Санкт-Петербург, ул. Академика Байкова, 14а

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем один из главных праздников если не всей Вселенской Православной Церкви, то, во всяком случае, нашей епархии. А для всей православной Церкви этот праздник все равно очень важен, хотя для нашей епархии он еще важнее. Это память святителя и священномученика Иосифа Петроградского, который был в 1937 году в этот день расстрелян в тюрьме.

В той же самый день, точнее, в ту же ночь,в той же тюрьме был расстрелян другой священномученик — митрополит Кирилл Казанский, который также стоит у истоков Истинно-православной Церкви в России.

Святитель Иосиф не просто является одним из основателей Истинно-православной Церкви, за исключением, конечно, того, что основатель Истинно-православной Церкви есть Христос. Господь Бог еще в Ветхом Завете через Моисея и других пророков основал Истинную Церковь, но потом, когда она испытывала в своем земном пути разные тяжелые обстоятельства, когда, казалось бы, ее существование висело на волоске, тогда другие люди приходили, которые оставались верны Церкви и которые все-таки не давали ей исчезнуть.

Не обязательно им удавалось ее восстановить до того великолепия, в котором Церковь была перед этим, или, по крайней мере, до той массовости, которую она имела перед этим. Далеко не всегда так удавалось, но удавалось хотя бы сохранить ее в подполье, не дать ее уничтожить. Иначе и не могло быть, потому что самое простое, что нужно сделать, чтобы сохранить Церковь, — это самому сохраниться в Православии. Если ты сохранишься в Православии, то и Церковь сохранится, по крайней мере, в тебе, а, может быть, и еще в ком-то, с твоей помощью или без твоей помощи, но потому что другие люди будут рассуждать точно так же.

Вот эти люди так и рассуждали – они сохранили Церковь в себе. Но, конечно, они еще помогли и очень-очень многим другим, тысячам людей тоже сохранить истинную Церковь. Конечно, по масштабам тогдашней России 30-х годов тысяча – это тоже очень мало, потому что масштабы дореволюционной российской церкви были миллионными, казалось бы. Но мы знаем, что это были за “миллионы”: большинство из них были вообще люди неверующие, а просто крещеные и соблюдающие какие-то обряды, которые легко отказались от православия. Кто-то из них потом вернулся в Православие, но это было малой частью от тех, кто числился когда-то в православии.

Те, кто хоть как-то держался еще за веру, в большинстве своем прельстились ложными обещаниями Сергия и обманные православные церкви, а их было несколько, принимали за Православие. Просто потому что не разбирались, потому что простому человеку “кто поп, тот и батька”, лишь бы стены стояли, и служба напоминала православную службу. Да и то: кто там разбирается, насколько она напоминает православную?

Поэтому даже те, кто, казалось бы, был верующим, которым и так было трудно сохранять свою идентификацию верующих людей в тех условия, тоже отпадали от Церкви. Вот так и получалось, что совсем немногие люди попадали в эти самые тысячи, составившие в 30-е годы Истинно-православную Церковь. По скромным оценкам, это были десятки тысяч человек, в основном, за счет сельских районов, которые держались упорно – на Тамбовщине, в Воронежской области,на Вятке, в разных районах Сибири и Урала.

Одним из таких районов стал Петроград,во многом благодаря сегодняшнему нашему святому Иосифу Петроградскому. С тех пор как его расстреляли, никакого истинно-православного епископа в Петрограде не было. Конечно, здесь были разные священники, которые имели епископов, им подчинялись. Были епископы, которые по своему титулу управляли другими городами, но во времена гонений управляли теми приходами, теми священниками, с которыми у них была связь. В том числе и петроградские наши общины катакомбной Церкви управлялись от разных других епископов.

У нас только теперь восстанавливается православная епархия, и от нас зависит, какой она будет. От нас не очень зависит, какой она будет в плане материальном, или насколько удастся существовать легально, или какие будут гонения и так далее. Эти вещи от нас почти не зависят. Но раз это от нас особо не зависит, то не надо нам думать об этом, а надо думать о том, что от нас зависит.

От нас зависит, чтобы православные верующие были православными. Особенно в нашем лице. А если мы сами будем православными, то это поможет кому-то вокруг нас тоже быть православными. Это самое главное. Что для этого надо делать? Прежде всего, нельзя расслабляться.

Вот читаешь про православных христиан России 1920-х годов, когда уже понятно, какой строй, понятно, какая угроза над всеми нависла — и даже трудно это назвать угрозой, потому что и так уже всех хватают. Тем не менее, люди думают о том, как получить какую-то прибавку к пенсии, как с кем-то там поссориться или разругаться, потому что не так на него посмотрел, о том, каким сделать стол на какой-то праздник, а не о том, как приготовиться к причастию.

Я говорю про истинно-православных христиан, потому что о других вообще нет смысла говорить. Многие так и не начинали постоянно причащаться, исповедоваться, ходить в церковь при всякой возможности, понимая, что возможности может вскоре не стать. Конечно, были такие, которые тогда стали все это делать. Конечно, священники истинно-православные проповедовали необходимость всего этого.

Но что греха таить, если даже для священника понимание важности всего этого ослабевало, то среди мирян и подавно. Это всегда так странно видеть – когда люди, приговоренные чуть ли не к смерти, фактически тогда так это было, или к длительным срокам заключения, люди, которые могли обо всем этом догадываться и даже знали, — продолжали жить совершенно беспечно.

Мы понимаем, что была благая воля Божия на то, чтобы тех людей постигло испытание, и они оказались в более тяжелых условиях, но зато таких, что способствовали их спасению. Но зная это, будем применять их пример к себе, потому что, как говорится, если сам себя не будешь ломать, то Бог тебя будет ломать. Лучше самому себя ломать, тогда Богу, может, уже и не придется.

Если мы не хотим, чтобы Господу ничего не оставалось, как применить к нам более тяжелое врачевство, более острое, как раньше выражались, врачевство, то тогда будем применять его к себе сами. Будем стараться сами не расслабляться, понимая, что вот сейчас есть возможность помолиться в церкви, причаститься, приготовиться к исповеди, — значит, надо это делать.

Слава Богу, храм пока не отняли, ноги пока носят. Если кого-то ноги не носят, то можно позвать священника в дом. Пока это есть – слава Богу, – надо этим пользоваться. А то потом, когда мы все это потеряем, нам всего этого будет очень жаль, но где же мы были раньше? Мы всем этим пользовались, пока это у нас было? А если не пользовались или пользовались от случая к случаю, когда больше делать нечего, или все время позволяли себе пропускать, то это и отнимется, потому, что то, к чему мы относимся небрежно, Господь у нас может отнять. Особенно, если это какая-то святыня – а мы говорим сейчас именно об этом.

Для того, чтобы не было отнято, надо понимать, что мы сейчас на вахте, что сейчас у нас боевая обстановка, а не какая-то мирная, когда можно расслабиться, валяться на траве или диване, ничего не делая. Расслабляться не надо – надо жить как на боевом дежурстве. Конечно, должна быть какая-то смена караула, должен быть отдых, но и вахта должна быть всегда. Все время надо жить в таком режиме и не ожидать, что это когда-то кончится.

Тогда мы со своей стороны сделаем то, что от нас необходимо для того, чтобы возможность молиться у нас не отнялась, чтобы мы могли собираться, причащаться, исповедоваться и вообще жить жизнью христианской общины.

Аминь.