После революции толпа в сговоре с властью временного правительства сбросила тех архипастырей, которые занимали столичные кафедры – Московскую и Петроградскую; затем в Петрограде избрали митрополита Вениамина, который служил бедным; митрополит Вениамин оказался во главе осужденного по делу о церковных ценностях духовенства; решение суда было предвзятым: большую группу подсудимых во главе с митрополитом приговорили к расстрелу; митрополит Вениамин с самого начала процесса не сомневался, что его расстреляют, и его расстреляли; своим поведением во время суда он показал пример стояния за веру; митрополит Иосиф, который не подчинился решению митрополита Сергия о сотрудничестве с советской властью, стал приемником митрополита Вениамина, и возникло иосифлянское движение; мы должны почитать как своих пастырей митрополитов Вениамина и Иосифа.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память священномученика Вениамина, митрополита Петроградского, первого митрополита, который управлял нашей епархией при советской власти. Пришел он на кафедру на революционной волне. Тогда просто толпа совершенно без всякого разговора в сговоре с властью временного правительства, конечно, получив одобрение, сбросила тех архипастырей, которые занимали столичные кафедры – Московскую и Петроградскую.

При этом совершенно не принималось во внимание личное достоинство или недостатки занимавших кафедры. Всех обвинили в связи с Распутиным, и поэтому сочли невозможным занятие ими кафедр. И если в Петрограде митрополит Питирим, действительно, был просто чиновником, который, ничего полезного для Церкви собой не представлял, по всей видимости, хотя все равно вот так его сбрасывать, наверное, было нельзя, даже и в тех обстоятельствах, то в Москве в результате сбросили архипастыря Макария Невского, которого мы почитаем во святых. Это был подвижник и великий человек, но, тем не менее, сбросили.

А потом революционное духовенство, а оно на девяносто девять процентов было революционным в этих городах, на своих епархиальных собраниях выбрали того, кто им по нраву. Но, правда, по нраву оказались тоже люди высоких личных качеств. В Москве митрополитом избрали Тихона, которого мало знали лично, потому что он служил в Америке, но весьма его уважали, и он успел понравиться за небольшое время пребывания в России после длительной службы в Америке. Впоследствии Тихон, митрополит Московский, станет первым патриархом. И те прегрешения, которые были допущены им при восшествии на Московскую кафедру, он искупит не только мученической кончиной, но еще и раньше покается перед митрополитом Макарием через несколько лет, и они примирятсядруг с другом. Поначалу примирения не было, и был между ними разрыв, но Макарий простил и разрешил, и таким образом это уладилось.

Но что касалось Петрограда, то избрали пастыря, которого очень хорошо знали в городе. Он служил бедным, и поэтому никаких возражений против него ни у кого не могло быть. Это было еще до октябрьской революции, после февральской. Избрали митрополита Вениамина. Он остался после Поместного собора во главе нашей местной Церкви, то есть во главе нашей Петроградской и Гдовской, как она тогда стала называться, епархии, и встретил здесь гонения советской власти.

В 1922 году был знаменитый процесс о церковных ценностях, когда Ленин в секретном постановлении, — оно сохранилось и опубликовано уже постсоветское время, — писал, что чем больше нам сейчас удастся расстрелять реакционных попов, тем лучше. Это дело было сознательно использовано властью для того, чтобы репрессировать как можно больше духовенства.

В результате в Петрограде как и в других городах, но прежде всего все-таки именно в Петрограде, был устроен показательный процесс над духовенством, которое якобы препятствовало собиранию для голодающих Поволжья церковных ценностей. На самом деле не только не препятствовало, но наоборот, сами собирали. Но государству не надо было, чтобы сами собирали, надо было, чтоб государство собирало и грабило.

Естественно, во главе очень большой группы осужденных, а она насчитывала несколько десятков человек, был глава епархии митрополит Вениамин. Процесс был публичным, в этом смысле времена были еще не сталинские, а ленинские, когда еще была публичность. Был даже адвокат, который говорил правильные слова. Это был очень хороший адвокат, который хоть был, видимо, и неверующим человеком, но честным, и был в ужасе от того беззакония, которое совершается, и в своих адвокатских выступлениях старался защищать правду.

Но несправедливость этого процесса была в том, что правду можно было еще высказывать – в этом отличие от сталинских времен, – но слушать ее совершенно никто не собирался. Слушали только обвинителей, в том числе лжесвидетелей, особенно из числа пастырей, которые тут же и составили обновленцев, их раскол как раз тогда формировался.

Решение было предвзятым. Большую группу подсудимых во главе с митрополитом приговорили к расстрелу, остальным большие тюремные сроки, но кому-то были и маленькие.

Потом правительство – совет народных комиссаров – проявило милосердие, помиловали некоторых вплоть до того, что освободили, некоторым уменьшили сроки заключения, некоторых приговоренных к расстрелу приговорили к каким-то срокам заключения, и, таким образом, приговоренными к расстрелу осталась только небольшая группа самых главных обвиняемых, память которых мы сегодня празднуем как мучеников.

Разумеется, для митрополита Вениамина и его ближайшего помощника архимандрита Сергия (Шеина), и другого ближайшего помощника мирянина, присяжного поверенного Юрия Новицкого, главы Братства православных приходов, то есть православной организации мирян, ни о каком помиловании речь идти не могла. Всем было понятно, и это соответствовало истине, что это люди, которые, действительно, возглавляют церковные организации в Петрограде, и если хотеть, как хотела советская власть, уничтожить церковную власть, то надо уничтожить этих людей. И не за тем проводился этот процесс, чтоб потом их отпустить или оставить в живых, посадив на несколько лет.

Поэтому, как не сомневался с самого начала митрополит Вениамин, его действительно расстреляли. Очень важно для нас теперь понимать, как надо держаться перед обвинителями, относительно которых ты все понимаешь, что никакого справедливого рассмотрения, кроме его инсценировки, не будет. Митрополит Вениамин отвечал правду о том, что он делал, и на лживые обвинения он отвечал отказом их признавать.

Вместо этого он рассказывал, поскольку его в процессе могли слушать, как все было на самом деле. В то же время он не пытался говорить об одном и том же много раз, не пытался заискивать, не пытался менять свою позицию.

Народу было настолько много, что заседание пришлось проводить не в обычном каком-то зале, таких залов просто в городе не было, которые бы вмещали всех желающих, а в зале дворянского собрания, где у нас сейчас филармония. И с самого начала митрополит Вениамин понимал возможность выступить перед людьми, оставить свое духовное завещание пастве, хотяэто уже было и неформальным завещанием. Он хотел показать, как можно держаться сейчас, вот во время этих гонений на Церковь, и, прежде всего, не желать, не надеяться на спасение.

Конечно, кто-то из тогдашних осужденных тоже не надеялся на спасение, достойно держался, но все-таки остался жив в результате, но это не случай митрополита Вениамина. Поэтому надо заранее принять такое решение, как будто бы оно уже состоялось. То есть его еще не приговорили, но он уже точно считал, что его приговорят, и не пытался спасать свою жизнь, не отвлекался на это бесполезное в данной ситуации занятие.

Если ты не отвлекаешься на бесполезные занятия, то ты можешь заняться полезными. А полезным занятием, конечно, были внутреннее – но об этом мы никаких рассказов не знаем, а просто можем догадываться, – приготовление себя к уже окончательной встрече с Богом и следующие из этого для внешнего мира действия, которые просто заключались так или иначе в том, чтобы показать пример стояния за веру, пример мученичества за Христа.

Пример такого мученичества был уже явлен тогда другими людьми, уже были мученики до 1922 года, но было понятно, что это только самое начало, и большинство мучеников еще впереди. И вот надо было дать им пример и укрепить. И вот это все сделал митрополит Вениамин.

Все это сделанное им имело большое значение, конечно, в 20–30-е годы, но надо сказать, что и сейчас тоже перед нами его пример остается. Потому что кто еще возглавлял эту кафедру после митрополита Вениамина? До 1926 года вообще не удавалось согласовать с властями никакого нового митрополита, власти не давали появиться здесь никакому церковному лидеру. В 1926 году удалось — им стал митрополит Иосиф Петроградский, — но уже очень скоро, в 1927 году, митрополит Сергий Страгородский, который тогда временно возглавлял церковную организацию, пошел на то, чтобы изменить Церкви, чтобы стать заодно с “красной” властью и создать свою, так называемую “красную церковь”, и митрополит Иосиф его в этом не поддержал.

Собственно, еще раньше, чем это произошло, митрополита Иосифа власти терпели с трудом, и даже не дали ему в более мирные времена, еще в1926 году, быть на своей кафедре – он так и оставался в Ростове. Власти ему не давали разрешения на въезд, а без разрешения въехать в город было нельзя.

И дальше мы знаем, что было иосифлянское движение,когда во главе с отсутствующим в городе митрополитом Иосифом создалась истинно-церковная организация, которая просто не пошла за Сергием. Потом после нескольких лет относительно легального существования, хотя там все время аресты происходили, ее полностью загнали в катакомбы. Наконец, после арестов и годов тюрьмы сам митрополит Иосиф в 1937 году был расстрелян.

После этого на нашей Петроградской кафедре не было ни одного православного архиерея. Православные архиереи здесь были, но они имели титул по каким-то другим городам, и они не управляли этой епархией. Это были катакомбные архиереи и не петроградские. В Петрограде были священники, которые пользовались большим авторитетом, особенно брат новомученика, умерший только в 1988 году о. Михаил Рождественский. Они во многом влияли на жизнь православной Церкви в советское время в нашем городе и области, но епархии здесь не было.

И вот в наши времена, уже самые недавние, мы пытаемся ее возродить, но, конечно, милостью Божией, нет таких гонений, какие были в конце двадцатых годов, и тем более в тридцатые. Но, конечно, нельзя сказать, что власти нам совсем не препятствуют, и тем более нельзя сказать, чтоб они нам сильно помогали.

Но как бы то ни было – есть Бог, есть Церковь, и есть мы. И мы должны делать то, что от нас требуется, в тех приделах, в каких это возможно. И вот, взирая на митрополита Иосифа, на митрополита Вениамина — и сегодня особенно на митрополита Вениамина, — мы должны понимать, на каком месте мы находимся, с кем мы находимся, а также понимать, с кем мы не состоим в одной Церкви, и понимать, какие примеры нам близки, какие примеры мы брать должны, а с кого пример брать мы не должны, и не удивляться тому, как оно все происходит, а вместо этого стараться спасать свою душу и помогать спасению окружающих нас людей.

Аминь.