Наступают дни отъятия Жениха. Воспоминание жены, помазавшей Господа миром. О ней проповедано во всем мире, а о многих людях, творивших милостыню, не осталось никакой памяти в истории. Это показывает, что мы должны угождать Господу в первую очередь не милостыней и не борьбой за социальную справедливость, у которой часто есть оборотная сторона, когда люди не выдерживают искушения богатством, которое у них появилось. Миро, которое мы должны принести Господу, — это самое дорогое, что у нас есть, наша душа. Нужно возлюбить Бога всей душой и не любить так же ничто другое. Дела, которые мы приносим Богу, должны служить на пользу нашей души, чтобы через это мы могли принести Богу миро. Иногда полезна уединенная жизнь, а чаще — наоборот, разные хлопоты. Помогать ближним надо с рассуждением. Отношения с людьми должны строиться только по Богу, а не сами по себе и не просто так.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня, в Великую Среду, мы завершили постные дни, последний раз была прочитана молитва святого Ефрема Сирина, и именно поэтому, согласно церковному уставу, по окончании литургии Преждеосвященных Даров она читается последний раз, хотя обычно в это время она никогда не читается; сегодня на службе было уже намного меньше поклонов, чем обычно, — это тоже означает, что уже подходит пасхальное время; теперь уже, начиная с четверга, земных поклонов не будет вообще, кроме трех поклонов на поклонение Плащанице на утрени Великой Субботы. И уже понемногу начинаются дни Святой Пасхи, которая начинается, как известно, не с воскресения, а со смерти. И вот, в эти дни мы начинаем сейчас входить, готовясь совершать память Тайной Вечери. Но пока идет Страстная Седмица, и мы совершаем память других событий, которые непосредственно предшествовали Воскресению, а именно того дня, когда Господь был взят под стражу, когда сбылось предсказание Спасителя про Своих учеников, что “приидут дние, егда отымется от них Жених, и тогда постятся”, — и как раз Он сейчас отнимается, поэтому в последние два дня этой Седмицы, в пятницу и в субботу, будет особенно строгий пост.

А сейчас главное воспоминание, которое было содержанием богослужения Великой Среды, — это та самая жена, историю которой мы сейчас слышали в Евангелии от Иоанна, которая незадолго до страданий Господних излила на Его голову драгоценное миро и вызвала этим ропот учеников. У других евангелистов сказано, что роптал Иуда, потому что он был вор и недуговал сребролюбием, а вовсе не потому, что заботился о нищих. Но у Иоанна Богослова об Иуде ничего не говорится, а сказано во множественном числе — “ученики”. Таким образом, если среди роптавших и был Иуда, то были и другие ученики, которые совсем не разделяли его пороков, но и они пришли в недоумение: зачем эта женщина такую драгоценность израсходовала вроде бы совершенно напрасно? — ведь можно было это миро продать и израсходовать вырученные деньги на милостыню, которая всегда была душеполезна и в Ветхом и Новом Заветах заповедовалась, и Господь ее творил вместе со Своими учениками. Но Господь на это ответил так: “Нищих всегда имате с собою, Мене же не всегда имате”, — и сказал также, что всюду, где будет проповедано Евангелие, будет сказано о том, что сотворила эта женщина, в память ее. Что же она сотворила и что будет сказано о ней? Что она израсходовала как будто бы впустую, без всякой ясной цели, нечто драгоценное, за счет чего можно было бы многим оказать благодеяния и облегчить им тяжелую жизнь, а заодно помочь собственной душе, потому что делами милосердия, которые мы совершаем, раздавая милостыню, мы помогаем и собственной душе? Ничего этого женщина не сделала — наоборот, израсходовала миро без видимой цели; и тем не менее, ее память будет проповедана — и как мы сейчас видим, это предсказание исполнилось — во всем мире, а память огромного количества тех людей, которые оказывали какую-то милостыню ближним, оказалась забыта если не у Бога, то у людей, и если даже эти люди оставили какой-то след в истории, то именно о делах милостыни, которую они творили, история не особенно помнит.

Это нам показывает, что и мы должны приносить Господу миро. Т.е. мы должны угождать Ему в первую очередь не тем, чтобы о ком-то заботиться материально, и тем более не тем, чтобы устанавливать на земле какую-то социальную справедливость, которой все равно никогда не будет, а должны приносить Ему нечто другое. Нужно понимать, что социальной справедливости никогда не будет, и что христианство существует вовсе не для того, чтобы мир стал справедливее, — хотя христиане и должны бороться с несправедливостью просто потому, что несправедливость — это искажение воли Божией и грех, и, противостоя греху, христиане борются с несправедливостью. Иногда они имеют в этой борьбе какой-то частный успех; но мир в целом никогда не станет менее несправедливым, чем он есть, потому что где-то справедливость восторжествует, а в другом месте или даже в десяти других местах победит несправедливость. Вообще, что такое социальная справедливость, самый поверхностный и обманчивый вид справедливости? — Это когда богатые люди чего-то лишаются, а бедные что-то приобретают. Но потом те, кто приобрели, становятся ничем не лучше тех, кто имел это раньше. Конечно, состав власть имущих или владеющих богатством и какими-то благами в результате социальных изменений как-то меняется, и там оказываются другие конкретные люди; но эти новые люди в общем и целом ведут себя совершенно так же, как и прежде бывшие, или даже еще хуже, потому что те привыкли к своему благосостоянию и меньше были одержимы стремлением к нему, а эти, которые только сейчас его приобрели (что мы и видим сейчас вокруг), совершенно забываются и дуреют от тех материальных благ, которых они могут достичь. Поэтому бывает, что достижение социальной справедливости оборачивается чем-то еще худшим, чем то состояние, когда ее не было. Люди не выдерживают искушения богатством, в то время как искушение бедностью они, может быть, кое-как выдерживали. Поэтому не нам рассуждать о судьбах Божиих, не нам судить, когда и кому какие блага или скорби Бог пошлет; а надо нам думать только о том, о чем думала эта жена — о том, чтобы помазать Господа миром.

Что же такое это миро? Миро является самым драгоценным из того, что у нас есть. Вот, что у нас есть самого драгоценного, то и является миром. И поскольку что-либо, что у нас есть, является драгоценным, постольку оно и является этим миром, о котором говорит Евангелие. А самое дорогое, что у нас есть, — это наша бессмертная душа. И поэтому мы должны возлюбить Господа всею душею своею и не отвлекаться на то, чтобы любить что-то еще. Если мы говорим слово “любить” применительно к Богу, то мы должны знать, что применительно к чему бы то ни было другому мы этого слова сказать не можем. Потому что только любовь Божия дает нам Божие присутствие и правильное отношение ко всему, что не есть Бог, потому что тогда это отношение формируется в Боге. Если же мы начинаем любить Бога, а параллельно, пусть даже намного слабее (хотя обычно бывает наоборот — во много раз сильнее), в этом же смысле любить что бы то ни было еще, хоть родную маму, то все это, конечно, оборачивается против нас; хотя, конечно, Господь, по Своему долготерпению и милосердию, постепенно и мягкими, по возможности, вразумлениями подводит нас к осознанию этого, чтобы мы сами, если действительно хотим Царствия Небесного, постепенно это поняли и исправились.

И вот, исходя из того, что мы должны приносить Богу прежде всего нашу душу, а не просто какие-то дела, пусть даже самые хорошие, мы должны выбирать, чем мы будем заниматься. Нам нужно разбираться, какие дела от нас Богу нужны, а какие не нужны, хотя бы они сами по себе были очень полезными и от кого-то другого были бы очень даже Богу нужны. И вот, разбираясь в этом, мы видим, что наши дела должны быть направлены на пользу нашей души, но пользу именно в смысле христианском. Т.е. мы должны стремиться делать то, что ограждает нашу душу от искушений — но только не от волнений душевных и не от душевного дискомфорта, которые многие православные христиане по своему безумию называют искушениями, — а от расслабления и отпадения от Бога, что действительно является искушением. Поэтому мы не должны впадать во многопопечительность о каких-нибудь нуждающихся людях, которым мы можем как-то помочь, если альтернативой этому выступает жизнь сосредоточенная и уединенная, когда мы можем посвятить себя Богу. Но бывает, причем гораздо чаще, и по-другому — когда, оставаясь предоставленными самим себе и имея возможность жить уединенно, мы вовсе не приносим свою жизнь Богу, а тратим ее совершенно впустую, занимаясь какими-то бесцельными делами или даже, еще хуже, впадая в разные грехи или какие-то дикие пожелания. В таком случае совершенно ясно, что самое худшее и большое попечение доставляем себе мы сами, и гораздо меньше попечений и, значит, большую беспопечительность мы будем иметь, находясь среди разных житейских хлопот, будь то хлопоты семейные или забота о каких-то людях или делах, или какая-то работа. Потому что и работа — это тоже некоторый вид заботы о людях: и начальник заботится о подчиненных, и вообще всякая общественно-полезная работа приносит какую-то пользу другим людям.

И вот, исходя из этого, мы должны смотреть, чем нам заниматься. Если же к нам просто подходит какой-то человек и говорит: “Я бедный, давай, мне помогай!” — это, конечно, совсем не означает, что мы должны ему помогать. Или, может быть, ему и надо помогать, но совсем не так, как он думает; может быть, ему надо помочь тем, что дать ему по голове, чтобы он задумался, зачем он тут шатается и пристает к людям. В любом случае, решение должно быть творческим, и мы никогда, ни в какой ситуации, не должны принимать те решения, которые нам навязывает эта ситуация, — это если выразиться аккуратно, потому что, конечно, не просто ситуация нам что-то навязывает, а люди стоящие за этой ситуацией и создающие ее, и не просто люди, а, к сожалению, бесы, которые действуют и через людей, и через обстоятельства. Но действуют они, обладая не бесконечной властью, которой у них нет, а лишь постольку, поскольку Бог им попускает, чтобы мы научились какому-то опыту — конечно, не без того, чтобы нам учиться на опыте своих ошибок.

И вот, не надо смотреть, что нас кто-то упрекает, что, мол, есть такие-то и такие христианские дела, а мы их не делаем, а вместо этого молимся. Это совершенно ложное обвинение. Если мы действительно молимся, то и слава Богу. Это в тысячу раз важнее, чем помогать всем нищим и бедным, которые все равно всегда будут существовать. Но вот если мы и не молимся, и не помогаем ближним, то тогда, конечно, надо задуматься о том, что, может быть, чтобы зря небо не коптить, по крайней мере, нужно помочь какому-нибудь одному человеку. Но в то же время, конечно, надо думать о всех привходящих обстоятельствах — например, помогая людям, мы не должны устанавливать с ними никаких отношений помимо тех, которые устанавливаются у нас по Богу. Т.е. ради Бога — да, это человек мне интересен, у меня с ним такие-то дела; если не ради Бога, а сам по себе — он мне не интересен, и у меня с ним нет никаких дел. Христианство состоит не в том, чтобы никого не обижать, а в том, чтобы говорить согласно с волей Божией. А воля Божия иногда состоит в том, чтобы кого-то обидеть; и Сам Христос тоже, случалось, обижал кого-то; если бы никто на Него не обижался, то никто бы Его и не распял. Поэтому не надо думать, что мы будем святее Самого Господа Иисуса Христа, и что на нас никто не будет обижаться. Хотя, конечно, не надо этими соображениями оправдывать наше желание свой гнев и прочие страсти вымещать на окружающих.

Итак, будем стараться приносить Господу миро. Ему ничего другого от нас не нужно. Ему не нужны дела милосердия; Ему не нужно, чтобы мы были добропорядочными семейными людьми, чтобы мы хорошо работали на работе, чтобы мы были просто хорошими людьми, — все это само по себе Ему от нас не нужно, а Ему нужно именно наше миро, сердечное расположение нашей души. Аминь.