Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем всеобщую память новомучеников и исповедников Российских. Когда этот праздник только устанавливался в 1918 году на соборе, было еще относительно немного новомучеников, но уже понимали, что их будет гораздо больше, хотя отцы собора не представляли себе реальные масштабы, в которые это все выльется. Мировая история таких масштабов не знала, чтобы сразу было столько мучеников за короткий исторический период в 10, 20 или 30 лет.

Но это не просто самые большие масштабы, которые были в истории, но, по всей видимости, согласно оценке историков, это превосходит совокупные масштабы всех гонений, которые были до этого времени. Не могло быть такого количества мучеников нигде, как это оказалось в Российской империи, даже если считать, что мучениками были только те, кто действительно были христианами.

Мучениками являются не только те, кому говорят «отрекись от Христа», а они не отрекаются, и их убивают, но и те, кого принуждают к любым поступкам, несогласным с православной верой. Если человек не делает то, чего от него хотят, и терпит за это какие-то преследования, то он становится исповедником или мучеником. И вот таким образом почитаются не только в современной России, но и во всем мире на протяжении всей истории Церкви мученики и исповедники.

И мы празднуем их память потому, что это меняет как-то нашу жизнь сегодня. Конечно, можно сказать, что вот они для нас пример, мы должны быть с ними, подражать их делам, не быть с теми, против кого они предостерегают, – это не только откровенные безбожники, но и всякие предатели христианства, обновленцы и нео-обновленцы. И это, конечно, правильно, это первое, что приходит в голову, и хорошо, что это приходит первым в голову, но надо смотреть и глубже.

Есть еще одна особенность того, что произошло в России. Действительно, очень много где происходили гонения на христиан – это с одной стороны. С другой стороны — много где происходили величайшие народные бедствия, когда много людей погибало и претерпевало иные страдания. Но очень редко бывало так, что нарочитые гонения на христиан совпадали с народными бедствиями.

То есть если какие-то иноплеменники захватывали те или иные народы даже с большими жестокостями, то это не сопровождалось какими-то специфическими гонениями на христиан, хотя и бывали исключения. И вот таким архетипическим случаем, когда бывало и то, и другое, является Вавилонское пленение иудеев: бедствия тогда обрушились на весь народ именно по его грехам, потому что народ отошел от истинного Бога. Точно так  же происходило в России.

Но нарочитые гонения были на тех, кто держался веры отцов. Почему и пострадали тогда Даниил и три отрока вавилонских, да и другие. То есть там были гонения на веру, хотя они начались просто как гонения на народ. Это и является ближайшей аналогией  того, что произошло с Россией.

И если мы православные христиане, то мы не можем не связывать те бедствия, которые в ХХ веке постигли русский народ, — а лучше сказать, все народы, которые в Российской империи были, и, прежде всего, в православные народы, — с тем отступлением, до которого они дошли. Мы можем сказать совершенно справедливо, что уже в ΧΙΧ веке, особенно в начале ХХ, было много нового, и именно хорошего и православного, но злого было гораздо больше. То и другое возрастало, но злое возрастало намного быстрее, в результате чего мы получили катастрофу. Но благодаря тому, что было много доброго, и оно тоже возрастало, мы получили такой сонм новомучеников.

А могло бы быть по-другому: могла бы произойти эта катастрофа, а мучеников было бы очень мало, потому что все бы легко отказались от христианства. Большинство отказалось легко, но было некое меньшинство, которое не отказалось вообще. Вот они и стали новомучениками и исповедниками.

И что дальше? Что делать тем, кто живет уже после гонений? Трудно сказать, когда они прекратились, но все же можно сказать, что в конце советского времени они были уже слабыми. Они продолжались, потому что сажали за веру в тюрьму даже в самые последние советские времена, особенно истинно-православных христиан, но и других верующих тоже сажали до самого конца Советского союза. Эти опасности сохранялись до середины 1980-х годов, но все-таки это уже были очень слабые гонения. Но какие дальше перспективы?

Опять смотрим на то, что было в вавилонском пленении. Конечно, в идеале надо возвратиться из плена, не перемещаясь географически. И сейчас, и тогда это было так: многие возвращались к вере отцов, оставаясь в Вавилоне добровольно; потом там развивались даже христианские общины. Дело ведь не в географии: нужно возвратиться из пленения духовно, вернуться к истинному богопочитанию.

Можно сказать, что сейчас этот процесс идет, потому что огромные изменения произошли. Но сказать, что он сейчас уже завершился, что мы сейчас уже вернулись, конечно, нельзя, потому что истинное православие до сих пор не возродилось, и во многом остается если не прямо преследуемым, то дискриминируемым, и еще неизвестно, как дальше пойдет, и у нас нет такого обетования Божия, что мирно все восстановится и станет хорошо: может быть, так не будет. Но хорошо, что этот процесс как-то идет, и надо быть благодарным Богу за то, что есть, и надо надеяться на то, что на земле будет что-то лучше и полезнее для достижения Царствия Небесного.

Но что происходило самое главное по возвращении из вавилонского плена? Происходило обновление Закона: Ездра нашел книгу Закона, которая была потеряна. Нечто подобное происходило и в России. Трудно так разделить период большевицких гонений и период предреволюционного синодального бытия, но, конечно, там очень существенно была забыта православная вера. Недаром люди, имевшее духовное рассуждение, говорили, что такое падение произошло потому, что не вняли наши церковные князья тому, чтобы держаться православия, но отступили, чтобы принять имяборческую ересь, и хотя были шансы это исправить, и даже царь Николай ΙΙ пытался это устроить, но устроено это не было, и дальше произошло то, что произошло.

И сейчас, если мы хотим вернуться в православие и покаяться в тех грехах, за которые было попущено русскому народу и другим православным народам то, что было с ними в ХХ веке, нужно, конечно, обращаться к чистоте православия. Ни в коем случае это не означает жить по тем правилам, по которым жили те, кто считал себя православными, до революции. Потому что их жизнь и привела к революции. Предпосылкой революции было обязательное массовое, всеобщее безбожие, хотя и думавшее о себе, что оно христианство.

Поэтому надо жить по обновленному Закону, если выражаться ветхозаветным языком, то есть жить по православию. А это стоит на столпе понимания православной догматики, чем и стало имяславие, и в чем состоит суть споров о имени Божием на Афоне, которые произошли в начале ХХ века. Это же привело к узнаванию учения Григория Паламы, забытого и «забитого» разными лжеучениями, которые преподавались в духовных академиях, и которые до сих пор еще витают вокруг нас.

Конечно, учения в православии никогда никем не усваиваются как просто наборы каких-то истин, пусть и догматических, если нет учения аскетического. Прежде всего, это жизнь подвижническая, ориентированная на внутреннюю жизнь. Это не было в массовой проповеди, но сейчас, если мы хотим быть православными христианами, это должно быть. Даже если мы просто христиане-миряне, а не монахи, то все равно у нас все то же самое спасение – одинаковое, одно, как и Тело Христово. Поэтому и молитва у нас должна быть одинаковая и одна.

Мы живем для того, чтобы у нас была внутренняя молитва, чтобы иметь память Божию, чтобы исходя из этого, совершать все свои поступки – будь то в специфической церковной сфере, когда мы постимся или молимся в храме, — и еще больше в обычной нашей жизни. Это касается нашей работы и всех ситуаций, когда мы решаем, как поступить – правильно или неправильно.

Поэтому будем учиться у тех, кто учит нас хорошему, а именно – внутренней жизни и молитве, и только ей, а не просто, может быть, и хорошим, но для христианина не очень принципиальным вещам, типа устройства семьи или какой-то политики. Это нужные вещи, но не всем и не всегда ими нужно заниматься, и их нельзя сравнивать по нужности с тем, что является нашей внутренней жизнью.

И вот время, которое нам предстоит – Великий пост, — крайне удобно для обучения всей духовной жизни. Оно напоминает нам и аскетические сочинения святых отцов, и само богослужение является аскетическим и объясняет нам, как молиться. Только надо его стараться слушать и понимать.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)