Все внешнее, что мы делаем в Церкви, включая пост, мы должны исполнять, имея в виду его внутренний смысл. Нужно прилежать в первую очередь к тем добродетелям, которые больше содействуют стяжанию Царствия Небесного, которое происходит по мере отказа нашего от страстных привязанностей к чему бы то ни было в мире сем. Отрешение от мира и аскетические упражнения существуют и в других религиях; сами по себе они спасения не дают, а наоборот, успехи в этом могут достигаться за счет развития гордыни. Настоящее отречение от мира дает только любовь к Богу. Пост и прочие внешние подвиги нужны для того, чтобы мы научились меньше отвлекаться умом от Бога. Главное не то, как строго мы постимся, а то, как внимательно и как постоянно мы молимся. В скорбных обстоятельствах надо не дергаться и нервничать, а больше и внимательнее молиться.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы достигли первой субботы Великого поста. В этот день, помимо памяти святого Феодора Тирона, о которой много говорилось еще за вчерашним богослужением, Церковь предлагает нам Евангелие, в котором говорится, что “Сын Человеческий есть господин и субботы”. Почему? Не только потому, что Он — Бог и Сам является установителем субботы и дал заповедь о субботе, но и потому, что Он — человек, как Он тут же объясняет: “Не человек для субботы, а суббота для человека”. И вот, не случайно именно в начале поста нам предлагается это чтение. Суббота — это важнейшее положение Ветхого Закона, важнейшее правило внешнего поведения, которое следовало соблюдать; но его следовало соблюдать не просто так, а ради того, чтобы достигать его внутреннего смысла. Точно так же и наш христианский пост — это тоже идущее с ветхозаветных времен, как все время подчеркивается в богослужении, внешнее установление, которое соблюдать необходимо, но соблюдать, имея в виду его внутренний смысл.

Все, что мы совершаем в Церкви внешним образом — и пост, и словесная молитва, и посещение богослужений, и какие-то дела добродетелей, которые нам заповеданы, — всё это внешние дела, которые сами по себе для спасения нашей души не имеют никакого смысла, даже если через них мы делаемся приятными или полезными другим людям; а имеют они смысл только тогда, когда мы их делаем, имея в виду нечто внутреннее. Поэтому и говорит святой Серафим Саровский, что каждому человеку надо смотреть, что именно в его положении является “наиболее прибыльным товаром” для стяжания благодати Божий, и именно этим и заниматься. Сам святой Серафим был из купцов, а купцы смотрели, чем им лучше торговать, чтобы это было для них выгодно; подобно этому и христиане должны смотреть, какие добродетели им следует в большей степени исправлять, а какие в меньшей, потому что абсолютно все добродетели, какие бывают, один человек исправить не может, потому что среди них есть даже взаимоисключающие — например, жить в пустыне и в то же время ухаживать за больными и оказывать добродетель гостеприимства невозможно. И здесь одному надо выбрать одно, а другому другое; но правильный выбор можно сделать только на основе правильно понимаемой цели.

В чем же состоит эта цель и поста, и вообще всех наших внешних деланий — всего, что можно уподобить ветхозаветной заповеди о субботе? Цель эта состоит только в стяжании Царствия Небесного. А стяжание Царствия Небесного происходит постольку, поскольку мы отказываемся от царствия “князя века сего”, отказываемся от мира. Это не означает, что мы должны физически уходить от мира, потому что мы должны отказываться не от создания Божия, которое нам, в общем-то, и не принадлежит, а потому мы не можем и отказываться от него, а должны отказываться от того, что привнесено в этот мир диаволом, т.е. от страстных привязанностей к чему бы то ни было, а тем более — от какой-либо вражды и подобных страстей, которые возникают тоже из-за страстных привязанностей к чему-то относящемуся к миру сему. Поэтому мы должны стараться избирать такой образ жизни и соблюдать те церковные установления, которые являются для всех общеобязательными, в той мере, в какой это ведет нас к отрешению от мира.

Но просто отрешение от мира, как мы должны хорошо помнить из Евангелия, — это тоже вещь опасная. В Евангелии от Луки рассказывается притча о выметенной горнице — когда из горницы изгнали нечистого духа, но горницу оставили пустой, и дух это увидел и привел туда семь других духов, злейших, чем он сам, и последнее было горше первого. Поэтому, конечно, можно просто отрешаться от мира, как это делают какие-нибудь йоги; да и в какой-то степени, хотя и в меньшей, это делают и многие другие люди, пытающиеся так или иначе жить аскетически, но тем самым они приходят в худшее состояние, потому что вместо тех бесов, которые создавали страстные привязанности к каким-то из мирских вещей и которых им вроде бы удается изгнать, приходят другие бесы, гораздо худшие. И сразу можно сказать, какие: прежде всего это, конечно, гордость. Если, например, человек страстный начинает заниматься, как сейчас модно выражаться, духовными практиками, начинает совершать какие-то упражнения и достигает некоторых успехов — например, может подолгу не есть, почти не одеваться на морозе, не иметь ярко выраженных привязанностей к вещам и даже к людям, — все это обычно достигается за счет того, что он все больше и больше предается гордыни, как фарисей, а может быть, еще и хуже. И конечно, нам, христианам, стремящимся к духовной жизни, это грозит в первую очередь. Это не значит, что мы не должны идти этим путем, но мы должны понимать эту опасность и уметь противостоять ей. Отречение от мира, которое происходит не ради истинно-христианских целей, приводит только к большему порабощению миру, т.е. еще худшему порабощению бесам, потому что мир сам по себе не может никого поработить; он порабощает через страстные привязанности к мирским вещам, которые в нас вкладывают бесы; а тут получается, что бесы будут вкладывать в нас страсть напрямую, даже без всяких мирских вещей. Поэтому надо стремиться к тому, чтобы прежде всего прилепиться к Богу, а потому через это уже отрешаться от мира. Один из святых подвижников V века, Диадох Фотикийский, говорит: “Любовь Божия отрешает от мира”. Т.е. именно любовь к Богу дает нам то отрешение от мира, которое является христианским и которое действительно нам нужно. Поэтому можно сказать, что все внешние дела добродетели, включая такие церковные установления, как пост, нужны именно для того, чтобы стяжать любовь Божию.

Но можно спросить: какая тут связь? Для чего, например, нужен пост? Ведь можно любить Бога и при этом есть мясо, с этим никто не спорит, и даже из Нового Завета можно сделать такой вывод. Да, можно. Но подобного рода ограничения, по крайней мере, временные, нам полезны для того, чтобы наше внимание меньше отвлекалось от Бога. Когда мы научимся меньше отвлекаться, тогда уже нам можно будет перед собой иметь больше внешних раздражителей и при этом все-таки не отвлекаться. Потому что когда человека чему-то учат, ему создают как бы такие тепличные условия, которых в реальной жизни нет, при которых ему легче не отвлекаться и усваивать какой-то нужный навык. А потом, конечно, эти временные условия прекращаются, и человек сталкивается с реальными трудностями. Но сначала нужно научиться бороться с рассеянностью или еще с другим грехами в тренировочных условиях. Вот для этого и нужны такие церковные установления, как пост. И понимая, что главная наша цель — держаться любви Божией, мы должны понимать и то, что главное в нашем пощении — это не то, как строго мы постимся, сколь мало или много мы едим, а прежде всего то, как мы молимся; мы должны поститься так, чтобы у нас было меньше всяких поводов, в том числе меньше всяких внешних дел, которые бы занимали наше внимание, чтобы мы могли больше молиться. А поскольку когда мы сидим дома, то мы тоже часто не молимся, а рассеиваемся умом, существуют богослужения, и в Великий пост их в жизни каждого из нас становится больше, чем в остальное время года; и надо стараться за богослужением молиться не просто так, чтобы меньше развлекаться во время самого богослужения, а так, чтобы по окончании богослужения вынести с собой то внутреннее внимание и память Божию, которое мы стремимся приобрести в церкви, — чтобы нам продолжать молиться и тогда, когда мы вышли из церкви. И вот именно эта внутренняя молитва является для нас главным стяжанием при исправлении всех внешних добродетелей, включая пост.

А дальше мы должны всячески стремиться уходить от того, что мешает нашей молитве. А ей мешают прежде всего не какие-то наши внешние дела, а разные наши привязанности и интересы. Если в нас есть какая-то ненависть или зложелательство, то это уж всем понятно, что плохо и мешает молиться; но бывает, что о каких-то наших необходимых повседневных занятиях, о которых мы обязаны думать (если мы о них не будем думать, то это уже будет грех), мы можем думать как-то слишком много, или нервничать из-за них, что тоже отвлекает нас от молитвы. А православный человек не должен нервничать, когда возникает какая-то сложная ситуация, не должен дергаться, а должен молиться и только с большим вниманием жить. Потому что всякая опасность или трудность должна не выводить нас из равновесия, а способствовать нашему сердечному вниманию и молитве. Если же мы начинаем дергаться, думать: “А как это будет? а что из этого получится?…” — опасаться того или иного исхода, переживать заранее, то это дело безбожное, потому что это и в настоящее время отвлекает нас от молитвы и христианской жизни, а в дальнейшем не позволит нам принять наступившие трудности, и они еще больше нас выбьют из колеи. Так вот бесы и через скорби действуют на людей, а не только разными соблазнами, чтобы всячески отвлечь их от Бога. А мы должны во всех обстоятельствах — и когда нам хорошо, и когда нам плохо, — из всего извлекать пользу душевную. Господь да подаст нам следовать внутреннему смыслу слов Спасителя, что именно суббота для человека, а не человек для субботы, чтобы внутренне мы вошли в ту субботу вечную, которой является Царствие Небесное. Аминь.