Св. Иоанн Кронштадтский умер сто лет назад, в 1908 году – одном из последних мирных годов Российской империи; Иоанн Кронштадтский предупреждал, что если Россия не покается, то “придут злые правители, которые зальют страну кровью и слезами”;после падения коммунизма, когда прекратились гонения на Церковь, Россия не покаялась и верующих не очень прибавилось, прибавилось только храмов и попов по телевизору; когда Господь кого-то наказует, это значит, что Он кого-то любит и считает, что наказаниями можно добиться того, чтобы люди обратились к вере, если Он этого не делает, значит, некому обращаться к вере; надо иметь страх Божий; св. Иоанн учил, что надо молиться всегда, чтобы совершенно всякую нашу жизненную ситуацию превращать в молитву; только промысл Божий и ничто другое, как бы нам ни казалось иначе, может все исправить и устроить во благо; Иоанн Кронштадтский даже свои грехи обращал в молитву;надо учиться жить с Богом.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня мы совершаем память святаго Иоанна Кронштадтского — в тот день, когда последовала его кончина. И сегодняшний день особенный, — хотя, может быть, только по-человечески мы так судим, что он особенный, — потому что именно сегодня исполняется столетие его кончины. Когда говорится, что он умер в 1908 году, имеется в виду, что это был 1908 год по старому стилю. По старому стилю сейчас у нас тоже еще 2008 год, а не девятый, ведь не было еще нового года по старому стилю. Поэтому именно в этом году, а не в прошлом исполняется сто лет со дня кончины святаго праведного Иоанна Крнонштадского.

Иоанн Кронштадтский, таким образом, умер в один из последних мирных годов Российской империи. То, что он делал, то, чему он учил — это его завещание для того лихолетья, которое, как он знал и предрекал и говорил это так, чтобы как можно больше людей могли об этом узнать, — должно было наступить. А именно, должно было наступить падение Российской империи. Благочестивые и добрые правители, пусть они и были не во всем правы, — они должны были быть отняты от России, что и произошло, и, как выразился Иоанн Кронштадтский заранее, пришли “правители злые, которые всю Россию залили кровью и слезами”. И которые, конечно же, разорили Церковь Христову, в такой только степени, как они только смогли это сделать. О том, что это будет, если Россия не покается, Иоанн Кронштадтский говорил ясно, и, как мы знаем, Россия тогда не покаялась, и произошло то, что произошло.

И вот сегодня мы живем после этой катастрофы. Сейчас, вроде, настали лучшие времена. Того террора, который был в 20-е—30-е годы и даже до конца советской власти, больше нет. Почему это произошло? Потому что русский народ покаялся? Потому что “сия измена десницы Вышнего”? Трудно сказать, что это так, хотя еще в 1940-е годы не только советские иерархи Московской патриархии, но даже старостильные, по-настоящему православные греческие иерархи говорили, что когда Сталин сменил гнев на милость в отношении Московской патриархии, это была “измена десницы Вышнего”, то есть, действительно, что-то такое великое совершилось.

Но, как мы знаем, тогда это был обман, ничего особенно хорошего не свершилось, а просто прекратились такие зверские гонения, какие были раньше. Так и сейчас тоже трудно сказать, что облегчение, которое все мы получили после падения коммунизма и особенно в отношении религиозной свободы, в том числе и для Истинно-Православной Церкви, — это следствие покаяния российского народа.

Получается, что никакого покаяния у нас нет, потому что, если бы оно было, это означало бы, что действительно происходит какое-то церковное возрождение, что появляется больше верующих, — не больше храмов и всяких попов в телевизоре, — а именно настоящих верующих. Ведь ничего же этого нет, а есть, даже наоборот, какая-то профанация всего этого. Но, тем не менее, получается, что гонения кончились, и наступили более свободные времена. Этот факт отрицать невозможно.

Почему это так бывает? А это бывает потому, что когда Господь еще кого-то наказует, это значит, что Он кого-то любит и считает, что наказаниями можно добиться того, чтобы люди обратились к вере. И мы знаем, что в 1920-е — 30-е годы так и происходило. Те самые люди, которые даже еще во время февральской революции, на соборе 1917-18 годов говорили всякие совершенно несусветные речи относительно демократии, так называемых “церковных свобод” и так далее, которые несли всякую чушь и, прямо сказать, продолжали грешить теми грехами, которые привели Россию к революции, — эти же самые люди, то есть, конечно, не все, а только некоторые из них, спустя относительно небольшое время, через несколько лет, сами стали исповедниками и мучениками и покаялись в том, что они так относились к вере.

Потом нашу страну постигло другое большое наказание — Вторая мировая война. Мы знаем, что и во время этого наказания многие люди также вспомнили о вере и также обратились. А вот теперь, видимо, уже некому обращаться, если бы сейчас какое-то большое наказание постигло нашу страну. Можно думать, скорее, о том (может быть, конечно, я и неправ), что наши дела, в смысле православия, еще хуже теперь, раз даже никакого народного бедствия нам не посылается. Ведь бедствие народное посылается обычно для того, чтобы те, кто не погибнет в этих бедствиях, а отчасти даже и те, кто в них физически погибнет, чтобы они обратились к Богу, обратились ко Христу.

Если сейчас ничего этого в большой степени не посылается, это означает, что Господь видит, что не было бы нашему народу от этого духовной пользы, и, значит, что мы еще на порядок дальше стоим от православия и от спасения, чем это было в 20-е, 30-е, 40-е годы. Это означает, что если мы будем просто жить, как нам живется, — а живется нам так, как и всем нашим современникам, — то естьпросто ничего не делать дополнительного к тому, что мы и так делаем постоянно, то мы будем еще больше подлежать тем наказаниям Божиим, которые сулил св. Иоанн своим современникам, еще в 1900-е годы, особенно в его знаменитых проповедях 1905 года, и к нам, получается, это будет относиться еще больше.

Поэтому надо иметь страх Божий. Надо понимать, что если Господь прямо сейчас нас не наказывает, то это не значит, что с духовной жизнью у нас все в порядке. Конечно, я понимаю, что у нас у всех разные судьбы, и в биографиях некоторых из нас есть всякие весьма тяжелые вещи, но все-таки, в целом, мы пользуемся благоденствием, если можно так сказать, мирного жития, потому что если бы к тому, что есть плохого в жизни каждого из нас, еще добавились какие-то общественные бедствия, то никому бы лучше не стало. Все бы стало еще хуже, даже тем, кому сейчас плохо.

Если сейчас этого не происходит, то, с одной стороны, это хорошо, а, с другой стороны, это должно быть нам напоминанием, чтобы держаться в страхе Божием и чтобы еще с большим вниманием относиться к тому, о чем предупреждал Иоанн Кронштадтский. А относясь с большим вниманием, надо просто больше исполнять то, чему он учил.

А чему же он учил самому главному? Если не пытаться пересказывать это все долго, а сказать очень коротко, потому что он сам тоже мог сказать очень коротко, — то учил он только одному: чтобы нам молиться, чтобы молиться всегда, чтобы совершенно всякую нашу жизненную ситуацию превращать в молитву. И тогда, когда мы специально пришли в Церковь помолиться или дома специально уделили какое-то время тому, чтобы помолиться, — призывать Бога с уверенностью, что Он слышит, и что Он здесь присутствует. И тогда призывать Бога, и в других ситуациях, когда мы должны что-то сделать, когда у нас какие-то обязанности, какие-то проблемы, скорби, или, наоборот, какая-то благодарность Богу за разрешившиеся проблемы или скорби, — во всех этих ситуациях мы тоже должны молиться.

И если мы начинаем так жить, то, действительно, мы начинаем понимать, как всегда можно молиться. И молиться именно с верою, понимая, что все в руках Божиих, промысл Божий действует всюду, и в любых ситуациях, в которых мы оказываемся, промысл Божий. Но, с другой стороны, только промысл Божий и ничто другое, как бы нам ни казалось иначе, только он может все исправить и устроить во благо.

Тогда действительно получается, что вся наша жизнь становится молитвой. Так это получается, если просто читать поучения Иоанна Кронштадтского, и еще легче это понять, даже если ничего не читать из того, что он написал, а просто знать, как он сам жил. Если мы просто будем подражать его жизни в этом, то к тому же и придем.

А как он все время жил? А он жил так, что он какое-то время в течение суток специально уделял только богослужению и молитве и ничему другому, а все другое время суток он уделял различным делам, которые он должен был делать в качестве своего христианского долга, и он старался не делать таких дел, которые не следовали из его христианского долга. А если, по человечеству, ему случалось от этого принципа отступать, то он понимал, что это грех, и немедленно, как только понимал, приносил мысленно Богу покаяние, и делал об этом запись в своем дневнике, поэтому мы и знаем о таких подробностях его жизни.

И вот, получается, что все в его жизни обращалось в молитву: и какие-то проблемы и дела, которые надо было решать, и даже свои грехи он умел обращать в молитву, потому что если мы замечаем за собой грехи и начинаем в них каяться, то это действительно дает нам возможность помолиться, и, может быть, даже более внимательно, чем в какой-то другой ситуации, когда мы, например, благодарим Бога за те или иные благодеяния.

Поэтому просто надо учиться жить с Богом. Учиться и в писаниях Иоанна Кронштадтского,и на его жизненном примере. Причем, учиться на его жизненном примере в каком-то смысле, можно сказать, просто. Потому что его бытовая жизнь описана в его дневнике, причем, он ее описывал для себя, поэтому — совершенно откровенно. Я имею в виду тот дневник, который сейчас публикуется, а писал он его не для публикации, поэтому он и не мог быть никогда раньше опубликован.

И жизнь его в таких же бытовых заботах проходила, как у всех. Конечно, было и другое, но в основном это. И вот как он к ним относился? Как он относился к собственным сиюминутным грехопадениям, как он старался все обратить в молитву — это все нам доступно. И если мы будем это делать, то тогда не надо этого бояться, не надо бояться никаких катастроф, ни общественных, ни личных, а надо понимать, что “ничто нас не отлучит от любви Божией”, как сказал бы вслед за апостолом Иоанн Кронштадтский, если только сами мы себя от нее не отлучим.

Поэтому будем стараться все время быть с Иоанном Кронштадтским и делать так, как делал бы на нашем месте он. И тогда, конечно, мы достигнем Царствия Небесного.

Аминь.