Крест услаждает для нас пост. Три вида жизненных крестов — добровольный, невольный ради явления праведности и посланный за грехи. Как относиться к ниспосылаемым нам скорбям: не надо пытаться их избежать своими силами и ждать, когда же они наконец пройдут. Надо стараться полнее усвоить урок от скорбей, и чем полнее мы его усвоим, тем быстрее пройдут скорби. Скорби посылаются всегда для нашего исправления, человеколюбием Божиим. Желание жить без скорбей — желание скотское.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Позади уже у нас три седмицы Великого поста; всего их в Великом посту семь, и наступает четвертая, которая находится в середине поста, и в середине поста нам предлагается для поклонения Крест. Поэтому сегодняшнее богослужение было посвящено Кресту, и, начиная с сегодняшнего дня, в течение следующей недели Крест находится во всех храмах на аналое посредине, чтобы все могли ему поклониться. И Крест сравнивается и с деревом, под котором путники после долгого и трудного пути находят некую прохладу, а также и с тем древом, которое Моисей во время сорокалетнего шествия народа израильского через пустыню вложил в горький источник, после чего его воды сделались сладкими. Подобно этому взирание на Крест услаждает для нас постное время, которое должно быть для нас горьким по причине всяких ограничений, которые мы на себя накладываем, не столько телесных, сколько душевных. Все это так.

Но конечно, мы любим вспоминать понятие креста в широком смысле, применительно к себе, что мы должны нести свой крест. К этому действительно есть основания в Новом Завете, потому что Господь говорит: “кто хочет по Мне идти, да возьмет крест свой”. Что это значит? — Что у каждого свой крест. Конечно, крест это прежде всего то, что мы берем на себя добровольно, то, что мы берем на себя, чтобы понести некоторые тяготы, — а не то, что на нас сваливается за наши грехи. Потому что одно дело то, что мы берем на себя добровольно; другое дело — то, что мы, может быть, берем на себя не добровольно, но, подобно Иову, получаем для того, чтобы еще больше просияла наша праведность, а не потому, что мы согрешили; а третье, наиболее для нас близкое, которое не равно ни первому, ни второму, — это когда мы терпим всякие скорби за наши грехи. Называть их крестом в строгом смысле слова нельзя, потому что крест совсем не за грехи был принят Господом, потому что Господь грехов не совершал. Но в широком смысле можно и их назвать крестом, потому что крест Господень служил ко очищению грехов всех людей, и те скорби, которые нам посылаются ко очищению лично наших грехов, если мы принимаем их по-христиански, делают нас причастными и Кресту Христову. Поэтому можно сказать и так.

Как же нам относится к тем скорбям, которые нам посылаются? Прежде всего, не надо от них своими силами устраняться, по двум причинам. Во-первых, это вредно, потому что скорби посылаются для нашей пользы, и пытаться их своими силами избежать — значит, пытаться избежать какого-то неприятного лекарства или неприятной операции, которая, однако, нужна больному для спасения его жизни. И потому, не испытав сейчас чего-то действительно неприятного, больной потом просто умрет или будет испытывать гораздо большие муки, и ему придется переносить гораздо худшие операции. А во-вторых, потому, что это нам, скорее всего, не очень-то и удастся, а если в какой-то степени и удастся, то этим мы только принесем себе дополнительный вред. И когда мы получаем какие-то скорби, то никогда не надо ожидать, когда же они наконец пройдут, и “вот тогда мы заживем”. Это подобно тому, как некоторые люди сидят в тюрьме и ждут свободы; но когда они выходят на свободу, они начинают пить, хулиганить и буянить и снова попадают в тюрьму; поэтому желание свободы —оно для них как бы даже и не очень разумно; может быть, в тюрьме им быть и лучше. Вот, подобно этому и наше желание, чтобы скорее кончились какие-то скорби, которые на нас напали. Потому что либо за этими скорбями последуют какие-то другие, которые будут, может быть, нами переживаться еще более остро, независимо от того, будут ли они на самом деле более сильным или нет; либо у нас не будет никаких скорбей, — но тут надо вспомнить, как мы себя ведем, когда у нас все хорошо: как мы Бога вспоминаем, как мы молимся, как мы проводим время в душеполезных занятиях, — и тогда решить, нужна нам бесскорбная жизнь или нет, и не напоминаем ли мы сами себе тех людей, которые, выйдя ненадолго на свободу, тут же напьются, нахулиганят или украдут что-нибудь. Тюрьма для них — самое лучше место, хотя она, конечно, может быть, не идеальна во многих отношениях для спасения души.

Поэтому если мы видим, что на нас находит какая-то скорбь, мы менее всего должны стремиться к тому, чтобы она прошла. Совершенно нет. Надо стремиться к тому, чтобы всякий урок, который Господь нам преподносит, в том чисел через скорби, был как можно полнее нами усвоен. А заодно можно сказать, что скорби проходят тем быстрее и тем полнее, чем лучше усваивается нами тот урок, который Господь нам преподносит этими скорбями. Потому что если мы скорее будем усваивать уроки, т.е. определенным образом исправлять свое житие, т.е. избавляться от тех грехов, на которые нам указывают именно эти скорби (не от всех вообще наших грехов, а вот именно от этих конкретных, которые сейчас для нас стали главными), тем скорее эти скорби закончатся за их ненадобностью, потому что урок усвоен. Это вот действительно способ достигнуть окончания скорбей.

Правда, после того, как мы исправимся в чем-то одном, нам будут нужны следующие скорби, чтобы исправляться еще в чем-то следующем. Но в этом и состоит наша христианская жизнь. Мы ведь и хотели этого — спастись, очиститься от грехов; мы молимся каждый день в молитве Ефрема Сирина: “Боже, очисти мя, грешнаго!” Мы же не говорим: “Боже, погладь меня, грешнаго, по головке”, — а именно “очисти”. А очищение может быть процессом неприятным. По крайней мере, мы просим, чтобы был результат, чтобы результатом была чистота, — а уж каким образом это будет сделано, мы в это не вникаем, это, в общем-то, не наше дело, а дело Божие. Поэтому не будем бояться никаких скорбей, потому что все они посылаются человеколюбием Божиим, и все они посылаются исключительно для того, чтобы помочь нам сделать то, что мы просто по своей воле, к сожалению, сделать не можем или не хотим, — чтобы нам как-то исправиться.

Все это очень хорошо и понятно. А когда нам вдруг все это становится непонятным, надо ловить себя на том, что мы просто хотим жить вечно вот этой жизнью в этом мире, что мы так настроены, будто бы мы никогда не умрем, и у нас всегда будут эти жизненные удовольствия, при временном лишении которых мы опять будем их добиваться, и что в этом мы и полагаем свои основные жизненные интересы. Но так живут только скоты, которых готовят на убой: им дают пастись на травке, а потом в конце концов забивают на мясо. Вот они, да, думают, что так вот они и будут все время пастись на травке. Но если у нас есть какой-то разум, мы не должны так жить, не должны уподобляться этой самой скотине, которую потом забьют бесы, а мы должны жить по-христиански и тогда добровольно умереть, участвуя в смерти Христа. Аминь.