Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник Сретения Господня, который имеет и историческое воспоминание в себе, и символический смысл, как и все великие праздники. Историческое воспоминание он содержит о тех событиях, которые повествуются в Евангелии от Луки, прочитанным за сегодняшним богослужением.

На сороковой день после рождения Иисуса, как это предписывалось Ветхим Законом, родители принесли его в церковь для совершения специальных молитв и принесли при этом благодарственные жертвы – двух птиц, как это было принято тогда, если семья была бедная, и на других жертвенных животных средств не было. И тогда встретили Господа два пророка, а именно праведный Симеон Богоприимец и пророчица Анна, которые давно уже жили при храме, и им было открыто, что они доживут до явления Мессии, которого они и встретили.

И тут Симеон произнес знаменитые стихи, которые у нас и в богослужении каждый день присутствуют:”Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…”. И вот из этих стихов виден символический смысл сегодняшнего праздника. А если взять древние христианские богослужебные установления, то виден он еще яснее.

Этот праздник конечный, праздник завершения года. Это то же самое, и в некоторых календарях даже совпадало, что и сейчас у нас в неделю мясопустную, когда вспоминается Страшный Суд и конец света. Вот сейчас тоже вспоминается конец Света, который еще не наступил. Но дело в том, что просто рождение Мессии означает приход последних времен.

Мы говорим в богослужении, что в последние времена родился Христос. Никаких еще более последних времен не будет, потому что до конца света уже не осталось никаких событий со времен Рождества Христова, которые были бы значимы в том смысле, что меняли бы условия земной жизни применительно к спасению.

То, что было сделано для того, чтобы затруднить спасение или наоборот облегчить, все это с тех пор остается неизменным. А то, что нам кажется изменениями — не имеет существенного характера для спасения. Теперь уже только одно существенное событие осталось – окончательный конец света. И вот это наступление последних времен отметил в своем песнопении святой Симеон Богоприимец. Это главный духовный смысл сегодняшнего праздника.

Наступили последние времена, но они наступили еще при Рождестве Христовом, теперь же они отмечены и сказано об этом Симеоном Богоприимцем, которыйимел для этого особый пророческий дар. И вот что мы для себя должны из этого извлечь? То, что мы живем в последние времена.

Но эти последние времена не такие, когда надо чего-то подождать, а потом, когда оно случится, продолжать жить обычной жизнью. А такие, что мы все время должны ждать. Мы все время должны жить не так, как живут люди, когда они куда-то пришли и где-то располагаются, удобно поселяются и думают о том, что у них очень много времени впереди – у них и у многих поколений их потомков.

А мы, если мы христиане, если мы становимся христианами, должны понимать, что мы теперь в постоянной мобилизации. Нам уже не нужно ждать, что нас кто-то куда-то позовет. Все, нас уже позвали, все это уже случилось. Как во время постоянной мобилизации воины не располагаются на удобный ночлег, тем более не живут по домам, а живут в казармах, вот так и христианская жизнь – это своего рода жизнь в казармах при постоянной готовности подняться по тревоге.

Конечно, можно на это сказать: “как же так, мы видим в истории такой хороший христианский быт, такой спокойный”. Как раз в дореволюционных русских произведениях, особенно у тех, кто ностальгически описывал после революции дореволюционные времена, как, например, Шмелев, видно совершенно другое, там видно, какая была идиллия.

Эта идиллия и была ложной, потому что если христианеначинают жить спокойно и использовать христианство для того, чтобы у них установился устойчивый быт, думать о земном, более успешном, чтобы Бог им в этом помогал – это именно языческая религия, чтобы Бог помогал в устройстве земных дел, — то такие христиане используют христианство не по назначению, результат получается не тот, которого они хотят.

И в целом, если это для церковной структуры становится характерным, то для нее этот результат становится разрушительным. В итоге мы придем, если говорить символически и духовно, к 1917 году. Этот 1917 год не обязательно происходит в жизни целых церквей и государств, но он очень легко может произойти в нашей личной жизни.

Сами себе мы очень легко можем устроить 1917 год, если дадим себе возможность расслабляться, если будем жить просто для того, чтобы как-то жить и преследовать какие-то житейские интересы – то есть спокойная семья, психологический комфорт и т.д.

Конечно, мы сейчас все время слышим, что в церковь заманивают тем, что там становится легче на душе и так далее. В церкви действительно становится легче на душе всем, но некоторым становится правильно легче на душе, а некоторым неправильно. А вот в чем различие?

Становится легче всем, потому что церковь всех так или иначе отстраняет от всех забот, от которых людям уже сейчас стало плохо. В этом смысле все чувствуют психотерапевтический эффект. Дальше вопрос в том, что же приходит “вместо”? Потому что “вместо” может прийти другая такая псевдореальность, в которой всем становится хорошо.

Я прихожу, вижу приятных людей. Если не очень приятных, то, по крайней мере, поют хорошо. Если даже поют нехорошо, то все равно обстановка приятная, много всего хорошего остается. Но если все это есть – и поют хорошо, и люди приятные, – то тогда, конечно, совсем уже становится хорошо и приятно.

С другой стороны, в быту, когда я уже исполняю какие-то христианские обязанности, у меня уже, действительно, жизнь стабилизируется, потому что меня труднее сбить с толку, труднее сбить с какого-то режима, меньше имею каких-то контактов с людьми, которые всячески меня дергают и вовлекают в какие-то нехорошие дела.

Все это хорошо, в принципе, все это ведет к тому, что нам становится в церкви спокойнее, но для кого-то это становится целью. И в этом случае уже становится нехорошо – должно быть другое. Должно быть перемещение тревожащих факторов извне внутрь. Если раньше нас тревожили только какие-то внешние обстоятельства, мы старались от них отбиться, обычно безуспешно, и мы бежали от них в церковь, то теперь, если мы, действительно, становимся христианами, мы должны понимать, что главная наша тревога – это наше внутренне состояние.

Изнутри приходят основные наши проблемы. Осознав это, мы стремимся меняться. И у нас это, конечно же, не получается.И вот то, что у нас это не получается – это и есть наша главная проблема, которая никогда не даст нам покоя до тех пор, пока либо мы уже не завершим свой жизненный путь земной, либо мы решим, что останемся такими, как есть, все равно нам не измениться, все равно ничего не получается.

При этом мы можем даже внешне оставаться христианами, но не факт, что это удастся, потому что сразу появится очень много причин перестать и внешне быть христианами, отпасть от Церкви. Но даже если мы внешне от Церкви не отпадем, то внутренне мы, безусловно, от нее отпадем. И вот тогда у нас как раз получится 1917 год, по крайней мере, для нас лично.

Это произойдет, потому что мы будем использовать Церковь не для того, чтобы нам меняться внутренне, как она этого требует, не для того, чтобы отказаться от некоторых внешних проблем, создать себе настоящие и внутренние, точнее сказать не создать, а увидеть, — а для того, чтобы удовлетворить свои страсти, которые мы в мирской жизни почему-либо не смогли удовлетворить. И вот мы начинаем сами себя обманывать.

Поэтому будем помнить, что наступили последние времена. Они наступили достаточно давно по человеческим меркам – практически две тысячи лет назад. Но это ничего не меняет – они остаются последними, последними для нас, и мы должны жить жизнью мобилизованных солдат, которые, может быть, и не всегда участвуют в сражении, но никогда их не отпускают домой, а в обычное время они живут все равно в казармах.

Поэтому отдых для нас должен быть только относительный. Если сейчас нет сражения, хотя оно в любой момент может начаться, то все равно приходится ночевать в казармах, а не так, чтобы нам уйти домой и забыть о войне. Поэтому будем помнить все, что говорится о воинстве христианском, и тогда мы будем, действительно, праздновать должным образом сегодняшний праздник.

Аминь.