Притча о званых на пир читается ради свв. праотцев. Некоторые праотцы по плоти не принадлежали к Израилю, и не все израильтяне по плоти оказались в числе праотцев; здесь важно прежде всего не плотское родство. Не все, кто формально принадлежит к Церкви, являются избранными. Иногда кажется, что мы все делаем правильно, но на самом деле у нас интересы в другом месте; это определяется по тому, что мы обижаемся. Разные ситуации, где выявляется наша обида и ее причины. Когда и как можно вмешиваться в разные дела и жизнь других людей. Христианин от нехристианина отличается не безгрешностью, а тем, что он кается в грехах и старается исправиться.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали в Евангелии в очередной раз притчу о том, как некий человек позвал к себе на пир разных людей, но все приглашенные отказались под разными предлогами, и тогда он решил звать на пир кого попало и позвал всяких неимущих и увечных, и когда все они пришли, господин сказал: “Много званных, мало же избранных”. И сегодня эта притча читается потому, что она отнесена Церковью к Неделе Святых праотец, т.е. к тем святым, память которых сегодня празднуется. Таково совокупное название всех святых Ветхого Завета, всех, кто был до Христа. В следующее воскресенье будет Неделя Святых отец, тоже святых Ветхого Завета, от которых произошел Христос.

И вот, не надо думать, что важно только родство со Христом по плоти. Потому что, конечно, мы справедливо говорим, слушая притчу из сегодняшнего Евангелия, что она относится к отвержению народа иудейского и к призванию язычников, которые стали избранными, будучи раньше отверженными народами. Это правильно, но это не единственный смысл этой притчи. И сегодня она читается совсем не ради этого смысла, а ради другого. Потому что и Ветхом Завете, который был обращен к ветхому Израилю, тоже, однако, были люди, которые к Израилю не принадлежали, но которые в него вошли, которые тоже оказались среди праотцев, в частности, например, праведный Иов. Но можно взять пример и других святых — Руфь, от которой произошел Давид и потом Мессия, тоже была из другого народа и, как и многие другие люди, о чем было постановлено в Законе Моисеевом, которые хотят получить обетование, данное Израилю, могут придти и жить по Закону. Это то, что было открыто всегда и для всех.

Но есть и другая сторона того же самого — не все являются праотцами, не все являются членами народа Божия из тех, кто на земле принадлежал к Ветхому Израилю. Потому что мы знаем, что очень многие из иудеев были отвержены, и сегодня мы подробно читали об этом в слове святого Григория Паламы. И святой Григорий привлекал наше внимание к среде этих иудеев не только для того, чтобы мы лучше понимали историю ветхозаветного Израиля, а для того, чтобы мы лучше понимали свое нынешнее положение. Потому что точно так же, как в ветхом Израиле оказывались те, кто принадлежал к нему по плоти, но не принадлежал по жизни, т.е. вел жизнь, не соответствующую Закону Моисееву, так же и в Новом Израиле, которым являются христиане, есть очень много людей, которые к нему не принадлежат на самом деле, хотя и принадлежат внешне. И не надо думать, что здесь речь может идти только о тех, кто находится во всяких еретических церквах, именующих себя христианскими, экуменических и других. Потому что они, конечно, именуют себя христианами и сами обманываются, но по сути дела они к Новому Израилю не принадлежат, потому что еретические сообщества не являются народом Нового Израиля. Новый Израиль — это именно члены истинной Церкви. К сожалению, среди них, т.е. среди тех, кто по плоти живет жизнью христианина и члена истинной Церкви, не все оказываются таковыми на самом деле. Поэтому Христос и говорит о жизни по Новому Завету: “Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи! — внидет в Царствие Небесное”. Это мы все, конечно, знаем. И конечно, мы это все должны относить прежде всего к себе. Потому что мы находимся в истинной Церкви, мы принадлежим к числу званых; если бы мы не принадлежали к числу званых, то мы бы и не могли стать избранными, потому что избранные избираются из числа званых. Но нет никакого смысла принадлежать к числу званых, а потом быть отверженными и не попасть в число избранных. Как раз вот это навлекает очень большое осуждение. Потому что неизвестно, как Господь поступит с теми, кого Он не звал, и это нас даже не касается; но мы знаем точно, что те, кого Он позвал, но кто не попал в число избранных, будут осуждены и окажутся во тьме кромешной, как говорится в другом варианте той же самой евангельской притчи. И поэтому нам надо думать о том, как нам не попасть под такое осуждение. Т.е. мы оказались зваными; это необходимо, это очень важно, это хорошо. Но это промежуточная цель, а главная наша цель совершенно не в этом, а в том, чтобы оказаться в числе избранных. Т.е. мы должны, принадлежа внешним образом Новому Израилю, жить в соответствии с Евангелием, т.е. с законом Нового Израиля, т.е. жить по-христиански.

Что это такое? В общих чертах мы это себе как-то представляем, потому что мы знаем заповеди, мы знаем, что нужно ходить в церковь, что надо молиться, каяться, и все это понятно. Но вот иногда мы чувствуем, что вроде бы мы это все делаем, а на самом деле мы ничего не делаем. Если мы вообще не считаем нужным это делать, то тут и говорить не о чем, — это просто совершенно откровенный вызов, когда мы просто не хотим исполнять Божии заповеди. Такие люди действительно бывают, они приходят в церковь, скажем, креститься или исповедаться, а жить христианской жизнью и для этого ходить в церковь они не хотят, потому что хотя они вроде как и верят, что в Церкви истина, но верят не всему. Конечно, такое избирательное отношение к вере это полное надругательство над Богом, но “Бог поругаем не бывает”, и потому это, конечно, совершенно очевидно гибельная позиция. Хотя часто люди стоят на ней временно, а потом каются и становятся церковными; поэтому и таких людей тоже не надо осуждать. Но предположим, мы эту позицию не разделяем, мы знаем, что все надо делать по-церковному; но иногда мы чувствуем, что все-таки мы на самом деле этого не делаем, хотя внешним образом мы и молимся, и в церковь ходим, и стараемся просить прощения. А надо думать еще и так, что хорошо, если мы хотя бы иногда это чувствуем. А чаще всего мы этого и не чувствуем, и не замечаем, и нам кажется, что мы все делаем по-церковному.

И вот, есть некоторые критерии, которые позволяют нам это заметить. И одним из них является то, как мы реагируем на всякие искушение. Святые отцы говорят, что это и есть самый главный критерий. Поэтому великое благо, что мы находимся в общежитии с людьми, и есть люди возле нас, которые могут нас искушать и показывать нам, с чем нам в самих себе надо бороться. Потому что если бы этих людей не было, а мы бы имели те же самые страсти, у нас возникала бы иллюзия, что мы уже достигли бесстрастия. И как же нам на это указывают другие люди? Конечно, многообразно и через многочисленные искушения. Но обычно первоначальная наша реакция на искушение, когда эта реакция бывает неправильной, заключается в обиде. А обида нас дальше толкает на зависть, на гнев, на то, чтобы не любить обидевшего нас человека, строить ему какие-то козни или радоваться его несчастьям. Но первоначально возникает именно обида. Конечно, если у нас возникает чувство обиды по отношению к кому бы то ни было, как бы этот человек ни погрешал, в том числе и в отношении к нам лично, это уже показывает, что у нас интересы совершенно не там. Потому что человека, у которого интересы в Боге, который молится, его просто невозможно обидеть. Потому что непонятно, на что обижаться. Но мы часто обижаемся и готовы в этом признаться, а еще чаще мы не любим себе в этом признаваться, и это тем больше, чем мы благочестивее. Мы думаем: нет, я не обижаюсь, а просто вот я не могу то-то и то-то, я не могу так, а могу только как-то иначе и т.д. Это, конечно, все пустые отговорки. Потому что если, скажем, у нас возникает систематическое недоброжелательство в отношении какого-то человека (я уж не говорю о какой-то дурной деятельности), то ясно, что мы обижаемся, и это показывает нам, что интересы у нас совершенно не там, и надо прежде всего думать, как нам каяться, и почему наши интересы так далеко отошли.

А кроме этого, часто обиду нашу показывает нам и то, что мы что-то предварительно сделали, или по отношению к человеку, который нас обидел, или по отношению к какому-то обществу или деятельности, но нас там не приняли; обида возникла в результате того, что среда, в которую мы пытались вступить, имела какие-то другие требования, и потому нас выталкивает; конечно, нам это обидно. Потому что когда мы, может быть, думаем, что мы живем интересами божественными, а на самом деле мы живем исключительно интересами к своей собственной личности и стремлением самоутвердиться, — и тогда нам начинает казаться, что мы всюду нужны. Если нас что-то интересует, то нам начинает казаться, что мы в этом разбираемся, и нам хочется придти туда и что-нибудь сказать из того, что мы знаем. Или это может быть связано не с какой-то работой, а с жизнью какого-то человека: мы видим, как он живет, и нам хочется что-то ему рассказать, о чем-то проповедовать. А нам это хочется потому, что мы думаем, будто у нас есть об этом некое представление, и оно правильно, а у того человека представление неправильное или его нет. Может быть, это действительно так, и мы пытаемся ему что-то подсказать, как-то ему помочь, но получаем от него отпор, и нам становится обидно. Мы тогда говорим, что как нехорошо, какой он неблагодарный… Или может быть, мы ему помогаем материально, и он принимает от нас помощь, но когда мы дальше начинаем учить его, как жить, и он посылает нас подальше, нам становится обидно. Это, кстати, часто касается воспитания детей. А почему нам становится обидно? Потому что нам кажется, что мы знаем, как правильно — не только для себя, но и для этого человека или для того или иного дела. Но на самом деле, конечно, мы можем знать, как что-то правильно, или посоветовать кому-то что-то в одном-единственном случае — если Господь нас ставит в такую ситуацию.

И недаром у святых отцов, в частности, у святых Варсануфия и Иоанна в наставлениях о духовной жизни, которые в нашем храме предлагаются для всех желающих, есть целая теория о том, когда и как можно кому-то что-то советовать, когда и как можно кому-то отвечать на вопросы, а когда нельзя отвечать, даже если спрашивают, и наоборот — когда нужно, даже если не просят. Есть воля Божия, она сформулирована в виде заповедей, и эти заповеди распространяются на то, в какие вопросы, когда и как мы можем вмешиваться, будь то какие-то общественные дела или личная жизнь каких-то людей, в том числе и наших близких. И если мы эти правила нарушаем, то мы можем нисколько не сомневаться, что среда даст нам отпор. И также мы можем нисколько не сомневаться, что если, получив отпор, мы сразу же не поймем, в чем дело, не смиримся и не исправимся, а будем считать, что мы этот отпор получили незаслуженно, тогда, конечно, будет обида, и будут возникать всякие нездоровые реакции.

Но надо сказать, что поначалу это совершенно неизбежно для человека. Мы учимся только благодаря опыту. К сожалению, другого опыта нам не дано, кроме опыта проб и ошибок, причем ошибок наших личных. И такого рода ошибки, которые возникают от нашего поставления самих себя в неправильные отношения с людьми, они совершенно неизбежны, как в отношениях с людьми, так и в делах. Поэтому надо уметь просто из всего этого делать выводы, потому что именно в таких повседневных проявлениях, и на работе, и дома, и при каком-то случайном общении с людьми, как раз и проявляется наша христианская жизнь. Потому что то, что мы приходим в Церковь — это хорошо и необходимо для христианина, но это не есть христианская жизнь. Показателем христианской жизни является не то, что мы приходим в церковь и даже, может быть, исполняем все то, что положено христианину исполнять в церкви, а то, что мы выносим из церкви, какими мы оказываемся там, на улице, когда закончилось богослужение, оказываемся ли мы христианами.

И вот, если мы оказываемся не христианами, то это не повод отчаиваться, но это повод сделать выводы, это повод, чтобы учиться, чтобы каяться и исправляться. И тогда мы все-таки будем на христианском пути, потому что христианин на земле это не есть человек безгрешный, это человек именно грешащий, т.е. живущий не по-христиански, но от всякого другого живущего не по-христиански он отличается тем, что хочет жить по-христиански, а значит, старается замечать свои уклонения от христианской жизни, старается каяться и исправляться. Но для того, чтобы это делать, надо прежде всего помнить, что надо стараться замечать именно свои уклонения от христианской жизни. Надо понимать, что любой случай общения с абсолютно любым человеком, любым сообществом, на любой работе, в любом коллективе, в любой семье для нас как христиан значит только одно: это некоторый тренажерный зал, для того чтобы нам исправлять свою душу, чтобы выявлялись наши грехи, чтобы дальше мы могли их исправлять. У нас не может быть в отношении к миру, в отношении к людям, в отношении к каким бы то ни было сообществам, какой бы то ни было работе, даже работе в церкви, — не может быть никаких иллюзий насчет того, что в этом наше призвание. Это все дела технические, сами по себе они вообще никакого значения не имеют. Значение имеет только то, как мы воспитаем, занимаясь ими, свою душу. Поэтому, в принципе, что человек на огороде работает, что в семье, — это все только рукоделие, в результате которого человек выращивает свою собственную душу. Вот это мы должны помнить. Тогда мы будем жить все-таки по-христиански, и тогда мы окажемся не только зваными, но и избранными, и тогда избранные из ветхозаветного Израиля, которых мы называем праотцами и память которых мы сегодня совершаем, будут и нашими праотцами, а не только праотцами Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.