Все праздники Богородицы учат нас устранению от мира. Богородицы не коснулась мирская скверна. Мы не должны увлекаться радостями мира, чтобы не подвергнуться печали при последующих скорбях и не впасть в отчаяние.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Все праздники Богородицы учат нас одному и тому же — устранению от мира. Потому что именно в этом состояла земная жизнь Богородицы, и в этом же, тем более, состояло Ее успение. И если вся жизнь Богородицы была для нас образцом устранения от мира, то тем более таковым является успение. Во время успения Апостолы, собравшиеся от всех концов земли, провожали тело Богородицы из Сионской горницы, где Она умерла, в Гефсиманию, где Ее погребли. И в это время они шли так же, как стан израильский в пустыне шел вслед за Ковчегом Божиим. И подобно тому, как однажды нечестивые люди прикоснулись к Ковчегу Божиему и были поражены Богом, так и во время перемещения ковчега с телом Божией Матери из Сиона в Гефсиманию некий иудей попытался опрокинуть гроб и был тут же поражен Богом. И поэтому в церковном песнопении говорится: “Яко одушевленному Божию Кивоту (под одушевленным Кивотом тут подразумевается Богородица, в отличие от ветхозаветного деревянного Ковчега Завета) да никакоже коснется рука скверных”. И вот, подобно этому жизнь Богоматери оказывается жизнью этого самого Кивота, которому не может прикоснуться ничто скверное, а, точнее сказать, не только ничто скверное, а вообще ничто земное. И еще яснее говорит об этом Апостол Павел, говоря, что “жизнь наша сокрыта со Христом в Боге”.

И вот, образ Божией Матери, которая даже в мертвом Своем теле была неприкосновенна для тех, кто не был с Нею един в Теле Христовом, в Теле Ее Сына, показывает нам, как мы должны вести свою христианскую жизнь. Мы должны, пребывая в теле, жить так, как если бы мы были вне тела. А точнее, говоря, мы должны, живя в мире, жить так, как если бы мы были вне мира, не принадлежа миру. И поэтому каждое жизненное обстоятельство напоминает нам об этом, а каждый церковный праздник нас объясняет, как это делать, и учит нас только одному — только устранению от мира.

Когда в мире у нас начинаются скорби, то мы и сами радуемся любой возможности отстраниться от мира, но тогда это уже плохо у нас получается. Почему? — Потому что надо устраняться именно от мира, а не от мирских скорбей. Если устраняться от мира — то тогда уж сразу и от его скорбей, и от радостей. Потому что радости мирские подстерегают нас еще коварнее, чем всевозможные скорби. Если мы увлекаемся радостями, хотим радоваться, то тогда мы увлекаемся миром и обязательно будем скорбеть. Бесы, со своей стороны, устраивают так, чтобы мы увлекались радостями, чтобы потом нас ввергнуть в печаль, привязав к миру (а за радостями в миру всегда следует печаль), а в этой печали мы впали бы в отчаяние, отпали от Бога и лишились бы жизни вечной, впав если не в телесное, то, во всяком случае, в душевное самоубийство. Подобно этому Господь от нас хочет другого — чтобы мы устранялись от мира сами: не привязывались к мирским радостям, чтобы бесы не смогли ничего нам сделать через воздействие мирских скорбей и печалей.

Поэтому скорбь Апостолов о Божией Матери была образцом преодоления такой вот мирской скорби. Скорбь у них действительно была, но они ее преодолели, вместе с Божией Матерью устранившись из этого мира — духовно, потому что телесно они в момент успения все оставались еще в миру. Подобно этому, будем и мы подражать Апостолам, “ум на небеса преложше”. И Господь да подаст нам тогда избежать в этом мире самоубийства духовного и наследовать жизнь вечную. Аминь.