Святые равноапостольные Константин и Елена обратили в христианство Римскую империю; с тех пор появилось понятие “государственной Церкви”; до этого ради спасения души христианам приходилось жертвовать в обычной жизни очень многим, включая само физическое существование, получалось, что христианство – это монашество для всех; когда христианство стало государственной религией, то люди, принимая христианство, просто хотели быть там, где большинство – так обычно принимают идеологию большинство людей — в ответ на это Церковь создала монашество; время государственного христианства прошло; если мы сами по себе живем православно, то какие-то люди, с которыми мы соприкасаемся, будут испытывать от нас влияние, каким оно будет – это зависит и от нас, и от них.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память святых равноапостольных Константина и Елены. В Церкви особенно почитаются эти святые потому, что они обратили в христианство Римскую империю. Они не сделали ее окончательно или хотя бы формально христианским государством, это произошло несколько позже, но они разрешили христианству существовать легально, а до этого оно было гонимым.

Разрешение христианства фактически означало то, что оно будет развиваться, расширяться. И сам царь Константин постепенно тоже обращался к христианству, помогал ему развиваться всеми мерами, а перед смертью принял крещение.

С тех пор у нас возникло понятие “государственной Церкви”, которое принесло в историю Церкви много и полезного, и вредного. Потому что раньше Церковь существовала для немногих, даже не для всех иудеев, и уж тем более не для всех язычников, а только для тех, кто был готов ради спасения души пожертвовать в обычной жизни очень многим, не говоря о том, чтобы рискнуть всем, включая само физическое существование. Подчас приходилось как раз от этого отказываться.

Но независимо от того, приходилось ли отказываться от физического существования, приходилось жертвовать мирскими удовольствиями, какими-то даже целями, и получалось, что христианство – это монашество для всех. Монашество до Константина почти не существовало, не было какого-то особого образа жизни, и даже семейные христиане жили как очень аскетические монашеские общины. Очень аскетические, конечно, по меркам нашего времени.

И вот когда христианство стало разрешенной и поощряемой религией, как это произошло при Константине, а еще спустя несколько десятилетий оно стало государственной религией, то толпы людей стали становиться “христианами”, у которых не было и даже не могло быть такой мотивации, конечно. Они просто хотели быть там, где большинство – так обычно принимают любую идеологию большинство людей.

Получается, что они никак не могли соответствовать тем требованиям христианской жизни, которые сформулированы в Новом Завете. Просто их мотивация была другой – они хотели, чтобы им было хорошо здесь, на земле, чтобы в семье было все в порядке, чтобы чувствовать единство со всем народом через религию, чтобы процветала страна, в которой они живут, и тому подобное.

Это все вещи, относящиеся, конечно, к жизни на земле, и они никак не могут быть целями христианской жизни. Точно такие же цели ставят перед собой абсолютно все язычники и, сейчас можно уже сказать, что и атеисты.

Получается, что большинство людей, которые пришли в христианство, стали жить совершенно не христианскими целями. И как на это было реагировать Церкви? На это было очень сложно реагировать, и в результате Церковь создала монашество как особый институт настоящего, полноценного и неразбавленного христианства. А всем остальным сказало: ориентируйтесь на него, и по мере того, как вы приближаетесь к монашеской жизни, вы тоже можете быть христианами, а до тех пор, пока вы этого делать не можете, вы живете жизнью Ветхого Завета, но если вы вообще не хотите, а не просто не можете, то и вообще вы не христиане, а только называетесь.

Вот так Церковь все время и обращалась к народу, пока она была государственной. Но прошли уже те времена, когда у нас были христианские империи. Постепенно они разваливались, перерождались, а в ХХ веке от них уже и вовсе ничего не осталось. Может быть, осталось одно номинально христианское государство – это Греция, где 95% населения еще сами себя пока называют православными. Но если мы посмотрим, в чем у них христианская жизнь заключается, кроме того, что они сами себя называют православными, то мы ничего православного не увидим. Это совершенно светские люди, которые и в церковь-то ходят редко и могут не знать, что такое исповедь. А если и знают, то, зачастую, никогда к ней не обращаются в течение своей жизни. Поэтому их православие состоит только в том, что они о себе так сами думают.

А если говорить о настоящем православии, то его в современном мире осталось очень и очень мало, и православные люди “распылены” между всеми остальными людьми, в том числе и среди тех, кто вот так, как в Греции, номинально православным считаются. Так же и наши соотечественники сейчас в девяностые и двухтысячные годы себя считают православными.

И вот надо ли нам сейчас стремиться к тому, чтобы Церковь была государственной? Очевидно, что нет, потому что не без промысла Божиего развалились все эти христианские империи. И сейчас нет такого государства, такой власти, чтобы заставить людей держаться за какую-то одну идеологию. А если эта власть где-то появляется, то у нас получается что-то типа Северной Кореи. Не нужно нам такого северно-корейского православия.

Конечно, сейчас некоторые считают, что нужно, и пытаются его насаждать. К сожалению, мы это видим. От этого ничего хорошего не получается ни для кого, а для истинно-православных христиан получается хорошее, может быть, только потому, что из-за этого бывают гонения, а гонения для православных – это большая польза. Но стремиться к такой пользе специально не надо.

Поэтому государственное христианство нам больше не нужно. Прошло его время. А нужно стремиться к тому, чтобы в тех государствах, в которых мы находимся, неправославных, стараться самим быть православными, насколько это от нас зависит.

Если мы сами по себе живем православно, то какие-то люди, с которыми мы соприкасаемся, будут испытывать от нас какое-то влияние. Каким оно будет – это зависит и от нас, и от них. Но нам об этом думать не надо, а надо думать только о том, как спасаться самим. И тогда по словам преподобного Серафима Саровского, — “стяжи Дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи,” — многие спасутся и вокруг нас.

Аминь.