Санкт-Петербург, ул. Академика Байкова, 14а

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память Иоанна Кронштадтского. С одной стороны – это святой очень простой и понятный, с другой стороны – очень сложный и непонятный.

Понятный в том смысле, что он кажется и на самом деле является очень близким к народу, очень близким к народным нуждам, поэтому почитание его началось у простого и не очень простого народа тоже, особенно склонного к аскетической жизни, еще при его жизни и продолжилось потом. С другой стороны, значение его уходит гораздо дальше этих рамок, и мы бы его так не почитали, если бы все ограничивалось этим.

Мы можем вспомнить, что недаром те, кто впоследствии составил основу катакомбной Церкви, еще при жизни Иоанна Кронштадтского и вскоре после его смерти, которая произошла в 1908, еще до революции, и после революции, когда начались эти испытания, когда в конце 20-х годов началось создание катакомбной Церкви, считали его если не основателем, поскольку он уже умер, то предтечей.

Особое почитание Иоанна Кронштадтского было всегда – с одной стороны, оно было у православных христиан, с другой стороны, оно было у врагов православной веры, у чекистов и у советской власти, до самого последнего момента ее издыхания. Культ Иоанна Кронштадтского всегда воспринимался как антисоветский, как особо противостоящий коммунизму и всему, что с этим связано, поэтому особенно преследовался.

И если в общинах видели следы почитания Иоанна Кронштадтского – обычно это были портреты, которые приравнивались к иконам, — то это воспринималось как указание на катакомбный характер этих общин. Конечно, все это было не зря и не случайно – действительно, что-то было в Иоанне Кронштадтском, что привело к его почитанию друзьями христианской веры и ее недругами. Что же это такое?

Это то, что мы на языке современной интеллигенции могли бы назвать мистической стороной христианства.  Иоанн Кронштадтский, с одной стороны, жил жизнью обычного человека, с другой стороны – совершенно серьезно относился к христианству. Что это означает?

Это очень легко понять из его дневников, потому что он сам это пишет. То есть понять головой это легко, а понять внутренне уже далеко не так легко, потому что это требует соответствующей жизни. Но это все возможно.

Он, действительно, молился. Когда ты молишься, ты что-то просишь у Бога. Если ты что-то просишь у человека, то ты внимателен, ты думаешь, как он ответит, ты стараешься не пропустить никакой его реакции, сам при этом не отвлекаешься на пятое-десятое, думаешь о том, как ты ему скажешь свою просьбу, и что он тебе ответит. Если так с человеком, то тем более должно быть так с Богом. Если у тебя с Богом не так, то тогда ты можешь это заметить, каяться и исправляться.

Вот если почитать дневники Иоанна Кронштадтского, особенно те, которые он писал сам для себя, для самоконтроля – они не предназначались для печати, а сейчас они частично опубликованы, — то видно, как он сам с собой боролся, сам старался так жить. А если почитать воспоминания о нем его современников, то можно понять, что ему это удавалось. Конечно, в его собственных дневниках мы прочтем, как ему это не удавалось, потому что для самоконтроля понятно, что ему именно на это надо было обращать внимание, на то, что нужно исправить.

Иногда его победы над собой отражаются в его собственных писаниях, когда он говорит с уверенностью, что Бог обязательно ответит, если обратиться к Нему. И хотя он сам никаких примеров не приводит, как правило, то все равно по интонации понятно, что он пишет из собственного опыта. А зная его жизнь по воспоминаниям современников, мы понимаем, что это написано, действительно, из собственного опыта.

И вот этот опыт привел к тому, что у него было совершенно другое понимание христианства, нежели у его современников, особенно в священном сане. И именно это понимание христианства и оказалось востребованным еще тогда, потому, что именно оно помогает нашему спасению, и нашему спасению от наших житейских невзгод. Тем более оно было востребовано в советское время, особенно в 20-30-е годы. И особенно оно должно быть востребовано сейчас.

Если мы хотим настоящей христианской Церкви – Церкви ветхозаветных пророков и Церкви новозаветной, которой являются все святые и те, кто живет их жизнью, монашествующие и не монашествующие (например, Иоанн Кронштадтский не был монашествующим, хотя жил весьма монашеской жизнью, был основателем многих монастырей, но по внешней форме был светским человеком), — если мы обращаемся к такой жизни, то у нас будут и соответствующие результаты в спасении души и пребывании в настоящей Церкви еще при земной жизни.

И по слову второго нашего пророка Серафима Саровского, мы должны стремиться к его заповеди: «Стяжи Дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Это очень относится к Иоанну Кронштадтскому, конечно. Это относилось к нему при жизни, а еще больше относится после смерти, когда к «тысячам» относится вся катакомбная Церковь.

И вот мы сейчас, когда уже нет таких гонений, чтобы быть в катакомбах — они меньшей силы, но все же есть, — тоже хотим быть в числе этих тысяч, которые спаслись вокруг Иоанна Кронштадтского. Но если мы действительно будем в их числе, то вокруг нас спасутся новые тысячи, десятки тысяч людей. Но самое главное, чтобы спаслись мы сами.

Поэтому еще раз рекомендую учиться у Иоанна Кронштадтского как молиться. Учиться очень просто, там не говорится ни о каких правилах. Он просто говорит, что вот молитесь так. Берешь и молишься так. И помогает.

Аминь.