по крайней мере, Петру. Иаков Заведеев, который там присутствовал, тоже не был верен до конца. Единственное, что Иоанн, который там присутствовал, был верен до конца и никогда не поколебался. Но здесь уже дело не только в преображении, потому что у него было равное положение с прочими, а в нем самом.

Господь показал, каков Он, – как говорится в сегодняшнем богослужении: «да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное». Что это значит? Это значит, что сейчас они видели, что Ты – Бог, и поэтому чуть позже, когда они увидят, что Ты распинаешься (то есть с Тобой поступают так, как с Богом поступить никак не могут, и Ты это позволяешь. Это правда, что никак не могут. Что поступили – да, это факт. Но что с Богом так не могут, это тоже факт, он никак не отменяется), они все-таки уразумеют, что это добровольное страдание. По виду оно недобровольное, Христа захватили, повели куда-то, здесь все имеет видимость недобровольного страдания. Однако Он добровольно Себя этому подверг, и те, кто понимали, что Он Бог, должны были уразуметь эту добровольность. Они ее тогда (впрочем, кроме Иоанна) не уразумели, но зато потом все-таки уразумели, то есть не зря все это было. Они увидели Христа как Бога, и увидели, что они и сами должны преобразиться так, сейчас – временно, а когда-нибудь – окончательно, для того чтобы нам быть одним телом со Христом.

И уже после них мы, христиане, находимся в другом положении. В отличие от апостолов тогдашних, мы причащаемся Тела и Крови Христовой. Они ведь тогда еще не причащались. Еще не было Тайной вечери, не было установлено это таинство, еще они не облеклись силою свыше в Сионской горнице во время Пятидесятницы, все это будет потом. А для нас это все уже было, и мы во всем этом участвуем. Поэтому мы, подобно тому, как и Христос тогда, имея внутри себя Тело Христово, имеем это Преображение, нетварный Фаворский свет не только со стороны, если будем призывать Бога, но мы уже имеем его изнутри. И нам поэтому, для того чтобы призывать Бога, надо обращаться не куда-то вовне себя, а внутрь себя, если мы причащаемся и мы члены Церкви. Поэтому мы должны иметь, как говорит Христос, внутреннюю келью, входить туда и там молиться и обращаться к Богу. Тогда и откроет Бог Свое Тело в нас, откроет в нас Свое обожение, и тогда мы можем увидеть в себе Фаворский свет, о чем свидетельствуют неложно святые отцы.

Хотя большинство христиан в жизни не сподобляются этого видения, очевидно, по причине собственных страстей. Потому что даже если сейчас какое-то маленькое преуспеяние, самое ничтожное, оборачивается для нас дикими припадками гордости и тщеславия, что какой я молодец, я смог это сделать, — то что же с нами было бы, если бы мы действительно получили какое-нибудь прямое Божественное откровение. Для огромного большинства людей это было бы совершенно невыносимо, потому что они от собственной гордости совсем бы умерли, впали в прелесть и не вернулись бы никогда. Поэтому, раз мы не можем это понести, то нам это и не открывается. Во всяком случае, если мы закончим свою жизнь на путях святых, к чему мы все призваны, и это может абсолютно каждый, кто захочет (не каждый абсолютно вообще, а каждый, кто захочет), то тогда мы, если не в сем веке, то в будущем, увидим нетварный свет Божества, воссиявший на Фаворе.

Аминь.