Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем один из важнейших и в то же время один из не очень понятных праздников православной Церкви – Вход Господень в Иерусалим. В чем здесь состоит праздник? Почему это праздничное событие?

Если говорить о том, что Господь вошел в Иерусалим для того, чтобы потом уже не выходить из него до самых Своих Страданий, то это еще не повод для праздника. Да, это важная дата. Конечно, мы бы ее заметили, богослужение бы ее все равно отметило. Но само по себе это не праздник.

Мы, действительно, видим, что не просто Он вошел в Иерусалим, а появился по паролю, можно сказать, от некоего человека осел, на котором Он въехал в Иерусалим для того, чтобы сбылось пророчество, как сказано у пророка Захарии и у пророка Давида. “Из уст младенец и ссущих (то есть сосущих – грудных младенцев) совершил еси хвалу”. Это о том, как придет Мессия.

Все Его встречают и празднуют, и теперь мы тоже празднуем. Его встречали с ваиями, с мягкими зелеными пальмовыми ветками, и мы встречаем с теми же ваиями, которые только можем найти по-нашему климату — с вербой встречаем. Но мы празднуем то же самое, что и они праздновали. Тогда вопрос: а что же праздновали они?

Они встречали победителя, они праздновали победу над смертью. Но почему эти ветки? Конечно, есть обычай, как сегодня было сказано в синаксаре, встречать победителей соревнований или битв такими вот ветками, когда они приходят в город с победой. Но это обычай римский, а там еврейские дети пели. Здесь важен, прежде всего, другой обычай.

Господь Иисус Христос в Своей крестной смерти объединил все ветхозаветные праздники, какие были. Это не просто пасхальная жертва, не только Пасха Христова. Да, Его Воскресение – это новая Пасха. Но так же это Новый Завет. На Синае даровался Ветхий Завет, был свой праздник Пятидесятницы и жертвоприношения, а теперь это Кровь Завета, пролившаяся на Кресте.

Это также праздник и очищения грехов, День Очищения, потому что это не только Кровь Нового Завета, а Кровь, очищающая грехи народа. Это также праздник Воскресения и воздвижения Храма: Он сказал о Храме Иерусалимском, что эту церковь разрушу и в три дня воздвигну. Но воздвиг Он в три дня Храм Своего Тела, потому что та огромная церковь проображала такой маленький по размеру Храм Его Тела.

На праздник Суда, который вообще-то в сентябре у иудеев был, победители носили ветви – пальмовые и других растений. Сейчас получается, что обычай этой победы на Суде, победы Воскресения перенесся на предпасхальные дни. Что же такое победа над смертью?

Догматическое значение более или менее все здесь присутствующие, пусть даже не очень церковные люди, все равно знают — что Христос Воскрес. Если бы Он был человек просто, то Он бы просто так и остался во гробе. И если бы был пророк, то тоже рассказал много всего хорошего, научил нас, но не воскрес бы. Или, может быть, воскрес, но как Лазарь. Лазарь ведь не сам воскрес, а его воскресил Бог.

А Христос Сам Себя Воскресил как Бог. Это и означает победу над смертью. Может быть, здесь нет и ничего удивительного, кроме того, что Бог победил смерть – это естественно, что Он сильней. Но удивительно здесь то, что Он был совершенным человеком, во всей своей полноте, который полностью испытал все предсмертные и смертные страдания.

Хорошо, мы это знаем. А важнее всего иметь ответ на вопрос: как это относится лично ко мне? Вот я побеждаю смерть или нет? Конечно, совершенно очевидно, что просто факт того, что Христос победил смерть и воскрес, если я там где-то живу, и я — это не Он, это никак не подтверждает тот факт, что я победил смерть.

Я не просто умру, и при воскрешении, которое будет для всех, я могу и не наследовать Царства Небесного. А для христиан, которые соединились со Христом в одно Тело, совершенно другая ситуация. А соединились они через причастие.

Здесь получается, что мы не боимся смерти. Еще до того, как мы физически умираем, мы переносимся туда, где находятся и наши усопшие, и все святые, и лучше сказать, где пребывает на Небесах Господь наш Иисус Христос – выражаясь апостольским выражением, “где жизнь наша сокрыта со Христом в Боге”.

Если мы начинаем жить со Христом, то мы уже сейчас и здесь — к этому абсолютно каждый христианин призван – начинаем жить по ту сторону. Поэтому нам либо как святым умирать не страшно, потому что мы уже давно находились за пределом, или, если страшно, то лишь в том отношении, как другой святой сказал, “одно Суд Божий, другое суд человеческий” — возможно, я здесь согрешил и не понимаю, но и в этом случае уповаю на милость Божию.

В любом случае – это преодоление страха смерти. Потому что мы не боимся встречи со Христом, а, наоборот, ее хотим, и она все время с нами происходит, если мы действительно христиане, если мы причащаемся и молимся. Христос находится внутри нас и побеждает смерть. Вот, казалось бы, какая хорошая картина, а почему мы ее не видим зачастую? Почему бывает иначе? Потому что мы не хотим умирать.

Для того, чтобы жить со Христом, не бояться смерти и участвовать в Его победе над смертью, нужно, чтобы на нас сбывались слова апостола Павла: “Мы, которые во Христа крестились – в смерть Его крестились”. А мы не хотим креститься в смерть, не хотим вечной жизни со Христом. Мы хотим вечной жизни такой, какая у нас, во-первых, без Христа, во-вторых, если разобраться, в отвержении Христа. Мы хотим, чтобы продолжалась жизнь в наших повседневных удовольствиях или, если не в удовольствиях, то в том, к чему мы привыкли.

То есть у нас привязанность к миру. Для того, чтобы ожить во Христе, причем, еще до того, как мы умерли физически, надо умереть для мира. А если мы хотим жить для мира и не умираем для мира, то, конечно, тогда мы не живем со Христом. Тогда для нас смерть страшна, потому что это разлучение с тем, к чему мы привыкли, и обещание того, чего мы не хотим, тем более, что там, действительно, может быть плохо. Тогда, действительно, страшно.

Если мы хотим здесь получать всякое удовольствие и жить здесь, и здесь наши основные интересы, то победа Христа над смертью не может быть нами усвоена. А если мы будем стремиться именно ко Христу и просить, чтобы любовь Божия отрешила нас от мира, чтобы меньше было этого мирского пристрастия в нашей жизни, тогда, конечно, будет преодолеваться страх перед смертью.

Не потому что у нас будет меняться отношение к смерти, а потому что она сама по себе объективно будет для нас значить другое – она будет для нас означать ту самую жизнь, которую мы отчасти вкусили уже здесь, а хотели бы в полноте.

Аминь.