Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память одного из великих святых Никифора Цареградского, патриарха, который стал патриархом в мирные времена. И, казалось бы, ничто не предвещало чего-то такого особенного в его патриаршество. Еще было православие, утвержденное за несколько десятилетий VII Вселенским собором. Все было хорошо, но внезапно все изменилось. И даже изменилось дважды.

Сначала еще без того, чтобы возникла какая-то ересь, из-за сложных вещей, связанных с неправильным браком царя, произошел церковный раскол. Это один из примеров, когда между собой совершенно разделились православные: и с той, и с другой стороны понимали, что исповедовали одну православную веру, но взаимно считали друг друга не в Церкви.

Одни считали, что канонические нарушения ставят патриарха вне Церкви, и он сам прекрасно знал, что он совершил эти канонические преступления, но другие, собрав свой собор как раз при патриархе Никифоре, совершенно несправедливо постановили, будто бы они имеют право делать исключения из канонов.

Это был 812 год, тогда судили тех, кто от них отделился. А вдохновителем тех, кто от них отделился, был святой Феодор Студит со своим монастырем, чьи поучения мы всегда читаем на службах, и вот сегодня только что тоже читали.

Были серьезные взаимные обвинения, и дальше неизвестно куда бы зашло, наверняка бы был серьезный церковный раскол, но постепенно все-таки возобладала, как ни странно, — редко так бывает, но видимо потому, что и с той и с другой стороны были святые, — понимание того, что единство церковное все-таки важнее. И они все-таки примирились, пойдя на взаимные уступки.

Но вскоре после этого, в 815 году, пришел новый император, который восстановил ересь иконоборчества. Она, хотя уже давно не была государственной религией, перестала быть таковой на VII Вселенском соборе в 787 году, но царь собрал новый собор и утвердил на нем иконоборчество.

Патриарх Никифор категорически отказался это признать, и он был сведен с престола и отправлен в ссылку. И так в ссылке он закончил свои дни в 829 году, немногим пережив Феодора Студита, который умер в 826 году. Началось новое гонение на православных, которое закончится торжеством православия спустя более чем двадцать лет, почти тридцать.

И вот чем занимался святой Никифор? Пытался спасать Церковь, идя навстречу царю в его совершенно греховных желаниях, чуть не расколов при этом Церковь. Но когда все-таки пошла речь о том, что по желанию царя вводится ересь, то он категорически отказался это делать, и его поддержали все православные. Тут святые отцы оказались одинаково тверды.

Конечно, ему пришлось, как он прекрасно понимал, покинуть престол, но для православных пожизненно только он оставался патриархом. Когда он умер, его кафедра в глазах православных стала вакантной — там не было патриарха. Как и сейчас в Константинополе нет патриарха, потому что тот, который есть — еретик. Так же было и во времена иконоборцев.

Поэтому, взирая на нынешние времена, мы напрасно бываем склонны их сравнивать с дореволюционной Россией, причем тоже очень неправильно понимаемой, но об этом уж можно не упоминать сейчас. Коротко говоря, что, вот, была мирная церковная жизнь со своими недостатками, которые можно было так потихоньку исправлять, но то, что происходит у нас сегодня, мол, ни в какие ворота не лезет. Ничего подобного.

Если окажется, что Церковь никогда больше не восстановится в качестве государственной, — а, скорее всего, так и будет, — то тогда, конечно, наши времена особенные. Но для людей, которые оказались в этих временах, ничего особенного совершено в них нет. Потому что святые отцы неоднократно оказывались перед господством ереси, в ссылках, перед жестокими репрессиями, перед такими же, какие были перед нашими недавними предками — перед катакомбной Церковью. Совсем не мягкие репрессии были по сравнению с теми репрессиями, которые имеются сейчас.

Со своей стороны, надо понимать две вещи, о чем всегда говорил в своих поучениях святой Феодор Студит. Во-первых, и это условие всего, — что нельзя отступать от православной веры. Мы должны не молиться с еретиками, не иметь с ними никакого общения, но сами должны быть все время в Церкви, причащаться и исповедоваться там, где преподается, действительно, причастие. Если такой возможности нет, то значит вообще пока не причащаться и не исповедоваться. Это первое, но это будет приносить пользу только, если будет выполняться и второе условие. А именно, мы должны понимать, что даже будучи в истинной Церкви, мы легко можем извратиться, отступить от монашеских обетов, если кто-то их приносил, а все прочие — вообще от христианской жизни. Надо стараться понимать, что дни нашей жизни кратки, и использовать их можно только едва-едва на то, чтобы достигнуть какого-то небольшого результата, и то мы не будем толком знать, достигли мы или нет. Точнее, мы будем знать, что не достигли. Но по милости Божией, если мы старались, то все равно Господь нас спасет.

А если мы не старались, то мы сами будем виноваты в том, что Он нас не спасет, потому что сами не захотели, а спасти насильно Он никого не может. А наша настоящая воля заключается не в том, что мы говорим “хочу того или этого”, а в том, ради чего мы на самом деле готовы менять свое поведение и менять свое направление жизни.

Вот это и есть наша настоящая воля. Хоть она и не постоянна, но будем стараться, чтобы она направлялась именно ко спасению. А для этого будем стараться, как и святой патриарх Никифор, как и те православные, которые были в его время, быть в православной Церкви.

Аминь.