Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем один из трех имеющихся в году праздников в честь Казанской иконы Божией Матери. Пожалуй, именно сегодняшний праздник самый почитаемый из этих трех почитаемых, хотя обретение иконы празднуется не сегодня. А сегодня празднуется чудо, которое связано с этой иконой и с освобождением Москвы от поляков в 1612 году, когда поляки были изгнаны из Кремля, и на этом польская интервенция закончилась. Заодно на этом закончилось и Смутное время, которое продолжалось шесть лет. Шесть лет продолжались только войны, а, по сути, там и раньше было время неспокойное.

И вот такой тяжелый период смуты закончился тем, что помолились люди Богоматери, и ополчение Минина и Пожарского освободило Москву в конечном итоге, соединившись с другими силами — ополчением Ляпунова, которое раньше было разгромлено, но от него что-то оставалось. И, казалось бы, вот такое радостное и очень важное событие сегодня празднуется. Конечно, так оно и есть на самом деле, но есть и другой аспект.

Кто в результате пришел к власти после того, как смута была преодолена? К власти пришли не достойнейшие, а те, кто сидел при любой власти, подчиняясь этой власти. То есть те, кто, действительно, могли что-то сказать и что-то противопоставить, – патриарх Иов, патриарх Гермоген, —до этого момента не дожили. Они и им подобные, а также и явные враги России, взаимоуничтожились. Осталась такая серая середина.

Во главе государства встал очень скоро рукоположенный патриарх Филарет. Фактически он стал царем, хотя в цари поставили его сына, маленького мальчика Михаила Романова, шестнадцати лет. По сути, царем был его отец, который и стал бы царем, если бы он не был насильно пострижен в монашество вследствие светско-церковных интриг – спасибо, что не убили. Но тогда ему пришлось уже идти церковным путем — он стал митрополитом, затем патриархом.

Пока он был жив в качестве патриарха, то он же и был царем фактически. И даже многие дела решались им без того, чтобы пригласить царя хотя бы ради церемониала. А кто такой был Филарет Романов? Чем он занимался? Он был, как бы мы сегодня сказали, последовательным сергианином. Он был рукоположен в епископы ни кем иным, как патриархом Игнатием, который был поставлен при власти поляков вместо законного патриарха Иова и которого потом единогласно посчитали небывшим патриархом, незаконным и которого извергли из сана в 1606 году и окончательно прогнали с кафедры в 1611.

Но этот самый патриарх, когда он был поставлен поляками вместо законного и святого патриарха Иова, прекрасно почитался абсолютно всеми епископами, и его правой рукой был тот самый Филарет Романов, который и был его выдвиженцем. Но когда поляки ушли, он сразу же стал во главе тех епископов, которые приняли новую власть, теперь уже не польскую, а русскую. И потом история стала переписываться – все грехи стали вешать на Бориса Годунова и на поляков, а про Романовых стали говорить, что они всегда были самые лучшие и всегда старались за Россию, и якобы никаких отступников из числа епископата у них не было никогда.

Когда, наконец, эти люди пришли к власти, что они сделали? Сначала они создали очень жесткую изоляцию Московского государства, Московской церкви. Настолько, что в ней перекрещивали не только лютеран и католиков, но даже православных, которых крестили где-нибудь в других государствах. Создавался такой изоляционизм, которого даже в XVI веке не было, и который, конечно, подготовил почву к старообрядчеству в дальнейшем.

С другой стороны, из-за того, что с настоящими византийскими силами уже не было никакого духовного контакта, стал возможен впоследствии Никон с его увлечениями всякими проходимцами. Он, конечно, был увлечен греками, но те греки в большинстве случаев были международные авантюристы. Достаточно сказать, что два восточных патриарха, которые здесь были по его приглашению, на тот момент уже были низложены соборами, то есть уже не были патриархами, хотя здесь действовали как патриархи.

Все это следствие того, что народ победил, выгнал внешнего врага, но отдал свою победу кому попало, не смог ей распорядиться, и сам же вскормил внутреннего врага. Причем, произошли такие события, после которых Россия никогда не оправилась, потому что раскол фактически приговорил русскую церковь к тому, что с ней происходило дальше. Все верующие люди в подавляющем большинстве, в том числе и крестьянство, и монашество, приняли старообрядчество, но вошли в жесткий конфликт с властью, которая этого не принимала.

Их стали просто уничтожать. Кто же там тогда остался, когда со значительным успехом почти всех уничтожили, а кого не уничтожили, тех забили в далекие щели? Конечно, Церковь после этого уже была морально подорвана, если говорить о Церкви в лице ее земных членов, и потом уже ничего не оставалась, как сделать какие-то светские реформы. Поэтому, может быть, Петр ее хоть немного оздоровил,а не ухудшил. Я лично считаю, что петровские реформы, при всей их неканоничности, все-таки служили к исправлению того, что было, потому что было еще хуже.

И вот получилось, что Россия фактически потеряла свое православие – это тоже было итогом тех событий, которые мы сегодня празднуем. Вроде бы, хорошие события – победа над поляками, от которых грозило окатоличивание Руси, — а получили то, что мы в XX веке стали называть сергианством. Вот такая язва Руси получилась. Конечно, это явление возникло раньше, особенно в XVI веке, — в XV еще такого не было, — а в XVII просто завоевало наше государство и нашу государственную Московскую церковь.

Вот поэтому, вспоминая все эти события по случаю таких праздников, надо молиться Богу не только о том, чтобы Он нас избавил от тех зол, которые у нас сейчас, не только о том, чтобы мы сейчас преодолели какие-то очередные трудности, а о том, что если это будет, то чтобы мы могли это использовать на свою пользу, а не во вред. Чтобы, если будет какая-то победа, то чтобы она не обернулась для нас чем-то, может быть, горше поражения.

А для этого надо молиться об одном – чтобы был у нас разум, как поступать по-христиански и как быть христианами. И тогда, даже если в жизни светской у нас победы не будет, а будет поражение, то все равно мы останемся христианами, мы не пропадем — особенно на том свете, что гораздо важнее, чем на этом. А вот если мы это упустим, то тогда никакая победа нам не нужна. Поэтому будем стремиться только к одному и молиться главным образом о том, чтобы нам самим оставаться христианами.

Патриотический наш долг тоже состоит в том, чтобы быть христианами, а все остальное даже не во вторую очередь, а где-то в сотую по отношению к этому нашему долгу. Если мы будем христианами, то мы принесем пользу и другим людям, вокруг нас близко находящимся и вокруг нас далеко находящимся – кому угодно. Если мы христианами не будем, то житейскую пользу, может быть, мы кому-то и принесем, но она будет сопряжена с духовным вредом, который мы принесем окружающим людям.

В целом же, если общество никогда не было христианским – с него один спрос, а если когда-то было, а потом перестало – то тут другой. Ничего хорошего тут для России ждать нельзя.

Аминь.