Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сейчас мы празднуем Вход Господень в Иерусалим. Это такой день, когда, — я не совсем понимаю почему, хотя, может, отчасти и понимаю, — приходит больше всего людей, постоянных наших прихожан, одновременно, чтобы причаститься. Видимо, потому что ночью на великий Пасхальный праздник не все могут прийти, но максимально близкое к нему и тоже очень торжественное богослужение сегодня, и поэтому из года в год приходит очень много причастников, в другие дни никогда столько не бывает.

С одной стороны, хорошо, что приходят, а с другой – плохо, потому что получается, что христианство у нас – это некоторый аврал к дате. Вот подошла дата – и мы соберемся, чтобы что-то такое сделать, а чтобы просто жить христианской жизнью – этого нет, а должно быть, потому что, если этого не будет, то так ничего и не будет.

Поэтому сейчас очень важно настроиться на то, чтобы христианство не закончилось с Пасхой. Понятно, что на Страстной седмице мы еще как-то готовы походить в церковь, отодвинуть свои прочие дела, а именно, уборку квартиры и приготовление этой безумной еды – вот их бы вообще хорошо отменить, потому что какой смысл убирать в собственной квартире и гадить в собственной душе? Но почему-то считается, что надо именно так делать. И об этом надо повторять без устали.

Также уже сейчас надо понимать и заранее настраиваться на то, что Светлая седмица, которая наступит после Пасхи, – это время не для того, чтобы ходить в гости, заниматься пустыми разговорами и, не дай Бог, пьянством, а время для того, чтобы лишний раз прийти в церковь, помолиться. Надо и дома совершать пасхальное богослужение какое-то, кто умеет. Но главное – настроиться, чтобы весь остальной год провести как церковный человек, причащающийся и исповедующийся. Это самое важное.

А что же мы сегодня празднуем? Сегодня празднуем сразу много разных событий, которые объединены в одном празднике — Вход Господень в Иерусалим. Причем, даже евангелисты рассказывают нам по-разному о том, что мы сегодня празднуем. Богослужение наше ближе всего следует рассказу Евангелия от Иоанна, которое связывает этот праздник с воскрешением Лазаря, совершившимся накануне.

После воскрешения Лазаря Христу устраивают триумфальную встречу в Иерусалиме, и это же становится причиной особенной враждебности к Нему иудеев, которые уже окончательно решили Его убить. Так по Евангелию от Иоанна.

Остальные три евангелиста вообще не упоминают о воскрешении Лазаря, все описывается с иным смыслом, но не исключающим первый. Христос продвигается к Иерусалиму и входит не просто в Иерусалим, а входит прямо в Храм, это особенно видно в рассказе в Евангелии от Луки, где Он очищает Храм, выгоняет из него торговцев. Очищение Храма перед приношением Агнца, Которым является Он Сам, – это, конечно, символический акт. Речь поэтому идет не о входе в Иерусалим, а о входе в Храм – Храм Отца Иисуса, Который Сам является Богом-Сыном. Вот такой догматический смысл.

Чтобы понять аскетический смысл, стоит обратить внимание еще на некоторые подробности сегодняшнего события. Сегодня так же вспоминаются и подробности подготовки к Тайной Вечери. Сама Тайная Вечеря еще не сейчас, но Иисус говорит ученикам, чтобы они пошли в какое-то место в Иерусалиме, встретили там какого-то мужчину, который будет нести водонос воды, и он им укажет место, где нужно совершить Тайную Вечерю, чтобы они ее подготовили.

Ученые обратили внимание, что мужчина, носящий водонос воды, на Востоке – это ненормально. Этим всегда занимались женщины, а мужчины этим занимались только там, где не было женщин. Поскольку есть много других признаков, склоняющих к такому же выводу, то следует предположить, что там был, выражаясь в терминах более поздней эпохи, мужской монастырь, в котором и произошла потом Тайная Вечеря.

Действительно, если мы принимаем церковное предание о том, что Тайная Вечеря происходила в Сионской Горнице, то можно принять и другое церковное предание о том, что Сионская Горница была в ессейском квартале, где жили люди, представлявшие особое направление иудаизма. Тогда получается, что Иисус совершал Тайную Вечерю в особой Своей секте, которая была Ему родная, и даже в другой день, нежели официальное богослужение в Храме.

То, что в другой день, это видно из того, что у архиереев была Пасха в субботу, и они не хотели оскверниться, чтобы есть пасху, когда надо было снимать тело с Креста, а Тайная Вечеря произошла даже не в пятницу.

Поэтому мы видим, что не просто раннее христианство в Римской империи было какой-то ничтожной и гонимой сектой, но и при Самом Иисусе, и не в рамках Римской империи, а даже в небольших государствах иудеев на фоне объединявшей небольшое число верующих религии иудаизма была очень малочисленная секта, которая была в сложных отношениях с официальной религией. И эта официальная религия была даже не государственной, а была, примерно, как у нас сейчас Московская патриархия – не государственная, но вполне легальная и пользующаяся государственной поддержкой, но на определенной территории.

Христианство всегда является религией меньшинства. В некоторые эпохи кажется, что это иначе, но только при поверхностном наблюдении. Вот Игнатий Брянчанинов в XIX веке, еще в пору массовой религиозности на Руси писал, что настоящих христиан очень мало осталось, а то христианство, что вокруг, это никакое не христианство. То христианство, которое серьезное, всегда в малом количестве – как было мало, так и остается мало. Очень малый процент людей готов принимать христианство.

Поэтому, взирая на Основателя нашей Церкви, на Господа Иисуса Христа, мы сегодня особенно можем заметить, насколько с одной стороны все это гонимо, третируемо, гнездится где-то на задворках, а, с другой стороны, это все торжествует. И, может быть, даже этот триумф устраивают такие люди, как малые дети, сами не понимая, что говорят, – что значит «Царь Израилев», что значит «осанна», и почему надо Его именно так встречать.

Вот так же и мы, последователи Христа, должны устраиваться в мире и так воспринимать отношение к себе – и гонителей, и хулителей, и хвалителей, которые, может быть, сами не понимают, стоит ли нас хвалить или нет, но зачем-то хвалят, потому что Господь так устраивает. Ни в коем случае этим не смущаться, а, наоборот, радоваться.

Аминь.