Мария Египетская — единственная святая, которая приводится нам в воскресения Великого поста как пример жизни; жития святых, герои которых совершали сверхъестественные подвиги, часто отвращают обычных людей, понимающих, что они так не могут, от христианства, но это происходит от того, что люди не понимают, что им с такими примерами делать; важнейший момент в подражании святым — это степень самопринуждения; если мы будем жить по-настоящему по-христиански, с постоянным самопринуждением, то получится, что все наши житейские удовольствия как бы “отравятся”; народное благочестие” для того и существует, чтобы изолировать массу людей от православия, потому что, если их не изолировать, то может быть еще хуже; не надо бояться отравить себе жизнь, нужно бояться жить как те люди, которые этого боятся.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память Марии Египетской. Среди тех святых, о которых особым образом мы вспоминаем в воскресенья Великого поста, Мария Египетская — единственная, которая приводится нам как пример жизни. До этого был Иоанн Лествичник, но о его жизни мы почти ничего не знаем. Он приводится нам как пример книжного объяснения того, как нам нужно правильно жить. А вот теперь — иллюстрация. Но еще раньше был Григорий Палама – а это высокое богословие, его связь с аскетикой и так далее.

А вот что же дает нам эта иллюстрация, которая сегодня нами вспоминается? Некоторые люди, конечно, читают такие жития, где герои совершали сверхъестественные подвиги, — а житие Марии Египетской как раз их этого ряда, — и впадают в тоску. Подробно пересказывать житие Марии Египетской я не буду; надеюсь, все знают, и все помнят, что там именно большие сверхъестественные подвиги.

И вот люди эти жития читают, прикидывают свои силы, а дальше делают естественный вывод, что это не про них. И затем бывает даже такое – совершенно отвращаются от христианства или от православия. Мне недавно один баптистский проповедник рассказал, что он прочитал про Симеона Столпника в шестнадцатилетнем возрасте, понял, что так он не может, и совершенно отвратился от христианства. И вернулся в христианство только через два года, но уже в баптизм, где не надо быть Симеоном Столпником.

Но чаще бывает не столь радикально, а просто люди остаются более или менее соблюдающими православные обряды, возможно, даже причащающимися, но живущими просто так – как вообще принято сейчас жить безотносительно к тому, православный ты или нет. То есть, “это все не про нас, а про нас – это быть хорошим человеком и соблюдать обряды”. Если в светском обществе надо быть просто хорошим человеком, не надо соблюдать обряды, то православный ты в том случае, если ты хороший человек и соблюдаешь обряды.

И конечно, таким образом, все православие “пролетает” мимо, потому что это как раз такая ситуация, когда “по усам текло, а в рот не попало”. Но что же мы должны делать, если мы все-таки не можем буквально подражать подвигам Марии Египетской и многим другим святым, которые такие исключительные подвиги совершали? Нас даже Церковь предупреждает, что, за редчайшими исключениями особо призванных к такому подвигу, не надо никому подражать юродивым, столпникам, но внутренне все должны им в чем-то подражать. Это относится также и к Марии Египетской.

И вот здесь важнейший момент, который надо выделить, — это степень самопринуждения. Неважно, в какие конкретные так называемые подвиги выльется такое наше поведение, но степень нашего самопринуждения к аскетической жизни должна быть высока. Без этого ничего не получится. Совершенно неважно, постимся мы там целый год или едва можем соблюдать установленные церковные посты, или спим мы 15 минут в сутки или час или 8 часов. Этот вопрос сам по себе совершенно неважный. Нельзя сказать, что лучше, объективно и безотносительно к конкретному человеку. А относительно к одному конкретному человеку, которым являюсь я — то есть, конкретно про себя мы должны думать, — очень конкретно можно думать о самопринуждении применительно к самому себе.

Конечно, если мы будем жить по-настоящему по-христиански, с постоянным самопринуждением, то получится, что все наши житейские удовольствия, которые заключаются в том, чтобы жить как попало и не оказывать себе самопринуждения, они как бы “отравятся”.

Потому что частично мы все-таки будем оказывать себе самопринуждение, и будем просто лишены этих удовольствий, а частично будем себе давать поблажки лениться, но нас будет “грызть совесть”, мы будем чувствовать себя какими-то плохими, или что мы делаем что-то не то, что мы теряем время. И то удовольствие, которое мы могли бы в другой ситуации получить от этих, в общем-то, дурацких и безобразных занятий, оно и то будет “отравлено”.

И ведь хочется как-то свою совесть примирить, чтобы забыть христианство, а еще лучше так его переформатировать, чтобы и не забывать, но и чтобы жизнь оно не портило. Вот в этом и есть все “народное благочестие”: когда мы едим в пост – получается еще вкуснее, чем не в пост; когда мы какие-то куличи печем; когда мы какие-то вербочки приносим. В общем, так называемый писатель Иван Шмелев. Это все про то, как быть православным, ни во что не веруя.

Конечно, это очень большая культура, но “народное благочестие” для того и существует, чтобы изолировать массу людей от православия, потому что, если их не изолировать, то может быть еще хуже. Но мы должны все-таки стремиться к тому, чтобы быть сознательными верующими, поэтому мы не должны пользоваться услугами “народного благочестия”. Вообще должны забыть, что такое есть, а только помнить о примерах святых отцов.

Мы можем очень много вспомнить примеров из собственной жизни, когда мы получили какое-то удовлетворение после того, как наконец-то у нас получилась какая-то работа, которая не выходила очень долго, мы учились долго самопринуждением — я говорю о светских примерах, — и все равно у нас бывает какое-то удовлетворение. Что же говорить о том другом мире душевном, который мы получаем, если мы будем с пользой оказывать себе самопринуждение в духовном, не в мирском?

Здесь тоже в каком-то смысле будет аналогичный механизм, но он будет гораздо лучше, поэтому не надо бояться отравить себе жизнь. Люди, которые боятся отравить себе жизнь и делают все, чтобы ее не отравить, на самом деле получают совершенно не тот результат, на который рассчитывали. Посмотрим, как они живут: неужели мы тоже хотим стать такими же больными, дерганными, страдающими от того, что у нас чего-то нет, все время чего-то бояться, бояться потерять то, что у нас есть, или безумно веселиться так, как будто мы никогда ничего не можем потерять, а потом все-таки потерять и приходить в какие-то отчаянные состояния?

Вот так живут люди, которые не живут духовными интересами. Если мы не хотим так жить – мы же понимаем, что все это чушь, этого нам не надо, — то тогда все-таки надо смотреть, как надо. Конечно, мы читаем объяснения в “Лествице” Иоанна Лествичника, но мы их не поймем, если не будем смотреть еще и на живые примеры. Поэтому мало одной “Лествицы”, а нужна Мария Египетская.

Аминь.