Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память святых отец I Вселенского Собора и, тем самым, память самого этого I Вселенского Собора. Вспоминая об этих временах, трудно не подумать и не поразиться, насколько это все близко к нашей нынешней ситуации.

Мы и так уже привыкли, что современные церковные смуты очень похожи на церковные смуты IV века, когда православные разделялись между собой, подозревали друг друга, не имели друг с другом общения, разрывали его. Причем, иногда из-за каких-то различий в степени принципиальности по каким-то вопросам, в которых, в принципе, были согласны, а иногда просто из-за нелепых подозрений, причем годами и десятилетиями, как, например, в Антиохии. Эти сравнения для нас уже привычны.

Но вот, наверное, еще должно стать привычным сравнение с тем, что происходило во времена I Вселенского Собора, когда, казалось бы, церковной смуты еще не было. Она только еще должна была начаться, но еще не началась. Посмотрим, что это нам напоминает.

Были времена гонений до 313 года, а по местам, где правил Ликиний, до 324 года. А до этого гонения продолжались, потому что была языческая власть. И вот, наконец, император, конечно, не стал православным христианином, — он не принимал крещение,— но решил гонения прекратить и христианство разрешить. Смысл Миланского эдикта в 313 году императора Константина был именно в этом, а не в том, что христианство становится государственной религией. Государственная религия де-факто продолжала быть языческой, и большинство сенаторов продолжало быть язычниками, а просто христианство теперь стало разрешено наряду с прочими религиями. Неформально ему оказывается покровительство, многие люди обращаются в христианство, церкви расцветают, строятся, сам император за государственный счет строит церкви – чего бы, казалось, желать. Но тут – хлоп – начинается арианство.

Огромная часть церкви погружается в ересь, а другая часть этому сопротивляется, никто никому уступать не хочет, начинается смута. Язычники, смеясь, говорят: что же это за христиане – какие-то маразматичные бородатые старцы, которые трясут друг на друга кулаками и совершенно невменяемы что с той, что с другой стороны. Например, так описывает один языческий историк христиан того времени.

И император Константин, конечно, сначала очень пугается. Он-то думал, что теперь будет христианство, действительно, новой основой для имперской идеологии. Как он себе это представлял – это другое дело, можно догадываться, и догадки довольно чудны. Во всяком случае, получается, что ничего не получается. Что тогда делать?

Собирает он Собор в 325 году, где побеждает одна из сторон, православная. Вроде бы, все хорошо, он к ней присоединяется. Проходит всего лишь два года, и все уже меняется. Оказалось, что все те епископы, которые в тайне или явно поддерживали Ария, или, по крайней мере, разошлись с теми, которые поддержали его противников, — они-то и оказались главными епископами империи, от которых больше всего зависела позиция императора. Прежде всего – это Евсевий Никомидийский, а в Никомидии тогда была как раз столица, потому что Константинополь только создавался в то время.

И вот Константин уже в 327 году говорит всем подданным, что христианство настоящее – это арианство. Дальше так и продолжается, причем долго продолжается, со смертью Константина ничего совершенно не изменилось, хотя Арий умер еще раньше. Сам Константин принял крещение перед смертью, и не просто у какого-то рядового арианского священника, а у самого главного – все того же Евсевия Никомидийского.

На христиан гонения продолжались. Афанасий, который сменил умершего еще до гонений Александра Александрийского, переходит на нелегальное положение – то его хотят убить, то не хотят, но обвиняют в том, что он какого-то епископа убил. Интернета и YouTube тогда не было, поэтому хотя этот епископ и нашелся, но все равно сказали, что он его убил. Казалось бы, что сложного – оправдать человека, если убитый им, якобы, человек жив? Но в те времена это было не так просто, потому что какой-нибудь басманный суд Римской империи говорил, что мы вам не верим, что вы того человека видели, поэтому обвиняемый все-таки убил.

И вот Афанасию приходилось скрываться, но потом все-таки оправдался, — по крайней мере, перестали обвинять в убийстве. Но скрываться приходилось, и он жил на нелегальном положении у какой-то юной отроковицы несколько лет специально, потому что у женщины его бы не стали искать, потому что жить у нее епископу было неприлично. Иногда просто скитался там и сям, и в результате, из-за огромного количества лет, когда он был епископом Александрии, — а стал он им в 327 году и оставался до своей смерти в 373, — на кафедре он был только 7 лет. Но эти семь лет тоже вразбивку.

Вот так он управлял кафедрой. Церковь его была катакомбной. Большинство православных того времени, которые потом его посчитали православным, задним числом, тоже с ним не имели общения, потому что они шли на разные компромиссы. И так продолжалось при Константине и при его преемниках.

Конечно, среди православных никакого почитания Константина не было. Он считался гонителем Церкви. И в конце IV века Иероним Стридонский переделывает на латынь церковную историю Евсевия Памфила, который был придворным епископом Константина и арианином. Иероним Стридонский был анти-арианином, и поэтому он не просто переводил, а от себя еще добавлял, и о Константине выразился довольно-таки ужасно. Его считали гонителем Церкви, язычником, который так никогда и не стал христианином, убийцей многих людей, в том числе собственного сына и собственной жены. Вот такая примерно репутация была у Константина, причем, это продолжалось и в начале V века. Очень многие христиане так к этому относились. Но спустя уже несколько десятилетий, все-таки православие победило, когда очередной император, Феодосий Великий стал православным и сделал православие государственной религией уже по закону.

Православие тогда означало Никейский собор, никейское вероисповедание. А спустя несколько лет после этого Никейского собора приняли арианство на других соборах те самые отцы, которые приняли постановление Никейского собора. Но этим впавшим в заблуждение епископам дали как бы такую посмертную амнистию.Фактически все культы IV века, которые были в государственной Церкви во время владычества ариан, все перешли в имперскую церковь, ставшую православной. Поэтому мы празднуем чудо Федора Тирона, которое было при арианах, поэтому мы празднуем память императора Константина как святого – хотя, конечно, культ Константина создали ариане.

Это был культ государственной церкви. Но для культа можно было взять то, что было в первую половину царствования Константина, пока он еще был сторонником православия и собрал собор, утвердивший православие, которое мы сегодня празднуем. Вот создали такой агиографический образ. На самом деле, конечно, Богу виднее, как оно было. Святые отцы, повторю, имели на этот счет и в IV, и в V веке мнения разные – кто-то почитал еще тогда, и считали, что хоть он и имел заблуждения, но все-таки он был святым, а кто-то считал, что почитание Константина совершенно недопустимо.

Вот что-то такое мы имеем и в современной нашей жизни, хотя в очень смягченном виде. Был у нас советский строй, который был языческим и резко враждебным к христианству. Были гонения, особенно на Истинную Церковь. И потом вот, наконец, пришла свобода. Казалось бы – все можно. Были приняты законы, которые не отменены до сих пор, хотя нельзя сказать, что они действуют. По этим законам все хорошо – если сравнивать с советскими законами, то Катакомбная церковь получила свободу, наконец.

Но потом новые власти стали делать ставку на одну из христианских конфессий. Почему они ее выбрали – совершенно понятно, но, в любом случае, не ту, которая была по-настоящему православной. В результате, это привело к гонениям. Пусть это не такие гонения, которые были при язычниках-коммунистах, но тоже гонения, которые имеют и своих мучеников, не говоря уж о различных неудобствах, которые они причиняют, затруднении проповеди.

Вот к чему это все приведет – трудно сказать. Но вряд ли приведет к тому, что когда-нибудь будет по-настоящему имперская церковь, или хотя бы даже не настоящая, а еретическая. Время государственного православия или любой другой государственной религии уже для европейских стран и даже для России осталось позади. Теперь будет что-то другое. Но, как бы то ни было, времена, которые были до Константина или во время его арианства, для нас сейчас наиболее близки структурно, если можно так сказать. Те проблемы, которые Церковь имела тогда, она имеет и сейчас – это касается и церковного управления. Об этом должны думать в какой-то степени у нас и миряне, потому что миряне задают вопрос, почему у нас непонятно как управляются приходы, почему у нас нет официального общения с какой-нибудь другой истинно-православной церковью, хотя в вере никаких различий нет. Ответ простой: от беспорядка и по грехам. А беспорядки возникают по немощи человеческой вот в таких условиях – все примеры это показывают.

Также надо понимать, что не надо сейчас стремиться к каким-нибудь централизованным структурам, к церковной организованной бюрократии, которая вообще плоха сама по себе, если она является принципом управления церкви. Это с одной стороны.

А с другой стороны – каждый должен думать о себе лично. Какой бы ни был беспорядок в церковной жизни, вплоть до того, что если ты лишен возможности причащаться и исповедоваться вообще, — хотя трудно себе представить, как это возможно с современными средствами коммуникации, — то все равно ты можешь делать что-то. Господь спросит с тебя, потому что ты мог бы что-то делать. Если ты что-то делал, то потом Он увеличит твои возможности, если нет, то отнимет те, которые были.

Молиться ты можешь всегда. Начинать все дни и завершать, посвящая их Богу, ты можешь всегда. Иметь память Божию ты можешь всегда. Стремиться к исповеди и причастию ты тоже можешь всегда, даже если ты не знаешь, откуда это появится в ближайшие годы. Но ты можешь этого хотеть, и Господь это, может быть, даст.

А если у тебя такая возможность есть, а ты не пользуешься, если тебе интереснее тупо торчать в интернете или смотреть телевизор, то почему Бог должен тебе что-то давать? Ты отверг даже то, что Он тебе уже дал. Зачем тебе давать больше? Чтобы тебя еще в большие грехи вводить? Если даст больше, то ты и отвергнешь больше, больше будешь виноват. И исключительно из человеколюбия Господь не дает нам каких-то дополнительных возможностей, чтобы мы не отвергли еще и их. Будем стараться смотреть, какие у нас возможности есть сейчас.

Коль скоро те, кто сейчас пришел, уже дошел до церкви, значит, возможности прийти в Церковь у всех есть. Вопрос в том, как мы их используем, для чего. Про домашнюю молитву я лишний раз говорить не буду, но в первую очередь об этом нужно думать, потому что она основа всего.

Аминь.