Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня в Евангелии мы наконец закончили длинное чтение о Страшном Суде, которое начали вчера, и которое вообще-то приурочено к этому дню, потому что наша литургия до сих пор сохранила представление, которое разделялось святыми отцами, что во вторник Страстной седмицы будет Второе Пришествие. Почему во вторник? – Потому что это представление заключается в том, что Второе Пришествие будет в день Пасхи, а Пасха, согласно древнему христианскому календарю, была всегда во вторник.

Единственное, что долго сохранялось и сохранилось до сих пор в богослужении, это что чтения о Страшном Суде приурочены ко вторнику. Те чтения, которые были у нас сегодня, в основном были связаны с некоторыми притчами, которые образуют целый цикл. Из него любой человек может понять, в чем будет состоять Суд, в чем его критерий. Никакой человек не может понять настолько, чтобы самому кого-то судить, потому что чтобы судить кого-то, надо этого кого-то знать, а знать никого другого мы не можем, а вот чтобы судить себя – это очень помогает. И если очень постараемся, то себя мы узнать можем, хотя обычно тоже не знаем и поэтому просим в молитве: Даруй ми зрети моя прегрешения.

Но сегодняшнее объяснение устроено так, что очень важно не перестать его слушать, когда решил, что что-то понимаешь, услышал знакомые слова. Последняя притча там о Суде, когда праведники идут в одну сторону, грешники — в другую сторону, и они отличаются друг от друга тем, что одни делали хорошие дела своим ближним, а другие, наоборот, не делали. И через это «делали или не делали» они это делали или не делали Самому Богу.

Это многие помнят, часто цитируют и понимают так, что Бог от нас требует только добрые дела. Это не так. Потому что добрые дела, конечно, требуются, но сводить к этому все христианство – это значит выбросить все христианство. Потому что при всяком христианстве, при любой религии и вообще без религии – мы прекрасно знаем это по нашим знакомым-атеистам – есть люди, которые стараются делать добрые дела.

С другой стороны, совершенно понятно, что эта притча стоит в ряду прочих, которые говорятся вовсе не для того, чтоб какой-нибудь умный современный человек их выбросил, а оставил только то, что ему близко и понятно. Там ведь еще говорятся другие вещи, например, о милостыне. Вот притча о девах содержит в себе разное, но в частности содержит в себе про милостыню, то есть примерно то же самое, что мы слышали о Суде.

Но там есть и другое: во-первых, о необходимости исполнять свои обязанности, у кого какие. Вот домовладелец отлучается, оставляет раба за всем наблюдать и все делать, и если он будет пользоваться отсутствием контроля и заниматься неподобающим времяпрепровождением, то все с ним будет плохо. Надо избегать всего неподобающего и исполнять свои обязанности. Но это тоже современному человеку понятно, и понятно без христианства. Поэтому тоже есть соблазн перестать слушать, что ж там дальше.

Но если не переставать слушать, то следующее, что мы услышим – это то, что к своим обязанностям надо подходить творчески. Это я приблизительно передаю смысл притчи о талантах. То есть надо правильно понять, чего от меня хотят. Тот человек, который отдавал свои таланты подержать, он не давал никаких инструкций. Понятно, что их нельзя было выбросить – их надо было отдать, потому что потом он спросит. Это условие было всем понятно. Но вот то, что можно было подойти к делу творчески и отдать их в оборот – это уже не всем было понятно, как явствует из притчи. Хотя тот человек, который попал в ад, ни в чем не виноват, он даже не задержал возвращения того, что ему было дано, а вернул сразу по первому требованию. Все сохранил, причем приложил для этого усилие, потому что хранить так, чтобы не украли – это требует усилия, ответственности и так далее. Его хотя бы за это, но менее, чем других, рассуждая житейски, можно было бы поблагодарить. Но здесь уже возникает какое-то нарушение логики, что-то уже не то.

А если еще вдуматься в эту притчу, то с кем Себя сравнивает Бог? Он Себя сравнивает с каким-то бандитом. Мало того, что ростовщичество совершенно не одобряется в Библии, а в отношении к своему народу просто запрещено. И вот Он о Себе говорит, что Он жесток, что жнет, где не сеял, собирает, где не расточал, готов присваивать Себе чужое.

То есть Бог Себя сравнивает не только с хорошими людьми, но и с плохими, потому что сравнение с какими бы то ни было людьми, конечно, не может исчерпать никаких свойств Бога. Поэтому используются вещи противоположные. Он Себя сравнивает и с хорошими, и с плохими.

И вот здесь уже начинается такое, чего гуманизм не приемлет: от нас требуется исполнение воли Божией, которую мы должны угадывать, которая не эксплицитна, которую никто так вот нам не разжевывает, а мы должны понимать. Она может быть вопреки тому, что при поверхностном понимании может нами восприниматься, потому что нам кажется, что Бог «за все хорошее и против всего плохого». То есть то, что нам нравится – это Бог, а что не нравится – не Бог. Нам кажется, что вот так должно быть. А получается, что совсем не так, потому что то, что нам не нравится, – тоже Бог.

Вот в этой притче так, потому что когда Бог говорит о Себе, что Он не хороший, что Он не благой, а наоборот злой – и не в том смысле, что суров, но справедлив, а именно, что Он совершенно несправедлив, — то тогда мы должны понимать, конечно, что нельзя запереть Бога в клетке нашего сознания, и что мы не поймем Бога без Самого Бога. Это действительно нам недоступно. Эта притча, если немного вдуматься, то она вот так абсурдом все ломает.

Но как же тогда понять волю Бога, если Он о ней не говорит? А вот это важнейшая мысль сегодняшнего цикла притч, которая несколько раз звучит даже в том виде, в котором мы прочитали. А есть еще так называемый неканонический, но очень важный вид этих притч, где это звучит еще яснее. И это все охватывается специальным термином – «бодрствование».

В притчах, которые мы читали, призываются бодрствовать все, причем это в притче о девах, где мудрые вроде бы спали. Но дело в том, что есть другой вариант этой притчи, который в песнопении сегодняшнего дня сохранился, но и не только сегодняшнего дня, а много других церковных песнопений, и много аскетических поучений, которые это сохраняют и тоже восходят к той же среде, из которой взяты эти притчи, — где мудрые отличались от юродивых тем, что они не спали. В Евангелии, которое мы читали, спали все, но в других вариантах некоторые спали, а некоторые нет. Может быть, даже это исконный вариант притч, потому что стих, который продолжает эту притчу в нашем дошедшем варианте Евангелия от Матфея, делает вывод, что надо бодрствовать.

Наконец, еще вспоминается владыка дома, который если бы знал, в какую стражу – то есть, в какое время ночи – придет вор, то он бы в это время бодрствовал. Но так как он не знает, и мы, подобно ему, тоже не знаем, то бодрствовать нужно просто всегда. Не в том смысле, что никогда нельзя спать, что физиологически невозможно, хотя аскетически, может быть, кто-то приближается к этому, но в том смысле, что надо быть на страже. Надо смотреть, надо не расслабляться – вот тогда можно понять волю Божию.

Это вот важнейшее аскетическое требование, которое непонятно современным людям, которые подходят ко всему с точки зрения житейской и с точки зрения полезности для человеческого общежития. Надо бодрствовать и ждать, понимая, что плохое и  что хорошее, чтобы отсекать плохое и не допускать вора внутрь храмины, и чтобы стремиться понимать Бога и волю Божию. А это понимают только верующие люди, потому что верующие люди стали верующими — если они, действительно, стали ими сами, а не просто пришли куда-то за компанию, соблюдая какие-то обряды, — потому что у них есть какой-то внутренний диалог с Богом. И вот это самое важное.

Я специально говорю, что это не монолог, а диалог, хотя современные люди любят посмеяться, что когда у тебя монолог с Богом, то это молитва, а когда диалог – это шизофрения. Да, при шизофрении такое бывает тоже, но при разных болезнях бывают вещи, совпадающие в чем-то и со здоровьем. Внешнего критерия здесь просто не может быть, потому что для Бога не может быть никакого внешнего критерия – Бог Сам Себя удостоверяет.

Как нам самим трудно и невозможно доказать, что «я» существую, но для меня это достоверность, которая не нуждается в доказательствах, вот так же и бытие Божие. Оно недоказуемо, но оно само себя удостоверяет, и не только бытие Божие, а и то, что Бог к нам обращается, и ради этого мы должны бодрствовать.

Поэтому главная заповедь, к которой сводятся все сегодняшние прочитанные притчи и не прочитанные тоже – надо бодрствовать и надо все время обращаться к Богу, а если мы Его теряем из вида, что, к сожалению, часто происходит, то надо опять начинать искать, подобно тому, как это описано в Песни Песней Ветхого Завета – конечно же, там об этом. Надо избегать того, что мешает нам Его найти, а дальше мы будем понимать, в чем воля Божия в таких нетривиальных случаях, на которые намекает притча о талантах, и нам будет легче исполнять вещи более простые — вроде того, как в той или иной степени любить или, по крайней мере, делать добрые дела ближнему.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)