Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Опять у нас сегодня совпадение важных праздников. Обычно, когда в период между Пасхой и Пятидесятницей совершаются какие-то празднества, то это только те, которые принадлежат этому самому периоду. И вот сегодня таким праздником является воспоминание Святых Отцов Первого Вселенского Собора. Но у нас есть и другие празднования, которые приурочены к определенным дням года. Чаще всего они, конечно, выпадают не на воскресные дни, а если выпадают на воскресные дни, то, согласно церковному уставу переносятся на другие дни. Но если это особенно важные праздники, то не переносятся, а совмещаются со службой этого праздника.

И сегодня у нас как раз такой случай, потому что, конечно, для славянских стран, славянских народов праздник Кирилла и Мефодия относится к самым главным, и они у нас не зря называются равноапостольными. Для славян, хотя я думаю, что и не только для славян, праздник равноапостольных Кирилла и Мефодия тоже принадлежит к числу самых главных.

Почему я говорю «не только для славян»? Потому что среди современных православных очень много таких, которые принадлежат не к славянским народам, но которые получили православие через славян благодаря тому, что была огромная русская эмиграция, русское рассеяние в ХХ веке, и очень многие в других странах обратились через это в православие. И для них, конечно, праздник славянских первоучителей точно такой же праздник, как и для нас.

Поэтому сегодня придется сказать больше об этом празднике. Что же такого особо важного для нас в этом празднике? Тут даже и не знаешь с чего и начать: что ни скажи — все будет важным. Конечно, самые важные вещи и так  всем известны. Всем понятно, насколько важно было для христиан получить саму весть о православном христианстве. До этого, если христианство и проповедовалось среди славян – я думаю, что проповедовалось, — то преимущественно вне православных форм, а если и в православных, то в малых и не очень успешно.

Конечно, необходимо было получить всю эту письменность, а так как у славян не было письменного языка – язык-то у них, конечно, был, и даже весьма развитый, но не обладал собственной письменностью, — то было невозможно сделать на него все нужные переводы книг и начать уже свою оригинальную славянскую письменность. Все это сделали Кирилл и Мефодий. Но об этом все знают.

А вот есть некоторые вещи, которые ничем не менее важные, но их знают гораздо меньше. Ведь не только православную догматику принесли нам Кирилл и Мефодий, не только библейские и богослужебные книги, а также прочие, которыми мы наставляемся в христианстве. Они принесли не менее важное и не существующее без всего этого — а именно, какой-то стиль христианской жизни, отношение к православной жизни.

Вот этот стиль был абсолютно византийским в хорошем смысле этого слова. Как мы знаем из жития св. Кирилла, его образцом для подражания с ранней юности был св. Григорий Богослов. Именно Григорию Богослову он подражал всей своей жизнью. Правда, в жизни Григория Богослова не было таких обстоятельств, чтобы пойти к какому-то народу проповедовать, а он проповедовал тому собственному народу, среди которого он жил, будучи архиепископом Константинополя.

Но Кириллу пришлось проповедовать другим народам, среди которых он не жил. Это были разные народы, но главный успех, конечно, он получил среди славян. Проповедовал он, однако, то же самое, что Григорий Богослов проповедовал обитателям Константинополя и другим жителям Римской империи IV века. Что же это такое? Это просвещенный образ христианства.

У нас под православием люди более или менее далекие от православия подразумевают какую-то совершенно безобразную религию невежества и враждебности ко всякому образованию, особенно светскому, и вообще религию какого-то массового отупения. Конечно, любой православный возмутится этим. Но, в тоже время, любой православный или неправославный, который хоть немножко знает историю православных стран, особенно России, вынужден будет признать, что для этого есть все поводы.

Действительно, те извращения православия,  которые имели место и очень массово, и в течение долгого времени, столетий в православных странах по разным причинам, а в России, где кратковременно было татаро-монгольское иго, но не было длительного турецкого ига, все-таки имели основные причины внутренние – те, что русские сами не справились со своими правителями. У нас, действительно, происходило с православием нечто такое, что давало и сейчас продолжает давать повод для всех этих обвинений.

Но мы можем сказать, что православие на самом деле не таково. Православие предполагает, что каждый человек, исходя из того, какие у него есть возможности, потребности и даже желания – в желаниях тут проявляются способности, — сам себе выбирает, насколько он будет учиться, насколько он будет образованный, в какой сфере он будет развивать свои навыки. Для кого-то это будут какие-то ремесла – очень хорошо. Для кого-то это может быть что-то связанное с образованием и наукой в светском смысле слова – это не менее хорошо, но и не более. Все это в принципе хорошо, каждый делает что может. А что касается духовного образования, то оно в какой-то степени необходимо всем абсолютно.

И вот когда мы говорим, что на самом деле наш идеал такой, мы ссылаемся обычно на византийских святых отцов, говорим, что надо им подражать. Это мы все правильно делаем, это все хорошо. Но среди тех отцов, на которых мы так ссылаемся, никогда нельзя забывать, что есть Кирилл и Мефодий, которые именно такое православие принесли славянам. Конечно, они тоже византийские отцы, византийского происхождения, но в то же время мы их никак не менее должны признать и славянами – не по крови, а по тому, что они делали.

Ни одного произведения св. Кирилла, даже тех, которые он сам написал на греческом, мы сейчас на греческом прочитать не можем, а можем прочитать только по-славянски. Даже сложенная в юности небольшая стихира, небольшое поэтическое произведение в честь Григория Богослова мы знаем сейчас только в славянском переводе, хотя Кирилл его написал по-гречески – он тогда славянского языка и не знал. А славянский перевод этого стихотворения в его Житии тоже стихотворный, тоже очень красивый. Кто может читать на славянском, хотя бы пользуясь подстрочником, Жития Кирилла и Мефодия, стоит это сделать – очень важно чтение. Кто не может читать в оригинале совсем, тот пусть почитает в переводе хотя бы, хотя русский перевод очень  проигрывает оригиналу. Это очень совершенные произведения, созданные учениками Кирилла и Мефодия.

И вот если мы будем стараться осознавать наше православие как православие Кирилла и Мефодия, то точно не пропадем. Мы не то, что не уклонимся от догматики – это понятно, — а мы получим какой-то правильный камертон, как нам жить по-православному. Это касается не только того, чтобы любить просвещение, в том числе и светское, все это уважать, ставить на пользу христианской культуре, а это касается и аскетики. Многие люди сейчас другого склада, особенно из интеллигенции. Они говорят, что вот настоящее православие – это герои книжки Аверинцева «Поэтика ранневизантийской литературы». Там все такие симпатичные, озабоченные культурными интересами, и какому-нибудь советскому интеллигенту  было бы совершенно не стыдно с ними побеседовать. Но вот есть сомнения, что с их прототипами в византийской реальности он бы столь же легко нашел общий язык.

Потому что, конечно, в этом идеале очень много аскетики, которую наша интеллигенция  в массе своей категорически отвергает и вообще не понимает, что это такое. Особенно очень много в этом  было построено на богослужении. Вот взять, например, святого Кирилла, сегодня воспоминаемого. Он значительную часть своей жизни должен был проводить в дороге. Причем, дорога сейчас в комфортабельном поезде или самолете – это совсем не то, что тогда дорога, которая всегда длилась помногу дней, а другие поездки занимали недели. И если ты не был каким-нибудь сверх-знатным вельможей, то это была поездка в дискомфортных условиях. И Кирилл передвигался в основном на коне, тратил на это помногу-помногу часов в день. Как же он тогда совершал всякие молитвы?

А очень просто. Причем настолько просто, что составитель жития даже не считает нужным об этом упомянуть. Мы бы об этом и не узнали, если бы во время одной такой поездки на него не напали дикие венгры-язычники, которые хотели от него чего-то плохого. Но как-то он  с ними объяснился, Бог помог, и эти венгры вразумились.

И вот составитель жития упоминает, что он ехал на коне и читал первый час. Он наизусть знал службу суточного круга, и, передвигаясь на коне, он просто сам себе их читал ежедневно. То есть у него было ежедневное и постоянное богослужение. И вот многие люди, которые считают, что Кирилл и Мефодий были такие же интеллигентные люди, как они, им бы не то, что в голову пришло самим читать первый час – они бы и про Кирилла такое никогда бы не подумали. С виду же приличный человек, интеллигентный, а вот те на – читает первый час и вообще занимается вот таким круглосуточным богослужением.

А это были именно такие люди. Поэтому их ум не рассеивался в том, что они делали, а наоборот, собирался. Потому что они собирали не все то, что человек может узнать, если захочет, а именно то, что полезно. Когда есть главная идея – ты под нее собираешь сведения. Ты же знаешь, как собрать то, что тебе нужно. Например, тебе нужно узнать, как работает холодильник и компьютер. Ты знаешь, где найти сведения про холодильник и про компьютер, и ты знаешь, как фильтровать то, что тебе ненужно.

Так же человек, когда собирает сведения о самых широких предметах, о самых разных вещах, но если он знает, зачем ему это нужно, то он будет одно находить, а другое отбрасывать. И он не рассеется.

И такой пример нам дает Кирилл и Мефодий. Поэтому будем помнить, что наше христианство – это христианство Кирилла и Мефодия. Оно же, конечно, и византийское. Оно же, конечно, и русское – настоящих русских святых, как, например, нестяжателя Нила Сорского, память которого была недавно, и в день памяти которого произошло знаменательное для нашего прихода победное событие, слава Богу.

И подражая им, будем им молиться и воодушевляться их помощью.

Аминь.