Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник в честь пророка Илии. Лучше всего он помнится — из богослужения и в народном восприятии — тем, что пророк вознесся на колеснице огненной. Несомненно, по этой причине и вследствие перехода этой памяти в народное верование у нас в советское время был установлен  праздник воздушно-десантных войск. Конечно, в этом есть что-то исконно-православное, а, может быть, и не очень православное. По крайней мере, это позволяет запомнить, чем он особенно знаменит, но, скорее, мешает понять, что же это такое. Позволяет запомнить факт, но мешает понять его смысл.

Поэтому важно понять, что же означает эта колесница огненная. Где у нас по небу летают огненные колесницы? И летают ли где-то? Ответ есть в Библии и еще в последующих иудейской и христианской мистических традициях: да, летают.

Собственно говоря, колесница огненная – это и престол Божий. Почему престол Божий в виде колесницы? Почему по небу – понятно. Потому что престол Божий на небе. Но почему престол Божий в виде колесницы? — Потому что престол Божий – это Ковчег Завета, а Ковчег Завета носился на колеснице. И не только во время шествия по пустыне, но долго еще потом, до самого того времени, пока не был построен Храм. А до этого времени была колесница – ее угоняли филистимляне, потом сами не знали, как возвратить, и было  с ней много всяких историй. В честь этой колесницы даже особые церковные празднования у христиан тоже остались, хотя мы их плохо сейчас знаем, потому что они отчасти выходят из употребления.

Колесница – это престол Божий, который перемещается по земле в виде своего земного образа, и который перемещается по небу, и там, где он находится, там и есть  главный элемент Храма. А Храм Божий в небесном смысле – это не кто иной как Бог, потому что Бог Сам по Себе только может быть Храмом, никакого другого Храма Ему сделать невозможно, потому что Он Сам Себя и в Своем Теле называет Храмом, и Он становится Престолом Божиим.

А потом в христианстве престолом Божиим и колесницей вот этой самой становится Богоматерь, погребальная процессия которой из Сиона в Гефсиманию идет точно так же, как несли Ковчег Божий. Таким образом, Колесница, показавшаяся Илии, а также пророку Иезекиилю, показалась и нам в виде Божией Матери.

Но, конечно, она не только так показывается. Престол Божий и колесница огненная состоят из огня. Что это за огонь? Это огонь, который можно назвать огнем, а можно назвать светом – в Священном Писании встречается и то, и то – это нетварный свет Божий. Нетварный свет Божий – это Бог, потому что нетварным может быть только Бог. То есть Бог Сам Себя являет, Сам является Своим Храмом, Сам является Своим престолом, Сам является Своей колесницей.

Как же пророк Илия увидел это? Потому что он был священником. Но мы говорим в богослужении, что он был священником  по чину Мелхиседекову. Как же так? Он ведь был священником по чину Ааронову, он был именно самым настоящим священником. Поэтому он хорошо владел тем искусством, которым владеют современные священники, когда они разрезают просфоры для богослужения. Но там надо было разрезать не просфоры, а быков и прочих крупных животных, и это пророк Илия исполнял совершенно легко и использовал это для того, чтобы заклать студных священников вааловых, которых было 350 плюс 400, то есть 750 человек, которых он зарезал собственноручно, не отрываясь в совершенно непрерывном процессе.

Это я к тому, что он был вполне квалифицированным священником по чину Ааронову. И, вместе с тем, по чину Мелхиседекову, потому что он предстоял не только престолу земному, но престолу небесному, что и показала эта колесница огненная, которая была небесным престолом.

Вот священник по чину Мелхиседекову – это, во-первых, Господь Иисус Христос, во-вторых, все святые. Это не значит, что они должны были жить на земле по времени после Христа. Нет, они могли жить и до Него, как,  например, пророк Илия. Поэтом он даже не вкусил смерти, а сразу был вознесен на небо, подобно также и Еноху, и, может быть, еще другим праведникам.

Поэтому он показывает нам смысл нашей внутренней и духовной жизни. А именно: мы должны стать священником – это относится ко всем христианам без исключения, независимо от пола и возраста, — который предстоит престолу Божию, приносит там духовные жертвы и уподобляется Илии, и на этом пути как раз и сподобляется видения нетварного света.

Но, кроме того, этот образ внутренней молитвы показал Илия, когда на горе Кармил молился о прекращения бездожия. Если кто помнит эту сцену, тот пусть вспомнит. Кто не помнит, тот пусть прочитает, когда он положил «лице свое между ногама своима» – в такой позе склоненной обратился к Богу. Это то, чему следовали потом подвижники-исихасты, когда творили особым образом Иисусову молитву. Вот сколько всего связано у православных людей с пророком Илией.

Понятно, что я сказал очень немногое из того, что можно было сказать. Что из этого применить к нам?

Когда мы становимся христианами, то мы, конечно, испытываем чувство глубокого удовлетворения от того, что мы «не якоже прочии человецы», которые едят скоромное в пост, которые не ходят в церковь и так далее. Но потом, когда мы с этим чувством разбираемся, и оно перестает уже греть нашу душу, то тогда, собственно, начинается самое интересное в нашем христианстве.

Мы начинаем себя ровнять по другим людям, которые нам кажутся христианами. В грубой форме это выражается в том, что «я живу все-таки более прилично, чем вот такой-то наш прихожанин», что «я вот, по крайней мере, этого не делаю, что надо вести себя не так, а вот так». В менее грубой, но все равно в грубой форме это проявляется в том, что «вот, мне нравится, как живет такой-то имярек, я  буду подражать, буду жить так, как он». Но все это разные формы одного и того же заблуждения.

Мы можем подражать только святым. И они должны быть нашей компанией, если мы хотим быть христианами. Конечно, людям, которых мы знаем лично, и которые не святые, может быть, и которые вообще, может быть, не в Церкви, и ведут, может быть, не только греховный, а даже преступный образ жизни, — им тоже мы можем в чем-то подражать. Я имею в виду даже в духовном плане, а не только житейском. Потому что в чем-то они могут нам показать прекрасный образец следования святым отцам. Мы читали святых отцов, но в жизни, предположим, такого не видели, а вот они нам показали. Тогда это нам поможет, и мы, в каком-то смысле, можем подражать кому угодно из людей, но таким образом, каким мы можем это контролировать – контролировать, сравнивая со святыми отцами.

Но компания, на которую нужно равняться – это только святые отцы, только такие великие, как пророк Илия. На это многие говорят: вот он какой великий, а как же я, не будучи таким великим, буду ему подражать, я же не могу такие подвиги совершать. — А никто и не просит подражать таким подвигам. Подражать надо не как обезьяна, а как христианин. Это совершенно разные методы, хотя многие думают, что это одно и то же.

Как обезьяна – это именно подражать буквально тому образу жизни, который эти люди вели. А как христианин – подражать именно тому духовному настрою, точнее говоря, нацеленности, — в том смысле как настраиваются приборы, а не в том смысле, как у людей бывает настроение, — который бывал у этих людей. Они были очень точно настроенными приборами, а мы очень плохо настроенные приборы, разбитые, несфокусированные и какие попало вообще. Но это все равно позволяет нам подражать, это возможно. Что для этого нужно делать, чтобы это подражание удавалось?

На самом деле, очень просто. Надо просто узнавать, в чем состоит церковное учение, которому следовали вот все эти святые, и стараться делать то же самое. Но это первая половина дела.  А вторая половина дела – надо к ним молиться. Молиться, исходя из полной уверенности, что они ничего другого так не хотят, как чтобы мы им подражали.

Они эту проблему сознают как свою еще гораздо больше, чем мы ее осознаем как нашу. Поэтому к ним всегда надо обращаться, не бояться им докучать. Наоборот, чем больше мы им докучаем, тем лучше. И именно зная, что они всегда ждут, чтобы мы их попросили, научили не обезьянничать вслед за их образом жизни, а именно подражать внутреннему их настрою, — они всегда нам помогут.

И вот в этом смысл таких праздников. Особенно это касается святых, которые явили внешним образом — так, чтобы люди увидели и узнали — образ самой возвышенной христианской жизни, как это относится к пророку Илии. Я не оговорился, разумеется, что его жизнь была христианской, даже можно добавить, что она была монашеской, потому что христианами были все, кто жил свято. Все они жили во Христе, и спасались — независимо от того, куда они попали хронологически – до земной жизни Спасителя или после, —  Церковь никогда не делала различий межу христианскими праведниками по времени их жизни до воплощения или после воплощения Христова.

Поэтому образец христианской жизни для нас – это пророк Илия.

Аминь.