Санкт-Петербург, ул. Академика Байкова, 14а

Два подвига святости, которые особенно значимы для нашего времени. XIX век как время внутренних гонений на Церковь. Как подражать юродивым и мученикам в нашей повседневной жизни.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

В сегодняшнее воскресенье совпали памяти Новомучеников и Исповедников Российских и блаженной Ксении Петербуржской. И вот, можно сказать, что две эти памяти являют два подвига святости, которые особенно значимы для нашего времени. Потому что эти святые стали святыми именно в тех формах противостояния миру — а мы знаем, что вообще христианская жизнь это всегда какая-то форма противостояния миру, — которые особенно для нашего времени оказались важными. А именно, святые Новомученики Российские дают пример противостояния гонениям внешним, а святая Ксения Петербуржская — гонениям внутренним.

Хотя святая Ксения жила во время церковного мира, и ни в коем случае нельзя сказать, что это было время каких-то гонений на Церковь, по крайней мере, в буквальном смысле, но по сути своей это тоже было время очень тяжелое, потому что то, что считалось тогда православием и православной жизнью, было далеко не православием, и то, что считалось тогда нормой, далеко отстояло от того, в чем действительно должна состоять христианская жизнь.

Именно в такие эпохи являются юродивые. И недаром некоторые русские архиереи XIX века говорили: “Мы живем во время лютого гонения на Православную Церковь”, — это в девятнадцатом-то веке! И добавляли: “совершающимся под видом ее защиты”. Потому что, действительно, Церковь вроде бы очень защищали, особенно с материальной стороны; она была сильна административно; епископы и духовенство, по крайней мере, городское, были материально хорошо обеспечены; но важнейшие для спасения души свойства Церкви пришли в полный упадок. Прежде всего это догматика и аскетика, которых совершенно не знали, и, как говорили некоторые подвижники ХХ века, Духовные Академии, которые тогда учили наших самых образованных священников, распространяли не свет духовный, а все больше тьму. И вот, в это время, конечно, не могло не быть упадка православия; если бы упадка православной жизни во всем народе не было, если бы Церковь сама была по-настоящему православной, такой, какой она должна была быть, то в нашей стране, конечно, никогда не произошла бы страшная революция, которую мог совершить только такой народ, который по сути своей стал безбожным в значительной своей части.

И вот, не надо, конечно, слишком сильно противопоставлять внутренние гонения и внешние, потому что все это вещи взаимосвязанные. Например, если человек в советское время хотел жить последовательно по-христиански, это все равно приводило его к тому, что он попадал под какие-то внешние гонения или, по крайней мере, под сильную опасность таковых. Он не мог пользоваться всеми благами, которые давала, например, церковная карьера в признававшейся советской властью Московской патриархии, потому что он бы туда не вписался, он бы в конце концов понял, что там происходит попрание православной веры; и в конце концов настоящей церковной жизни он бы все равно не получил. Это, конечно, касается и жизни каждого из нас, но на уровне более-менее глобальном. Но в повседневности мы тоже должны быть подражателями и подвига юродивых, и подвига Новомучеников и Исповедников.

И о том, как мы должны в повседневной нашей жизни подражать юродивым, я уже много раз говорил: мы должны жить в своем окружении, не стараясь быть понятыми нашими близкими; мы должны стараться быть понятыми Богом, а близкими мы должны быть поняты ровно настолько, насколько это нужно для того, чтобы осуществлять с ними то общение, которое нам нужно (с каждым из близких оно в разных случаях разное), но нам не нужно, чтобы они нас понимали душевно. Потому что если мы будем хотеть, чтобы нас понимали душевно такие люди, которые не преуспели больше нас на пути, по которому мы как христиане хотим идти, то это, конечно, приведет к какому-то сбою и к чему-то плохому. Глубокое понимание нас может быть только у тех людей, которые хотят того же, что и мы, и при этом существенно больше нас преуспели, и при этом то дело, которое мы делаем, они тоже видят и понимают, — вот сколько условий должно быть выполнено. И как правило, мы должны себя добровольно обречь на одиночество. И поэтому поневоле с людьми, которые заведомо не могу нас понять до конца, хотя, может быть, у нас с ними и очень близкие отношения, и они очень глубоко нас понимают, мы все равно должны где-то внутренне немного юродствовать, т.е. не ждать от людей, что они нас поймут и начнут нам сочувствовать. И в то же время мы должны все время стараться держаться за свое, за “единое на потребу”, и при общении с людьми исполнять те заповеди Божии, которые относятся к нашим ближним. Но также надо нам, конечно, терпеть и всякие физические внешние гонения.

Потому что в христианской жизни обязательно, и не один раз, а довольно часто, мы попадаем в какие-то ситуации, которые ставят нас либо перед опасностью для жизни, либо перед опасностью каких-то больших жизненных неудобств, вплоть до того, что жизнь станет нам совсем не мила; или, может быть, мы сталкиваемся с нападением каких-то страстей, которые нас раздирают и хотят, чтобы мы им уступили, или страхов каких-то, которых мы не должны бояться, хотя они и не исчезают. Это все совершенно нормально, это нам нужно и полезно, — но для чего это нужно и полезно? Для того, чтобы мы не уступали всему этому и понимали, что все, что с нами происходит, просто смешно по сравнению с тем, что происходило с христианскими мучениками. И даже если действительно кого-то из нас начнут по-настоящему мучить (дай Бог, этого не будет; но мало ли, что бывает), то это все равно не сравнить с тем, что претерпели очень многие из этих мучеников. И что уж говорить, если сам основатель нашего прихода отец Александр тоже стал мучеником. То есть все это для нас близко, и это далеко не закрытые для нас виды христианского подвига, хотя, конечно, все виды христианского подвига в той или иной степени сохраняются в каждую эпоху, а уж по духовному своему смыслу они существуют всегда, и всегда и все христиане, по крайней мере, духовно должны им подражать.

Поэтому будем молиться одновременно и Ксении Петербуржской, и Новомученикам и Исповедникам Российским; будем понимать, что и та, и другие являются для нас примером подвига в нашей христианской жизни; не будем хотеть, чтобы прошли какие-то бедственные события в нашей жизни, потому что раз они наступили, значит, они полезны, а будем лучше хотеть вразумиться, чтобы та польза, ради которой Господь попустил в нашей жизни эти события, поскорее была нами получена и как можно полнее. Если мы будем хотеть этого, то побочным следствием такого нашего хотения будет, скорее всего, то, что прекратятся эти неприятные обстоятельства. Но прежде всего, конечно, надо думать о том, для чего они нам нужны и делать выводы. Нужно хотеть сделать эти выводы, а не хотеть, чтобы все скорее прекратилось. И тогда все это будет нам во благо и послужит для достижения Царствия Небесного. Аминь.