Шесть лет со дня убиения о. Александра. При нем наш приход присоединился к РПЦЗ, а потом перешел в РПАЦ, т.к. РПЦЗ стала отступать от православия. Сначала наш приход был очень мал, но постепенно он растет, и все больше людей приходит к нам, делая сознательный выбор в пользу истинной Церкви. География нашего прихода — от Берлина до Екатеринбурга и от Финляндии до Москвы. В мире есть и другие Истинно-Православные Церкви. Отец Александр — наше главное приобретение: то, что строится на крови мучеников, бывает прочно. Отца Александра почитают не только в нашем приходе и в нашей Церкви, но и во всем истинно-православном мире.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня исполняется шесть лет со дня убиения нашего первого настоятеля, священника Александра. И как раз по исполнении шести лет повторяются те же самые соответствия чисел месяца и дней недели, которые были тогда, в 1997 году. Тогда его убили в воскресный день, и сейчас опять воскресный день. Это день церковного Новолетия — 1 сентября по церковному календарю или 14 сентября по новому стилю. И действительно, для нас этот день стал днем не только церковного Новолетия, но и начала совершенно другой жизни для всего нашего прихода. И теперь самое время посмотреть, что изменилось за эти шесть лет, с тех пор как убили отца Александра. Еще при нем наш приход покинул “церковь лукавнующих”, как говорится в богослужении сегодняшнего дня, и присоединился к Русской Зарубежной Церкви, которая, как в то время уже многим было ясно, не имела никаких шансов не развалиться и была на последнем издыхании. Но так получилось, что единственная церковная структура, к которой можно было присоединиться тогда, выйдя из лже-церкви, это была именно Зарубежная Церковь. Но понимая, что ждет Зарубежную Церковь, нельзя было не готовиться к тому, что придется как-то менять наше юрисдикционное положение. И действительно, многие приходы, находившиеся в то время в Зарубежной Церкви, которые хотели остаться на началах истинного православия, в течение нескольких лет вынуждены были разорвать отношения с нью-йоркским Синодом, потому что этот Синод перестал хранить православную веру и все ближе подходил к объединению с экуменическими юрисдикциями. И наш приход не был исключением, и именно потому, что приходов и отдельных людей, которые оказались в таком же положении, было много, на территории России возникла та церковная организация, которая теперь называется Российская Православная Автономная Церковь, в которую и перешел в 1999 году наш приход.

Можно сказать, что при отце Александре наш приход, тогда очень малочисленный, сделал свой главный выбор: продолжать ли ему оставаться в Московской патриархии или, точнее говоря, в экуменической церкви, поскольку здесь дело не в патриархии как таковой, — или признать, что экуменическая церковь это не Церковь, и уйти туда, где исповедуют истинное православие. И вот, наш приход сделал этот выбор именно тогда, когда его возглавлял о. Александр. Тогда наш приход был небольшим, да еще и не все прихожане последовали за о. Александром, и поэтому тот приход, который у нас образовался в Истинной Церкви, был очень мал, и мы при о. Александре даже не смогли начать служить в этом храме. Хотя именно благодаря о. Александру этот храм остался за нашим приходом, но мы не могли в полной мере им пользоваться и еще несколько лет служили по квартирам или в других местах, не слишком удобных для богослужения. Но милостью Божией, все-таки наш приход растет, и все больше людей приходят к нам сознательно, т.е. делая осознанный выбор между Истинной Церковью и неистинной, а придя к нам, разумеется, углубляют свое понимание того, для чего нужна православная догматика, для чего нужно избегать всякой ереси, и прежде всего в наше время ереси экуменизма. Приход растет, и самое главное то, что он растет прежде всего не количественно, а качественно. Потому что, конечно, очень много заходит в храм людей, которым все равно, куда ходить, лишь бы ближе к дому; им все равно, где ставить свечки; а тем из них, которые все-таки как-то причащаются и исповедуются, тоже все равно, где это делать, лишь бы поближе к дому и поудобнее. Но конечно, ничего хорошего не будет, если такие люди будут присоединяться к нашей Церкви, не понимая никакого различия. Поэтому пусть они лучше идут, куда хотят, — в Московскую патриархию или еще куда-то, — и пусть у нас лучше будет поменьше народу, но те, которые будут, будут настоящими членами Церкви, не только номинальными, а действительными, которые веруют по-православному и стараются жить в соответствии со своей верой. Вот это самое главное.

Но тем не менее, несмотря на то, что большинство людей, заходящих в храм, не могут в нем остаться в качестве прихожан, наш приход количественно все равно быстро растет. И география нашего прихода очень большая — правда, это говорит лишь о том, что структура нашей Церкви мало развита, если людям на большие расстояния приходится ездить, чтобы причаститься, а рядом с домом у них нет храма Истинной Церкви. От запада на восток география нашего прихода сейчас простирается от Берлина до Екатеринбурга, а с севера на юг — от Финляндии до Москвы; но лучше было бы, конечно, если бы границами нашего прихода были, например, Сосновый Бор и Выборг, но, к сожалению, в нашей Церкви в целом очень много чего не достроено, и поэтому, за неимением лучшего, приходится мириться с такой вот ситуацией, когда люди приезжают очень издалека и подолгу вынуждены жить без причастия. У нас есть прихожане, например, в Кенигсберге и в других отдаленных городах, которые не имеют возможности приезжать к нам часто, но все-таки они находят изредка возможность приехать, чтобы исповедаться и причаститься. Почему? Ведь у них рядом есть храмы экуменических юрисдикций — и Московской патриархии, и Зарубежной Церкви, и Сербской патриархии. Именно потому, что эти люди думают, что все-таки если быть в Церкви, то надо, чтобы эта Церковь была Православной, — и в силу этого те варианты, которые у них близко к дому, им не подходят.

Хотя, конечно, мы никогда не говорили, не говорим и говорить не будем, что только наша Церковь во всем мире истинно-православная. Есть и другие Православные Церкви; в основном они находятся под управлением епископов, живущих в Греции (по крайней мере, Синоды находятся в Греции), и они стоят на тех же самых вероучительных позициях, что и мы. И поэтому наши прихожане, оказываясь за границей в тех местах, где есть приходы этих Церквей, естественно, ходят туда и причащаются. И, например, в Греции или в Грузии не нужны приходы нашей Церкви, потому что там уже есть свои. Но конечно, есть очень много территорий — прежде всего, это территории бывшей Российской империи, — где должна быть именно наша Церковь, потому что никто другой там истинного православия практически не проповедует.

Хорошо, что мы смогли открыть храм, к чему стремился отец Александр; хорошо, что мы смогли его достроить, отремонтировать, потому что за несколько лет стояния в закрытом виде он пришел в ветхость, и сейчас тоже постоянно приходится делать разные ремонтные работы. И хорошо, конечно, что мы можем совершать память нашего первого настоятеля вот так молитвенно и богослужебно, как это нам удается каждый год, начиная с 1998-го и особенно с 1999 года, когда у нас появился собственный священник.

Но самое главное, конечно, наше приобретение — это сам отец Александр. Потому что в его лице мы имеем не только основателя прихода, не только того человека, который заложил основы всему тому, что у нас есть теперь, но мы получили в его лице мученика, настоящего святого. А что основано на крови мучеников, то, как известно, бывает прочно не так, как бывают прочны всякие мирские учреждения. Хотя среди них тоже есть много хорошего, и наш приход да и вся церковная организация в каком-то смысле является земным и мирским учреждением, и хотелось бы, чтобы они имели соответствующую прочность. Но самое главное в Церкви, конечно, не это, а то, чтобы она была основана на тех, кто подражает подвигу Христа, кто вместе с Ним совершил этот подвиг. Это все святые, а прежде всего и наиболее очевидным образом — мученики. И то, что наш приход основан на крови мученика, именно это и делает его по-настоящему прочным, делает его прочным духовно, т.е. не только влияет на количество прихожан, на то, чтобы у нас храм не отнимали, на то, чтобы какие-то православные идеи воплощались в нашу приходскую жизнь, но влияет прежде всего на то, что мы имеем в лице о. Александра поддержку в наших собственных намерениях жить по-христиански, независимо от того, в каком приходе мы окажемся. А уже дальше, если мы получаем эту поддержку, если мы стараемся и хотя бы в какой-то степени живем по-христиански, тогда мы оказываемся и в истинной Церкви.

Поэтому будем обращаться к отцу Александру в наших молитвах со всеми нашими просьбами, которые не противоречат воле Божией, в том числе и с житейскими. С самого момента его убиения мы это делали и получали помощь. Но также будем обращаться к нему и с просьбами, касающимися удержания нас в истинной Церкви, чтобы мы не сошли с пути православия, с пути, который предначертывается православной верой, будь то в догматике или в аскетике, т.е. в нашей личной жизни. И тогда Господь нам подаст, по молитвам о. Александра, все, что потребно для нашего спасения, — прежде всего духовное, а потом и материальное, будь то каждому из нас лично, будь то нашему приходу, или будь то всей нашей Церкви в смысле церковной организации, да и вообще Истинно-Православной Церкви. Потому что, конечно, мученик, тем более мученик современный нам и пострадавший за православную веру, в какой бы он стране ни пострадал, имеет особое значение для всех своих современников и ближайших потомков. Поэтому о. Александра почитают не только в нашем приходе, не только в нашей Церкви, не только в России, но и за границей, и в других Истинно-Православных Церквах, — каки мы почитаем новомучеников греческих, например, Екатерину Рутти, и других, которые уже в ХХ веке приняли мученичество за исповедание православной веры. И потому то, что относится в особенной степени к прихожанам нашего храма, а также и вообще к членам нашей Российской Церкви, относится и ко всем истинно-православным христианам нашей эпохи.

Итак, будем молиться о. Александру, чтобы нам удержаться в православной вере и чтобы получить все для этого потребное — будь то душевное, духовное или материальное. Аминь.