Праздник всех монашествующих. Определенные формы монашества появляются и исчезают, но сами принципы монашеской жизни будут существовать до конца мира. Евангельская жизнь это монашество, а брак — для немощных, которые не могут исполнить все заповеди. Даже плохая и немощная монашеская жизнь лучше самой добродетельной мирской жизни. О внутреннем монашестве, к которому может привести и брак, если в нем жить по-христиански. Монашество “не для нашего времени” точно так же, как и Евангелие. Не надо бояться препятствий.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня, в субботу сыропустную, единственный и особый день в году, когда совершается память всех, кто стал святым в монашестве, и мужей, и жен, — память святых отцев, в посте и подвизе просиявших. Можно сказать, что это профессиональный праздник всех монашествующих. И конечно, те, кто как-то задумываются о монашеской жизни или уже к ней приступили, должны особенно этот праздник почитать и праздновать. Но и все остальные должны понимать, что поскольку именно монашество является образцом христианской жизни, то праздник, касающийся монашества, касается всех. Потому что положение Церкви во все времена зависело от того, какое в ней монашество. Но можно сказать, и это тоже будет справедливо, что монашество как особый институт появилось в Церкви довольно поздно — в IV-м, самое раннее в конце IIIвека, и значит, было время, когда монахов не было. Можно даже к этому еще добавить, что, может быть, будет время, когда их не будет, потому что фактически мы уже сейчас подошли к такому времени, что непонятно, есть у нас монашество, или нет; и дальше лучше уже, наверное, не будет. Но это нисколько не умаляет значение монашества для Церкви. Потому что определенные формы монашеской жизни действительно приходят и уходят, хотя некоторые из них задерживаются на столетия, а некоторые оказываются кратко живущими. Например, были такие монахи, которые жили с дикими зверями, антилопами, паслись вместе с ними и ели ту же самую дикую траву и тем же самым способом, что и антилопы; такой вот был способ пустынножительства, и в IV–V веках таких монахов было довольно много, но потом они исчезли. И вот, в наше время, может быть, жить в общежительном монастыре — такая же редкость, как жить среди диких антилоп.

Но это все неважно. Важно то, что те принципы, которые заставляют человека избрать монашескую жизнь, — они были всегда, они были еще в Ветхом Завете, они стали главными в Евангельское время, их показал на Своем примере и Господь наш Иисус Христос в земном Своем житии, и Божия Матерь, и многие святые, и апостолы. Поэтому устареть эти принципы не могут. Пока существует христианство на земле, т.е. пока существует история, потому что христианство не исчезнет с земли до тех пор, пока сама земля не прекратит своего существования, — до этих пор будет и монашество.

Но сейчас распространен такой мирской взгляд на монашество, будто это какая-то особая форма жизни, а “нормальная” жизнь для всех православных христиан заключается в том, чтобы вступать в брак, заводить семью и при этом как-то молиться Богу. Конечно, это, с точки зрения христианства, очень грубое заблуждение. Потому что действительно, с точки зрения житейской премудрости и житейских обычаев, это все правильно; но не надо только путать житейское с евангельским. С точки зрения евангельской, это как раз неестественное положение, а естественное положение — жить так, как жил Господь Иисус Христос, т.е. буквально исполнять те заповеди, которые даны не в каких-нибудь монашеских уставах, а в Евангелии — все оставить, ничего не иметь и идти за Христом. А в Евангелии есть даже и такие заповеди, что надо оставить свою семью — отца, мать, детей, жену, братьев и т.д. — и это сторицею воздастся в Царствии Небесном. Вот что такое евангельская норма. Но дальше возникают вопросы в связи с тем, что многие не могут это исполнять. Что же им делать? Конечно, надо тогда исполнять то, что они могут. И вот, возникают разные формы жизни для христиан, в том числе семейной. Но только не надо говорить, что “монашество сейчас испортилось, а брак — он всегда брак”. Действительно, брак не испортился, но он не испортился не потому, что очень хорош, а потому, что там особо нечему портиться, именно потому, что в нем просто не особо много хорошего. То есть это некая приспособленная к земной жизни, очень грубая система, вот что такое брак. Поэтому, действительно, если она и портится, то не так сильно. Хотя можно сказать, что если сейчас у нас большинство браков, особенно в нашем городе, кончаются разводами, то что же это тогда за брак такой?.. То есть и брак тоже, получается, портится.

А монашество это более сложная система, с большим напряжением в отношениях с миром, с большим расстоянием от мира, и поэтому когда мир на него действует, оно ломается и портится, чего в такой степени не скажешь про брак; хотя христианский брак это все-таки не совсем то, что существует в мире, поэтому, конечно, когда мир влияет на христианский брак, то портит и его. А монашество он не просто портит, а фактически отрицает. Действительно, сейчас почти не осталось монастырей, которые служили бы для спасения души; а спасаться вне монастыря по-монашески тоже очень трудно. Но все-таки “почти” это не значит “совсем” — что-то все же осталось, а значит, все-таки жить по-монашески можно. И надо вспоминать слова святого Иоанна Карпафийского, которые настолько противоречили стандартному русскому благочестию XIX века, что Феофан Затворник в своем переводе “Добротолюбия” не стал их переводить; но от того, что кто-то пытается изменять святых отцов, не изменяется святоотеческое учение, и потому надо эти слова помнить, — а св. Иоанн говорит в утешение монахам, что самая добродетельная жизнь мирянина и те добродетели, которые могут совершить в своей жизни миряне, не могут сравниться даже с самой плохой монашеской жизнью; но конечно, имеется в виду, что плохая монашеская жизнь является именно монашеской, а не прямым нарушением всех монашеских обетов, потому что в таком случае это уже и не монашество, а просто некая его видимость и лицемерие. Но если мы стараемся жить по-монашески и делаем, что можем, стараемся явным образом монашеских обетов не нарушать, а нарушаем их лишь по своей немощи, то такая монашеская жизнь все-таки лучше даже самой хорошей жизни в миру.

Правда, можно сказать еще, что самая хорошая христианская жизнь в миру это та, при которой монахом делается внутренний человек, потому что на самом деле христианство только одно, и только одна существует цель христианской жизни и только один идеал христианства, просто к нему ведут разные пути. И если монашество — путь прямой и естественный к нему, то и супружеская жизнь в семье, если проводится по-христиански, ведет к тому же — чтобы монахом стал внутренний человек. И как от того, что мы делаем монахом внешнего человека, принимая монашеский постриг, мы еще монахами не становимся, точно так же, если мы даже и никогда в своей жизни не примем монашеского пострига, это еще не значит, что мы никогда не сможем стать монахом по внутреннему человеку, — наоборот, мы должны им стать, и Господь не заповедает нам ничего такого, чего нельзя исполнить, и поэтому все это исполнимо.

Но все-таки не будем слушать всяких льстивых обольстителей, которые говорят, что монашество — не для нашего времени, что сейчас надо как-то идти другим путем, что не надо замахиваться на слишком высокие добродетели. Такого не бывает. Монашество — оно ни для какого времени, потому что Евангелие противоречит всякому времени. Поэтому можно сказать так, что во всякое время такие слова будут ложью, хотя и правдоподобной. А для того, чтобы достичь истины, нужно выбирать путь своей жизни, исходя не из того, какое сейчас время — потому что и так понятно, что времена у нас последние и плохие, но это было точно так же понятно и во время земной жизни Спасителя, — а выбирать путь, глядя на свои собственные желания и возможности. Если есть решимость, то всегда надо выбирать монашество и дальше не смотреть на то, что есть очень много препятствий. Потому что препятствия неизбежно будут, и даже если кажется, что их много, то на самом деле их еще больше, потому что только малую часть этих препятствий мы видим. Другое дело, что, видя их, мы можем их неправильно оценивать; может быть, это препятствие не объективное, а психологическое, но, тем не менее, для нас это все равно препятствие, и его надо преодолевать. Поэтому не надо ничего бояться, надо стараться, конечно, жить по возможности по-монашески; это относится абсолютно ко всем, и прежде всего это относится к тем, кто решается избрать монашескую жизнь сознательным и внешним образом. Но и ко всем остальным, кто не решается избрать такую жизнь, а просто живет пока одиноко или даже вступает в брак и живет в семье, к ним тоже это относится. Просто разные тактики, а стратегия одна — она заключается в том, чтобы сделать монахом внутреннего человека. А тактики разные: кто-то принимает монашеский постриг; кто-то не принимает, но живет по-монашески; кто-то живет жизнью, похожей на монашескую, безбрачно, но не принимая пострига и не исполняя, может быть каких-то монашеских обетов; кто-то живет в семье. Но надо стараться при любом образе жизни жить по-христиански, и тогда сами обстоятельства подтолкнут человека к тому, чтобы приблизить свою жизнь к жизни монашеской. Потому сегодняшний праздник — праздник тех, кто стал святым в монашестве, — является праздником общецерковным и действительно относится абсолютно ко всем христианам. И да подаст нам Господь сделать внутреннего человека монахом. Аминь.