Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы в последний раз в этом году совершаем собеседование на «Собеседования» Иоанна Кассиана. Там их еще осталось много, и хватит   и на следующий Великий пост. Но сегодня как раз удачная тема, чтобы завершить, по крайней мере, первую их часть, а именно, поучение первое аввы Нистероя (очень известного  подвижника, если только это не одноименный ему подвижник) о том, что означает духовное знание, и как можно духовному знанию научиться.

Он говорит такие вещи, которые настолько важны, что о них пишут очень многие святые отцы, и, в общем и целом, думаю, что подавляющее большинство здесь присутствующих, а может быть, даже все без исключения понимают главную идею. Но я все равно ее перескажу.  А дальше есть в этой идее нечто такое, что очень многим непонятно, причем, нечто фундаментальное непонятно. Поэтому я не буду пересказывать его поучение, а скажу эти главные мысли, которые либо содержатся в этом поучении, либо, наоборот, не содержатся, и из-за этого мы многое не понимаем – из-за того, что нам негде об этом прочитать.

Итак, что содержится в поучении. Самое главное – что всякое духовное знание разделяется на две части – на часть практическую и на часть зрительную, или умозрительную. Грубо говоря, к практической части относится не только то, что мы можем делать физически, например, земные поклоны делать или молитвы читать, хотя это, конечно, тоже все практическая часть, без этого нельзя. Даже не только какие-нибудь добродетели, которые мы по отношению к своим ближним можем совершать, хотя это тоже все входит в практическую часть. Но в это также входит и какое-то просто умственное понимание того, что нам нужно делать. Мы читаем духовную книжку – мы что-то в ней понимаем умом, и это тоже наша практическая, деятельная часть. Это все хорошие вещи, конечно. Но сами по себе они бессмысленны, а нужны для того, чтобы открывалось нечто другое.

Кстати, в переводе Иоанна Кассиана, который мы читаем, это несколько непонятно, потому что там переводят с латыни, и получается «теоретическое знание». Теоретическое знание в русском языке означает нечто, в голове — головном мозге — находящееся. Но такая теория относится, на самом деле, к практике. Она тоже нужна, она у нас есть, мы об этом сейчас и разговариваем. Наши разговоры на тему духовной жизни к ней и относятся. Но это все тоже практическая часть.

А настоящее умозрение, или духовное зрение, как, может быть, лучше было бы понять, начинается с того, что мы действительно имеем реальный опыт божественного присутствия, и оно имеет свое совершенство в том, чтобы нам видеть Бога так же, как Бог видит нас. Вся эта шкала и является вИдением, или умозрением Бога. То есть реальное Его ощущение, понимание и реальное с Ним общение. Если бы Бога не было, то вообще бы здесь ничего и не было. Как нас и обвиняют некоторые: что это будто бы прелесть какая-то или еще что-то… Но это то, что в какой-то степени доступно каждому, и эта степень увеличивается в зависимости от того, как человек живет. Если он правильно живет, то увеличивается. И получается, что выстраивается такая лестница, где все ступеньки не очень большие, так что можно шагнуть в свое время. И постепенно человек так и восходит. Так устроено духовное знание.

И чтобы оно действительно приносило пользу, чтобы оно приносило умозрение, нам никогда не достаточно просто все хорошо знать наизусть. Потому что если мы всю эту практическую аскетику хорошо поймем, что за чем идет, и даже настолько хорошо поймем, что сами сможем написать какой-нибудь аскетический трактат или кому-то что-то рассказать, и даже если мы в этом изложении не сделаем ошибок, – то все равно мы ничего не понимаем, если мы это не делаем на практике, если мы этим не живем. Более того, люди, которые нас в этом случае слушают, по какой-нибудь, может быть, даже им самим непонятной причине ничего не понимают. Их не увлекает и не убеждает то, что мы говорим. Эти люди могут и не понимать, почему, а могут, кстати, и понимать. Но, как правило, причина именно в том, что мы сами так не живем. Поэтому если ты говоришь то, о чем ты правильно прочитал и что правильно пересказываешь, но если ты сам этим не живешь, то это не убеждает.

Авва Нистерой говорит, что иногда бывают исключительные случаи, когда люди через таких проповедников что-то все-таки понимают и для себя усваивают, в силу своей собственной чистоты или заинтересованности в этом. Но тогда все равно не избегает осуждения тот, кто так говорит. Это я закончил пересказывать главную идею этого поучения, которую, как я полагаю, все знают и без этого поучения. Потому что настолько много об этом говорят святые отцы, что невозможно ходить в церковь, что-то слышать и понимать, читать какие-то духовные книги – и совсем этого не знать.

Теперь я перейду к некоторым деталям, которые авва Нистерой тоже поясняет и которые тоже, в принципе, многим известны. Но о них и многие не знают, либо забывают даже те, кто знает.

Какие вещи особенно нам мешают практически переходить к этим самым знаниям, какие особенно заставляют наш ум просто вхолостую колотиться в этом, может быть, правильном, но внешнем понимании аскетической науки? Я бы сравнил это с тем, что педали велосипеда могут очень хорошо крутиться, когда слетела цепь. Тогда их даже легче крутить, но вот такое же у нас может быть изучение духовной науки. Потому что можно, действительно, за свою жизнь много чего выучить, даже больше, чем если бы мы занимались исполнением добродетелей, которые не оставили бы нам столько времени и сил на изучение внешнее. Но, несмотря на то, что мы таким образом, может быть, сильно преуспеем, но мы преуспеем в том, что крутим педали велосипеда, у которого слетела цепь.

За счет чего это бывает? Вообще, за счет грехов, конечно. Каких угодно, любых. Но какие особенно часто встречаются? Прежде всего, две страсти: блудная страсть и тщеславие. Что касается блудной страсти, то многие люди не понимают, что увлеченность подобным предметом и расположенность совершенно воспрещает все остальное. Те, кто стремились к освобождению этой блудной страсти и ее всяческой реабилитации как чего-то естественного и хорошего, как раз очень хорошо понимали (в каком-нибудь XVII или XVIII веке), насколько это не совмещается с мыслями о Боге и стремлением к благочестивой жизни, поэтому это всегда было важнейшим орудием атеизма. И у нас в 1920-е годы, между прочим, тоже. Потом уже большевики изменили свою мораль, когда борьба с религией перестала быть для них такой важной.

И второе – это тщеславие. Тщеславие – это когда я начинаю что-то изучать, чтобы иметь возможность кому-то показать свои знания, даже, может быть, не изучать, а задавать какие-то вопросы умным и духовным людям, чтобы показать свое знание. «Какой умный, какой хороший вопрос!» — отвечают те, кому я задаю вопрос. Если так случайно получается, то и слава Богу. Но если ты специально хотел задать какой-то «хороший вопрос», то, получив на него даже хороший ответ, ты не научишься. Это такие вещи, о которых говорит авва Нистерой и которые надо иметь нам в виду, о которых многие забывают.

Наконец, самое главное, о чем не говорит авва Нистерой, потому что это вопрос, который у современного человека возникает, а у тех, кто слушал тогда, он – по крайней мере, в такой форме – не возникал. Почему многие читают подобные поучения (подобные в том смысле, что посвященные нашей православной аскетике, причем, все равно в каком они жанре написаны, более легко или более тяжело), и для них это все, в конце концов, оказывается чуждым и непонятным. Причем бывают такие люди, которые поначалу увлекаются этим: вот как все интересно, сейчас я в этом всем разберусь. Потом, действительно, они много прочитали, у них сложилась какая-то систематическая картина. В каком-то смысле можно сказать, что они действительно разобрались, и они сами уже могут сказать, что в каком поучении дальше будет, сами могут пересказать. Потом очень сильно разочаровываются во всем этом и говорят, что все это вообще ни к чему не ведет, все это бесполезно, время потрачено зря на это чтение и на попытки жить так, как говорят эти самые святые отцы. И все это надо бросить.

Почему такое бывает среди современных людей? Ответ очень простой. Так как вопрос возникает у современных людей, то я из современной жизни приведу пример. В современной жизни бывает много психотерапии, и есть психотерапия таких людей, которые себя считают здоровыми. Если, в принципе, человек себя считает здоровым, то он обычно и не идет ни к какому врачу. Тут все понятно. А есть такие, которые считают себя здоровыми, но к врачу идут – им очень интересно поговорить о себе с психотерапевтом. Почему им интересно, если они считают себя здоровыми, и лечиться им — с их точки зрения — как раз не надо, а терапевт вроде как должен их лечить? Неопытные терапевты думают: как хорошо, такой внимательный, все понимает, — и начинают петь соловьем при нем, и только потом, спустя какое-то продолжительное время, замечают, что терапия никуда не идет. В чем дело?

Дело в том, что эти люди рассматривают психотерапевта как носителя какого-то тайного знания, и они пытаются вытащить из него это знание, поэтому они его расспрашивают, с удовольствием и внимательно слушают, хорошо запоминают и более-менее понимают, что он им говорит. Но не для того чтобы перестать болеть, потому что они себя не считают больными, а для того чтобы лучше жить со своей болезнью, лучше понимать, как им, с одной стороны, скрывать свои недостатки перед людьми, и с другой стороны, пользоваться своими особенностями для того, чтобы как-то не очень хорошо и не очень честно обходиться с другими людьми, и так далее.

Для чего я сейчас привожу этот пример из светской жизни? Потому что в духовной жизни у нас этого гораздо больше, чем в светской. В духовной жизни ко всем нам более-менее относится то, что в светской жизни относится только к тем, кто болеет, имеет такие личностные расстройства. В духовной жизни у нас всех личностные духовные расстройства, и нам их надо лечить. И здесь что получается: многие люди обращаются к святоотеческим творениям как содержащим какое-то тайное знание. Они действительно содержат тайное знание, они содержат великое знание, которое тайное для всех, кто его не знает. Но это знание для чего? Для того чтобы нам выздоравливать духовно, чтобы меняться, а не для того чтобы становиться сильнее и приобретать какие-то еще магические способности вдобавок к тем, которые у нас есть. Человек сам себя и так уже считает каким-то особенно выдающимся, и ему хочется у святых отцов прочитать еще какое-то тайное знание, которого вокруг никто не знает. И он становится еще более выдающимся, как ему поначалу кажется. А потом, спустя еще какое-то время, он понимает, что это не так, что это совершенно ничего ему не дает. Собственно говоря, он хочет научиться у святых отцов тому, как ему своей, нынешней жизнью жить, только с бóльшим успехом и большей эффективностью. А святые отцы на самом деле учат чему? Тому, чтобы он оставил эту свою жизнь и начал жить совершенно другую. А его эта другая жизнь совершенно не привлекает, с одной стороны. А с другой стороны, своя собственная жизнь как раз очень сильно привлекает, оставлять ему ее не хочется.

То есть если мы хотим не исправляться, то, конечно, будет все это во вред. А чтобы хотеть исправляться, мы должны с покаянием служить. Поэтому авва Нистерой говорит, что очень часто бывает, что Господь именно к таким людям, находящимся в стесненных обстоятельствах, и обращается. Он учит, кому можно вообще рассказывать о духовной жизни, кто является аудиторией. Потому что когда ты рассказываешь тем людям, которым это неинтересно или просто любопытно, то не только не будет им пользы от твоего рассказа, но, скорее всего, и тебе будет вред. Потому что если ты не замечаешь, что тебя слушают не для того, то, скорее всего, тебе мешает это заметить твое тщеславие. Как и психотерапевту мешает его тщеславие понять, что вроде как он здоровый, а тот больной, а больной-то его и провел, оказался умнее здорового. Так же нам часто наше тщеславие мешает понять, что не надо каким-то людям говорить сейчас какие-то духовные вещи.

Кому же тогда все-таки надо их говорить? Бывает, когда у человека действительно тяжелые жизненные обстоятельства, он хочет менять свою жизнь, он хочет менять сам себя. И он ищет, как это сделать. У него уже это сложилось в уме – что надо что-то менять. Он еще не понимает, что и как. Но он уже понимает, что что-то надо менять. А может быть, что-то уже понимает и правильно, что именно надо менять. Вот такому человеку, если что-то знаешь из святых отцов, надо сказать, надо помочь, если он спрашивает. Может быть, ты это делаешь все равно с тщеславием, но, по крайней мере, все равно это надо делать, а в тщеславии каяться. От этого польза будет не только ему, но и тебе.

Без покаяния и не с целью изменить свою жизнь читать святых отцов не надо, это будет вредно. А если ты хочешь найти путь в той ловушке, в которой ты оказался, если ты понимаешь, что сейчас твоя жизнь – это именно ловушка, в которой только можешь умереть, что это болезнь и смерть, и больше ничего здесь у тебя нет, и именно хочешь из этого выбраться, и тебе надо понять, как – тогда читай святых отцов, и будет тебе знание.

Аминь.

епископ Григорий